Рыжеволосая девушка - Тейн Фрис

Петухи замолчали, на улице царила тишина. Я тронула Хюго за плечо. Он открыл глаза, закрыл, снова открыл, дико огляделся вокруг и рывком сел. Медленно облизнув губы, он проговорил:

— Черт знает, какой скверный вкус у меня во рту!

— Ванна еще работает, — сказала я.

Он натянуто ухмыльнулся, припомнив, очевидно, свою остроту. Затем он встал. С головы до ног он был покрыт известковой пылью.

— Черт возьми, — сказал он и повторил еще раз — Черт возьми! Вот так история.

Я тоже встала. Общими усилиями мы начали выбивать цемент из его одежды. Нам пришлось изрядно потрудиться, чтобы она наконец приобрела приличный вид. Я чихнула, и Хюго прикрыл мне рот рукой.

Спустя полчаса мы снова отправились в город. Купив по дороге хлеба и пачку маргарина, мы пошли на старую широкую улицу возле крепостного вала и там позавтракали, выпив какой-то гущи, которая продавалась под маркой кофе. Хюго пошел в парикмахерскую, я подождала его в кафе. Затем мы снова стали наблюдать за кварталом, где находился дом Баббело. Самого полицейского мы не видели. Появилась довольно неряшливого вида девушка с корзиной — та самая, с которой я накануне разговаривала в дверях дома. Я быстро увлекла Хюго в почтовую контору, и мы вынимали из автомата почтовые марки по два цента до тех пор, пока у нас не иссякли мелкие монеты. Подошел и отправился дальше городской автобус. Мы наконец решили, что благоразумнее нам покинуть этот квартал; у меня было такое чувство, что мы слишком смахиваем на праздношатающихся. Никогда еще я так не жалела, что со мной нет моего велосипеда.

Пообедали мы опять в одной из дешевых закусочных недалеко от центра города и снова пошли бродить, так что под конец мне стало казаться, будто я уже месяц хожу по Утрехту. Хюго сохранял непоколебимое хладнокровие. В течение целого дня он не произнес и десятка слов. Однако к концу дня он начал проявлять беспокойство.

— Нам нужно решиться, Ханна… — пробормотал он. — Велосипедов у нас нет, поэтому наш старый трюк с поворотом и стрельбой сегодня не пройдет...

— Что ты имеешь в виду? — спросила я; мы шли под руку.

— Мы должны увезти этого человека, — пояснил он. — Похитить, или как там еще называют это янки.

— Ты что, спятил, Хюго? — сказала я. — Для этой цели необходимо иметь по меньшей мере автомобиль.

Он строго и в то же время с вызовом посмотрел на меня.

— Разве я зря был шесть лет шофером при домнах? — тихо сказал он. — А машины… они стоят на любом углу.

Взглянув на него, я поняла, что он задумал, и сказала:

— Это вдвойне опасно, Хюго. Похищение человека и кража автомобиля.

— Я полагаюсь не на одного себя, — ответил он внушительно.

— Принимаю предложение, — согласилась я. — Скажи теперь, как, где и когда это будет?

— Который час? — спросил он.

— Четыре часа сорок четыре минуты, — ответила я, поглядев на свои часы.

— Отлично, — сказал Хюго. — Слушай внимательно. Если этот господин отправится сегодня на службу в то же время, как и вчера, то он выйдет из дверей своего дома без десяти минут шесть. Значит, у нас остается около часу, чтобы предпринять нужные действия… Времени не так уж много… Автомобиль же можно найти только в более богатых кварталах. Кроме того, нужно выбрать такую улицу, откуда я легко мог бы скрыться.

— На набережной за вокзалом, — предложила я. — Насколько мне помнится, там стояло много машин. И есть где развернуться.

— Ясно. Так и сделаем.

Мы пошли на Катарейнесингел — так назывался большой канал и набережная, которую я имела в виду. Дорогой я спросила Хюго:

— А ты знаешь, как попасть оттуда к дому Баббело?

— Просто я объеду этот крепостной вал, — ответил он. — А когда доберусь до Малибаана, то уже найду дорогу.

На Катарейнесингел сначала попадались одни только немецкие конторы, то «Verwaltung», то «Zentrallstelle»[28]. Немецкие автомобили, стоявшие, точно серые гробы, возле заборов или у подъездов, мы обходили как можно дальше. Зато возле одного сквера, где находилось здание железнодорожного ведомства, нам повезло. Там стояло четыре машины. Внимание Хюго сразу привлекла синяя. Он остановился и стал зажигать сигарету.

— Видишь вон ту, синюю? — спросил он. — На ней нет газогенератора. Что это означает? То, что мотор работает на синтетическом бензине. А кто получает синтетический бензин? Люди, которые совершенно потеряли совесть… Поэтому наш маневр доставит мне двойное удовольствие. Не мешало бы знать еще одно: заперты ли дверцы.

Я направилась к автомобилю. Хюго озадаченно смотрел мне вслед.

— Что ты делаешь?

— Отвернись. У меня спустился чулок.

