Токсичный компонент - Иван Панкратов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она смотрела на него очень внимательно, словно хотела услышать что-то невысказанное вслух, что-то увидеть в нём, почувствовать. Разговор она поддерживала не из вежливости, не из сострадания – ей нужно было точно понять, что с ним происходит.
– И этого… Черт, не знаю, как сказать… Этой боли – нет её во мне. И такое ощущение, что и не было никогда.
– Может, так легче?
– Может, – согласился Максим. – Может, без этого и работать проще. Ведь даже термин такой придумали – «профессиональное выгорание». Становишься чёрствым, равнодушным, невнимательным. Сволочью высокомерной в белом халате. Чужой боли тебе не понять, чужим страданиям не посочувствовать. Ни слезы, ни жалости… – Он вздохнул и спросил: – Я ещё налью?
Она пожала плечами. Максим налил. Помолчал.
– Понимаешь, я не могу им всем переживать. Ни физически, ни морально. У меня времени на это нет – надо написать историю, сделать перевязку или операцию, лечение назначить и скорректировать. Если ещё выделять по десять минут на каждого и переживать… Нет, десять это много. Пять. А в сезон пожаров – и три, потому что полное отделение.
– А если жалость или переживание помогут?
– Не помогут. Проверено. Наоборот, это вносит сумбур, суету и элемент неправильного принятия решений. Ведь поэтому врачи и не лечат своих близких, доверяя их здоровье тем, кого они знают как хороших спецов.
– То есть меня бы ты лечить не стал?
Добровольский замер с уже почти поднесённой ко рту рюмкой. У него была лишь секунда для быстрого ответа «Конечно, не стал», который бы символизировал степень близости между ними. Была секунда – но он ею не воспользовался.
Максим прикрыл глаза, отставил локоть и опрокинул рюмку в рот особенно залихватски, по-студенчески. Снова занюхал рукавом, посмотрел на диван.
– Вопрос, конечно, ребром, – ответил он. Встретиться взглядами у него не получилось – гостья смотрела в окно, закинув ногу на ногу и обхватив сцепленными пальцами рук колено. – Мы пока мало знаем друг друга, чтобы рассуждать о том, достигли мы каких-то определенных уровней или нет…
– Твоё профессиональное выгорание, Максим, – перебила она, не поворачивая головы, – делает людям порой очень больно. Ты не готов разделить с человеком его боль – и значит, ты оставляешь ему всю эту боль целиком. Да, ты сохраняешь за собой возможность рассуждать трезво, независимо. Но этим ты можешь и убить, наверное.
Она встала, поправила полы халата, развернулась к нему – словно готовясь напасть. Было в ней что-то от тигрицы; Добровольский вдруг на мгновение пожалел, что не сказал ей то, что она, возможно, хотела услышать.
Подойдя к двери, она показала на бутылку:
– Много не пей. Легче не станет. Лучше спать пораньше ложись. И закройся. – Она взялась за ключ и повернула его, немного поморщившись от боли в руке и аккуратно погладив пластырь. – Никто тебя сегодня не потревожит.
И уже почти выходя в коридор, вдруг обернулась и спросила:
– Чтобы хоть немного оправдать тебя сейчас, скажу, что если есть термин «выгорание», то значит, ему предшествовало горение. Логично, правда? «Светя другим, сгораю сам», как нам в школе говорили. Очень надеюсь, что горел ты, Макс, ярко и по делу.
Она задумалась, а потом вдруг спросила:
– А бывают ожоги от профессионального выгорания? Что скажешь, комбустиолог?
Максим встал, чтобы закрыть за ней дверь на ключ. Поняв, что ответа не будет, она разочарованно вздохнула и вышла.
Щёлкнув замком, Максим добрался до дивана и упал на него.
– Как меня развезло с трех… нет, с четырёх рюмок, – шепнул он в подушку. – Ожоги от выгорания…
Он помолчал, а потом вдруг громко и отчётливо сказал куда-то в стену:
– Рано ты меня спросила. Слишком рано.
И заснул.
3
Голова с утра была тяжёлой, как и положено в таких случаях.
Москалёв зашёл, через пару шагов остановился, посмотрел на Добровольского чуть внимательнее.
– Здесь ночевал?
Максим, не отрываясь от телевизора, кивнул, потом понял, в чем дело, встал, открыл окно.
– Очень заметно?
– Ну, так… – прищурился Михаил. – Коньяка у нас больше нет?
– Почему же, – возразил Максим. – Я пока не достиг такого профессионализма в одиночку.
Он задумался, переключая каналы, потом вспомнил:
– Был у нас в районной больнице один хирург, Петя Абрамов. Мы его звали «Абрамов-Дюрсо», потому что он пил только вино, но в каких-то неимоверных количествах. Пару бутылок мог в день уговорить – наливал во флаконы из-под физраствора, ставил в стол и пил. Потому что бутылки большие, никуда не засунешь, а флаконы невысокие, можно даже в ящик стола поставить. По ординаторской плывёт винный аромат, а он делает вид, что ничего не происходит. Только ящик выдвинет, быстро отхлебнёт – и дальше делом занят. Иногда до того доходило, что он забывался и флакон на столе оставлял. Как-то раз начмед пришёл и спрашивает: «Это что у вас такое?» А он ему: «Раствор марганцовки для обработки ран». Берет флакон, идёт мимо начмеда и в перевязочной его допивает. Тот даже понюхать не успел.
– Долго ему так везло? – спросил Москалёв, переодеваясь в хирургический костюм.
– Почти пару лет. Он в какой-то момент вдруг решил перейти с вина на водку, но прятать её было сложнее, да и закусывать же надо. Так он придумал – брал полторашку «Кока-Колы», отливал пол-литра, вбухивал туда бутылку водки и получал готовый коктейль, который, если потихоньку цедить, то даже закусывать не надо, потому что пропорция получалась… Как тебе сказать… Вкусная пропорция получалась. Я знаю, что говорю, он пробовать давал.
– Это уже готовые рецепты пошли. – Михаил повесил одежду в шкаф и опустился в кресло. – Ещё немного – и у вас свой бармен в ординаторской.
– Знаешь, смех смехом, а оперировал он поначалу так, как будто и не было в нём бутылки водки. Кураж какой-то появлялся. Смелость, и причём не залихватская, а взвешенная. В общем, шашкой сгоряча не рубил.
– Ты это так рассказываешь, что я чувствую – хорошего конца в этой истории быть не может, – сказал Москалёв.
– Откуда ж ему взяться. В какой-то момент переусердствовал он со своим коктейлем. Привезли нам аппендицит, Петя Абрамов дежурный хирург. Посмотрел, пощупал, анализы взял. Все основные симптомы налицо – перемещение, раздражение. Взяли в операционную –
