Корабль судьбы (Том II) - Робин Хобб

— Ну хорошо. Сколько ждать-то будем? — поинтересовалась Янтарь.

Брэшен только плечами пожал. Расставшись с обитателями Ключ-острова, он незамедлительно вернулся со своими спутниками на корабль и сразу рассказал Янтарь обо всем. Его матросы, отряженные в лес на охоту, между тем, торжествуя, потрошили двух щетинистых кабанов, заколотых копьями. Они не отказались бы сходить на промысел еще, но Брэшен настоял на том, чтобы вся команда поднялась на борт. Мало ли что! Беспечность могла слишком дорого обойтись.

Совершенный молча выслушал не слишком длинный рассказ своего капитана. Янтарь выглядела очень задумчивой.

— Бояться вам нечего, — произнес вдруг корабль. — Она непременно придет. — И он отвернулся, словно не желая, чтобы они увидели выражение его лица. Потом пояснил: — Она любит Кеннита так же сильно, как любил его я.

Эти слова, ни дать ни взять, произвели магическое действие. Брэшен увидел, как на тенистой тропке наметилось какое-то движение. Мгновением позже на открытый берег вышла мать Кеннита. Она взглянула вперед, увидела Совершенного. И ее ладони взлетели к безъязыкому рту. Она смотрела и смотрела на него.

За ее спиной возник Деджи. Он нес на плече мешок с вещами, а в свободной руке… В свободной руке он держал конец цепи. На другом конце этой цепи, спотыкаясь, брело некое отдаленное подобие человека. Бледнокожее, сплошь заросшее волосами — и тощее, точно сделанное из хворостин. Закованный отворачивался от света, как будто тот причинял ему боль.

— Эт-то еще что такое? — в ужасе прошептала Янтарь.

— Должно быть, скоро выяснится, — столь же тихо ответствовал Брэшен.

Позади всех двигалась Сейлах. Она катила тачку, полную картошки и репы. Наверху кучи кудахтали, били крыльями несколько связанных кур. Янтарь первая сообразила, что к чему, и вскочила на ноги:

— Пойду гляну, что мы можем предложить им взамен! Да, и как будем торговаться: щедро или прижимисто?

Брэшен снова пожал плечами.

— На твое усмотрение, — сказал он. — Мы, конечно, совсем не богачи. Но, думаю, их порадует любой предмет обихода, который они сами для себя сделать не могут!

Все опять совершилось с удивительной легкостью и быстротой. Мать Кеннита проследовала на палубу и немедля устремилась на бак. Она тащила с собой объемистый пакет, завернутый в парусину. Человека в цепях оказалось гораздо трудней поднять на борт. Он оказался не в состоянии одолеть трап, и в конце концов его подняли как груз — на лебедке. Оказавшись на палубе, он свалился мешком и только тихо стонал. Покрытые шрамами руки прикрывали голову, как если бы он в любой миг ждал удара. Брэшен понял: у бедолаги ушли все силы на то, чтобы дойти сюда по тропе. Янтарь тем временем усердно торговала, вернее придумывала, чем бы еще таким снабдить островитян. Из рук в руки перешли запасные иголки и разные инструменты из корабельного сундука для дельных вещей[10], а также ткань и предметы одежды из пожитков погибших членов команды. Брэшену глубоко претила мысль о том, чтобы покупать еду за вещи убитых, но матросы явно не возражали, ну а Сейлах, та была просто в полном восторге. Щедрость Янтарь окончательно растопила в ее душе все остатки враждебности и подозрений.

— Обещайте только, что вправду позаботитесь о Маме! — потребовала она на прощание.

— Всенепременно позаботимся, — искренне пообещал Брэшен.

Сейлах и Деджи смотрели с берега, как отплывал Совершенный. Брэшен стоял на баке и вместе с матерью Кеннита смотрел, как поднимается из воды якорь. При этом он без конца спрашивал себя, как-то Кеннит поступит с оставшимися на острове, когда выяснит, до чего легко они выдали постороннему его мать. Потом он покосился на пожилую женщину. Та выглядела очень спокойной, и совесть у нее была определенно чиста. Брэшен повернулся к Янтарь.

— Пусть вещи Альтии перенесут из каюты старпома в мою. Теперь там будет жить Мама. Да, и проследи, чтобы кто-нибудь разбил цепи этого бедолаги и дал ему поесть. Во имя Са, чтоб я понимал, на что ей понадобилось брать его с собой! — но, думаю, всему есть причина.

— Наверняка, — ответила Янтарь, причем до того странным тоном, что Брэшен даже обрадовался, когда резчица ушла исполнять его распоряжение.

Мать Кеннита никуда не уходила с бака, пока выбирали якорь и Брэшен распоряжался отплытием. Она пристально следила за действиями матросов и время от времени одобрительно кивала. Чувствовалось, что она была близко знакома с работой на парусном корабле. Когда же Совершеный начал набирать ход, она вскинула голову, а руки со старчески выступающими венами принялись гладить поручни: так мать, гордясь, гладит по плечу любимого сына. Вот ветер наполнил паруса, и корабль заскользил по волнам прочь от берега маленькой бухты. Тогда женщина развернула свой парусиновый сверток. Брэшен подошел к ней и увидел, что в пожелтевшей материи хранились три большие, пухлые старинные книги.