Я сделала вид, будто подымаю чулок, укрывшись за синей машиной, и попробовала дверцы. Затем вернулась к Хюго, который стоял, послушно отвернувшись, хотя я знала, что он не раз видел мои ноги в чулках и без чулок.

— Отперты, — сказала я ему.

Он так сильно ущипнул меня за руку, что я взвизгнула. Железнодорожник, проезжавший на велосипеде мимо нас, удивленно и даже с некоторым возмущением поглядел на Хюго.

— Теперь иди, Ханна, — сказал Хюго. — Жди на тротуаре, возле Ярмарочного ресторана. Если номер мне удастся, я проеду мимо и захвачу тебя.

Внезапно мне пришло в голову, что сегодня впервые с начала нашей совместной работы с Хюго я буду находиться вдали от него из-за этого рискованного предприятия, исход которого ни он, ни я не могли предвидеть. Ведь может так случиться, что через десять минут или четверть часа я окажусь в Утрехте одна-одинешенька. Хюго могут заметить, задержать и увезти, а меня не будет при этом. Невольно я взглянула на набережную, туда, где предательски выстроились в ряд серые немецкие машины, и невольно представила себе, что будет, когда владелец обнаружит, что машину в его отсутствие кто-то увел, и поднимет тревогу. Ведь из всех этих немецких контор и управлений выбегут вооруженные враги! Я уже готова была схватить Хюго за руку и потащить с собой, заставить его бежать отсюда как можно быстрее… Мне стоило большого труда преодолеть это желание. Хюго поглядел на меня и, видимо, прочел в моих глазах страх.

— Боишься? — тихонько спросил он.

— Нет, — сказала я, стуча зубами.

Хюго горько рассмеялся:

— Иди же! Иди, я скоро вернусь к тебе. Это ненадолго.

Я пошла по направлению к Ярмарочному ресторану. Я шагала совершенно автоматически, настолько автоматически, что даже мимо немецких машин прошла, не обратив на них внимания. Подойдя к мосту, я миновала ресторан и осмоленные деревянные строения на Фреебурге. Повернувшись спиной к мосту, я остановилась возле киоска и стала рассматривать «Адлер», «Дас рейх», «Сигнал» и другие пасквильные газетки, бог знает под какими названиями. Я напряженно ждала, что вот-вот позади меня завоет сирена и прозвучат автоматные очереди. Ничего, однако, не последовало. Я знала, что Хюго рассчитывает на мое содействие, иначе я немедленно лишилась бы чувств. Широкий тротуар закачался подо мной, когда я услышала, как возле меня, зашуршав шинами, остановился автомобиль. Я оглянулась — дверцу открыли. Из автомобиля высунулась рука и поманила меня. И я узнала эту руку; внутри у меня словно прорвалась плотина… Почти без чувств я упала на серое кожаное сиденье рядом с Хюго. И пришла в себя лишь после того, как машина миновала не одну улицу. Рука Хюго сжимала мою.

— Ханна, — сказал он. — Очнись, милая. Будь умницей. Возьми себя в руки.

Мне стало стыдно. Я справилась с собой. Прежде всего я вспомнила, что и у меня в кармане лежит револьвер. Ощупала оружие; его тяжесть вызвала у меня ощущение силы и уверенности, хотя, конечно, именно Хюго помог мне снова обрести чувство собственного достоинства….

Минут через шесть мы были уже в знакомом нам квартале. Часы показывали половину шестого. Хюго сначала отвел автомобиль в так называемый «зеленый городок» и поставил его там против католической церкви.

— Я не предусмотрел лишь одного прискорбного факта, Ханна, — сказал он, ухмыляясь. — Погляди-ка на счетчик горючего. Его осталось совсем мало.

— А зачем оно нам, Хюго? — спросила я.

Он объяснил, как он представляет себе выполнение второй половины нашей операции, и дал мне несколько конкретных указаний.

— Надо надеяться, — добавил он не свойственным ему строгим и самоуверенным тоном, — что охота на автомобильного вора еще не началась… Будет очень неудачно, если во время нашей операции нам придется вернуть машину хозяину.

Несмотря на мое нервное состояние, я рассмеялась. Уж этот Хюго! Шутить в такой момент!

Без четверти шесть темно-синяя автомашина стояла возле сквера с почтовой конторой и баней, которыми заканчивалась улица Бургомистра Веертса. Я вылезла из машины и пошла по улице к центру города. Шла я медленно, уже успокоившись, засунув руки в карманы пальто и одной сжимая револьвер. Я прислушивалась к шуму каждого автомобиля, который обгонял меня. Прошел мимо городской автобус и в двадцати метрах от меня остановился. Три человека сошли с автобуса, перешли улицу. С противоположного конца улицы ехал на самокате мальчишка. Автобус уехал, а мальчик приближался ко мне. Перед магазином стояли, разговаривая, двое мужчин; судя по их виду, мелкие рантье. Я мельком взглянула на часы: было без десяти минут шесть. Если инспектор Баббело верен себе, то он должен уже находиться позади меня. А значит, сейчас я заслышу и автомобиль Хюго.