Слёзы Эрии (СИ) - Эйлин Рэй

Взгляд блуждал по тёмно-золотистому кружевному узору на синем шелке. Меня то укутывало умиротворение, — мысли о женщине, создавшей эту вещь, оказались самой тихой гаванью среди воспоминаний последних дней, — то затапливала безграничная тоска. Вдруг мы больше никогда не увидимся?

Неожиданно стыд холодными когтями резанул по сердцу: я ведь даже не попрощалась, не обняла Элью в последний и не извинилась за боль, которую ей пришлось из-за меня вынести, вместо этого трусливо повернулась к ней спиной, боясь в последний раз взглянуть в теплые изумрудные глаза.

Я прижалась к мягкому боку Эспера, запрокинув голову к редким звездам, выглядывающим сквозь раскидистые лапы деревьев и прорехи черных туч. Хотя тамиру сладко дремал, моё вторжение в его мысли не осталось незамеченным. Зверь возмущенно рыкнул, но не стал отталкивать и позволил ещё немного побродить по уголкам своей памяти.

Ветви ежевики игриво отпружинили, когда на них приземлилось нечто мягкое. Маленькие, но острые шипы неприятно кольнули в спину и оцарапали кошачьи уши, вырвав тамиру из сна. Где-то над головой противно скрипел альм, но зверь не видел ни его, ни голубого неба в прорехах зеленой листвы — нечто упавшее на куст, укрыло рыжего кота тенью. Пахло Странницей. Чтобы это ни было, оно точно принадлежало ей. Вскоре она спустилась в сад и устроила, как показалось тамиру, ожесточенную борьбу с кустарником. Зверь получил несколько неприятных тычков в ребра, попытался выбраться из убежища, которое еще недавно казалось самым надежным в саду, но только привлек к себе нежелательное внимание.

— Кис-кис.

В переплетении ветвей показались горящие любопытством глаза девушки. Тамиру припал к земле, попятился, но шипастые ветви преградили путь, исколов задние лапы.

— Что ты там делаешь?

Он уловил чужой запах незадолго до того, как увидел ноги, обутые в мягкие истертые сандалии — ноги взрослого человека, родившегося в Гехейне, а значит не такого наивного и несведущего о природе тамиру, как Странник.

— Там была кошка!

Женщина опустилась на колени перед кустом.

Тамиру ощетинился, готовый броситься вперед, прежде чем служанка вздумает закричать и поднять тревогу — он уже представлял, как вцепится в ее лицо, располосует когтями и умчится прочь пока она будет безумно визжать на всю округу. Но увидев рыжего кота, женщина лишь тепло улыбнулась. Встретившись с ней взглядом, зверь невольно поддался вперед — ошибка которая могла стоить жизни любому тамиру. В свои годы он уже многое знал об ошибках, но позволил себе совершить самую непростительную: потерять бдительность, утонув в глазах человеческой женщины, — изумрудных, сияющих словно чистый кристалл, и безмерно мудрых. Тамиру очень давно не видел таких глаз.

Его сердце сжалось от тоски.

— У нас нет кошек, Алесса, — ободряюще произнесла женщина, поднявшись на ноги.

Служанка увела Странницу в дом и вместе с ней зверя покинули болезненные воспоминания.

Отрывки недавнего прошлого сменялись, словно кадры старой киноплёнки: я наблюдала за тем, как Эспер изучал замок, как бродил по городским крышам ловя отрывки людских бесед, как наблюдал за братом с высоких ветвей. Но стремительно проносилась сквозь эти ведения, жадно цепляясь лишь за те в которых мелькало лицо Эльи.

С того самого дня она стала приносить ему еду. Оставляла ломтики мяса у лестницы, ведущей в подвал, и издали наблюдала за зверем. Тамиру не нуждался в этой пище и не голодал — он умел охотиться, а сад кишел птицами и даже белками. Но он всё равно приходил каждый раз, когда чуял запах её стряпни. Принюхивался к еде, которую не собирался есть, как самый обычный изголодавшийся кот. Он подыгрывал, потому что очень хотел доверять этой женщине, и приятная радость согревала его тело, когда он не чувствовал в пище яд.

Тамиру театрально обнюхивал содержимое глиняного блюдца, краем глаза наблюдая за служанкой, застывшей в дверях кухни. Этот спектакль он разыгрывал уже на протяжении нескольких дней.

Но сегодня что-то изменилось.

Служанка набралась храбрости, поднялась по лестнице — медленно, опасливо, боясь спугнуть кота резким движением, — и села на верхнюю ступеньку. Тамиру замер.