— Бортжурналы! — вырвалось у него. — Бортовые журналы живого корабля «Совершенный» из Удачного, что на Проклятых берегах!

— Знаю, — в высшей степени серьезно подтвердил Совершенный. — Знаю.

Тут за спиной Брэшена прозвучал хриплый, каркающий голос.

— Трелл, — позвал он. — Брэшен Трелл!

Молодой капитан недоуменно обернулся. Янтарь поддерживала под руку изможденного узника Ключ-острова.

— Сказал, что ему непременно нужно с тобой поговорить, — тихо пояснила она.

Узник не дал ей договорить. У него были синие глаза, из которых неудержимо точились слезы, руки тряслись, как у столетнего старика, а голова, кажется, не сидела прямо на шее — все время покачивалась и моталась. Вид был, чего уж там, жуткий.

— Я — Кайл Хэвен, — прохрипел он. — И я хочу вернуться домой. Я просто хочу вернуться домой.

ГЛАВА 28

ДРАКОНЬИ СНЫ

Тинталья ожесточенно работала крыльями. Рэйн, стиснув зубы, смотрел на стремительно приближавшийся берег. Ветер между тем немилосердно шквалил; приземление грозило стать весьма непростым. И вот когтистые задние лапы драконицы коснулись песка, Тинталья неловко побежала, гася скорость, и ее тело — хочешь не хочешь — наклонилось вперед. На сей раз она умудрилась не выронить Рэйна, лишь непроизвольно сжавшиеся когти добавили ему синяков на груди. Когда Тинталья выпустила его, он довольно удачно поднялся на ноги и сразу отскочил прочь, а драконица встала на четвереньки. Впрочем, сказать про Рэйна, что он встал на ноги, было бы изрядным преувеличением. Они его не особенно-то держали. И, отойдя на несколько шагов, он блаженно осел на мокрый песок, до ужаса довольный, что снова оказался на твердой земле.

— Драконы не созданы для того, чтобы вот так приземляться! — пожаловалась Тинталья.

— А люди — не для того, чтобы их бросали как кукол, — устало парировал Рэйн. Ему было больно даже дышать.

— Об этом-то я и предупреждала тебя, когда ты втравил меня в свою безумную затею.

— Лети, охоться, — отмахнулся Рэйн. С ней все равно бесполезно было спорить, пока она не насытится. Что бы они ни обсуждали, он неизменно оказывался во всем виноват.

— Поди найти что-нибудь съестное при таком освещении! — фыркнула она. Но потом, уже изготавливаясь для взлета, пообещала: — Постараюсь и тебе кусочек свежего мясца захватить.

Так она всегда теперь говорила. Причем, что самое интересное, иногда даже не забывала исполнить обещанное.

Рэйн не пытался подняться, покуда у него над головой не утих ветер, поднятый могучими крыльями. Только тогда он с изрядным усилием встал и заковылял прочь от берега, туда, где виднелся край леса. То, чем он собирался заняться, успело составить для него приевшийся ритуал. Поиски дров. Костер. Пресная вода, если удавалось найти ручеек. Или вода из бурдюков, если ручейка поблизости не оказывалось. Потом скудный ужин, самым прискорбным образом уменьшавший его и так оскудевавший припас. И наконец он свернется возле костра, чтобы постараться уснуть. Тинталья была права насчет сегодняшней охоты. Короткий зимний день успел отгореть, на потемневшем небе появлялись первые звезды. Ночь будет ясная и холодная. И завтра, наверное, ему не придется от зари до зари мокнуть под дождем. Ему предстояло лишь мерзнуть.

От нечего делать Рэйн задумался о том, как, интересно, продвигалась у его соплеменников работа по уговору с Тинтальей. Углублять дно реки Дождевых Чащоб — это вам не в луже прутиком ковыряться. Особенно зимой. Уровень воды падал и поднимался совершенно непредсказуемо, и так же непредсказуемо менялась ее ядовитость. От почти безопасной — до мгновенно разъедающей почти все, кроме диводрева. Да. Татуированные, решившиеся тяжким трудом завоевать титул торговцев из Чащоб, купят это звание поистине дорогой ценой!

Еще Рэйн думал о том, удалось ли народу Удачного достичь единогласия и единства или горожане все-таки передрались. И пытались ли калсидийцы еще на них нападать. Вряд ли: больно уж жестокую трепку задала Тинталья их кораблям. Чего доброго, тень дракона, защищающего город, станет для них достаточным пугалом. Летая над Внутренним Проходом, они с Тинтальей видели великое множество калсидийских кораблей. И больших парусников, и галер. Это количество поневоле наводило на мысль, что на уме у врагов были планы более значительные, нежели просто захват Удачного. К тому же корабли двигались к югу, держась так, как было принято у калсидийских воинственных кланов. Один громадный парусник — этакий корабль-матка — и при нем несколько галер для набегов и морских сражений. Эти последние явно не теряли времени по пути. Рэйну разок довелось рассмотреть дымящиеся развалины какой-то деревни. Наверное, это было пиратское поселение, походя разгромленное захватчиками.