— Какой ты красивый, — с тёплой улыбкой проворковала женщина и подняла мечтательный взгляд к темнеющему небу на котором уже зажглись первые звезды. — Я не видела кошек с тех самых пор, как покинула Ксаафанию. На Болотах твои сородичи обитали в каждом доме, в котором их могли прокормить, или бродяжничали на улицах Вереста и Несса — земля там твёрдая и мышей хоть отбавляй. Мы могли быть спокойны и не бояться старых преданий о тамиру, ведь ни одни здравомыслящий зверь не сунется во владения ведьм. Страх никогда не туманил мысли Ксаафанийцам, не вкладывал в их руки ножи, не вынуждал истреблять неповинных домашних зверей. Но за пределами Болот люди пугливы и страшны, особенно в стенах этого города.

Тамиру прижал уши и, схватив с миски кусочек мяса, ароматами приятностей забивающий нос, умчался прочь. Именно так бы поступил обычный кот — не тамиру.

Воспоминание растаяло во мраке, но сквозь него медленно проступило другое: я увидела Элью и Шеонну, коротающих вечер за теплой выпечкой и беседами.

Вытянувшись на мягкой траве, рыжий кот наблюдал за людьми в подвальное окно. Сквозь плотное стекло до него долетали обрывки чужих слов. Рыжая девица лепетала о сущих пустяках, тамиру пропускал её речи мимо ушей. Но когда говорила служанка, он, наоборот, подавался вперед — осторожно, чтобы домашний свет не выхватил из темноты его кошачью морду, — и прислушивался к мягкому голосу.

Вскоре женщины разошлись. Дверь на кухню распахнулась, прямоугольник яркого света очертил худощавый силуэт служанки. Она решительно поднялась по ступенькам и опустилась рядом со зверем. Рыжий кот любопытно склонил голову на бок.

— Ты ведь не причинишь вред моим девочкам, тамиру? — вдруг спросила служанка. Ее голос звучал твердо, но с губ не сходила дружелюбная мягкая улыбка.

Зверь удивленно навострил уши и напружинился, но женщина лишь тихо усмехнулась.

— Ты у крал свои глаза у змея, а вовсе не у кошки, — пояснила она.

Я не успела обдумать увиденное, меня подхватило течение воспоминаний Эспера и перед глазами предстала новая картина, на этот раз залитая теплом утреннего солнца.

Придерживая холщовую сумку, норовящую соскользнуть с плеча, Странница сбежала по лестнице и направилась к воротам. Тамиру неотрывно следил за ней с дерева. Вина переполняла крошечное кошачье сердце, грозя выплеснуться за пределы стен, которыми зверь окружил свой разум. Он должен был увести Странницу и своего брата из этого города, пока не стало слишком поздно, пока их не нашли ни древние проклятые существа, ни Король. Он должен был защитить их любой ценой. Но ощущая радость, заполнившую каждый уголок девичьей души, тамиру побоялся вновь её огорчить и так скоро напомнить хрупкому человеку о боли.

Он решил дать ей еще один день.

Один день, чтобы в последний раз насладиться теплом нового дома и улыбками дорогих людей.

Один день, за который не должно случиться ничего плохого.

А потом он уведет ее и брата прочь из Эллора — в свой мир, который считал безопасным.

Рыжий кот напружился, и уже приготовился перепрыгнуть на стену, когда его окликнул знакомый нежный голос.

— Тамиру.

Служанка наблюдала за ним с дорожки.

— Я рада, что ты вернулся, — сообщила она. — Но прошу, не оставляй её больше. Однажды она уже потеряла родных ей людей и не заслужила этой боли вновь.

Я вынырнула из воспоминаний тамиру, захлопнув за собой все двери: смотреть на нежный, заботливый взгляд Эльи было невыносимо. Она понимала меня больше, чем я думала. Знала о нашей с Эспером Связи и хранила её в тайне от людей, оберегая нас от их гнева.

Мне уже не хватало Эльи.

Подняв голову к небу, ища успокоение в тусклых звездах, я попыталась сдержать подступившие слезы.

Моё внимание привлекло серое пятно, отделившееся от толстой сосновой ветки. Оно медленно приближалось, покачиваясь от прикосновения легкого ветерка. Я заинтересованно следила за его движением, но внезапно яркий всполох костра выхватил из темноты, испещренный трещинами человеческий череп, изо рта которого ко мне тянулись длинные мохнатые лапы.