Корабль судьбы (Том II) - Робин Хобб

Хромоножка между тем умчалась бегом — только комья земли взвились из-под босых пяток, когда она напрямик пронеслась через перекопанный огород. Деджи скрестил могучие руки на груди и враждебно уставился на матросов. А Брэшен двинулся следом за женщиной.

Он чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда среди серости и сырости вдруг прокукарекал петух. Брэшен запоздало спросил себя: а что, если он таки просчитался? Возделанная земля, куры, козы, свиньи, овечки… Остров мог прокормить довольно солидное поселение.

— Шевелись! — резко бросила Сейлах.

У двери домика она опередила его, первой вошла внутрь и сразу взяла на руки истошно орущего младенца. И одной рукой прижала ребенка к себе, не выпуская, впрочем, ножа из другой.

— Сядь, — велела она.

Брэшен сел и стал с любопытством оглядываться. Вся обстановка свидетельствовала, что у здешних обитателей, может, и отсутствовало умение, зато времени имелось в избытке. Стол, стулья при нем, кровать в углу — все явно было сработано собственными руками. Не слишком изящно, но очень надежно. То есть комнатка получилась в своем роде очень даже уютная. В очаге еще горел огонь, и Брэшен обрадовался его теплу, такому желанному в промозглый день. Между тем ребенок на руках у матери вскоре притих: она, сама того не замечая, покачивалась, баюкая дитя.

— Славный у тебя дом, — сказал Брэшен.

Она настолько не ожидала ничего подобного, что даже глаза округлились.

— Ну… нам нравится, — нехотя выговорила она затем.

— Уж всяко не сравнить с теми клопиными дырами, где и мне и тебе доводилось бывать.

— Точно, — согласилась она.

Тут Брэшен сообразил наконец пустить в ход весь, какой мог, удачнинский лоск. Пустая болтовня в ожидании хозяйки — это, знаете ли, тоже искусство. Он даже подвинулся на стуле, приняв позу, явственно говорившую — он полностью уверен в гостеприимстве этого дома.

— И ребенка растить тут, наверное, хорошо будет, — проговорил он доброжелательно. — Сколько простора, чтобы носиться на свободе, сколько всяких мест, чтобы исследовать! Он, смотрю, у тебя здоровенький: оглянуться не успеешь, а он уже по всему острову шастает.

— Поживем — увидим, — отозвалась Сейлах. И на мгновение даже отвела от него взгляд, чтобы посмотреть на ребенка.

— Ему ведь, если я что-нибудь понимаю, около года? — высказал он предельно невежественную догадку.

Сейлах впервые улыбнулась.

— Скажешь тоже. — И она легонько подшлепнула наследника по попке. — Хотя для своего возраста и впрямь богатырь!

Звук, раздавшийся за дверьми, вернул женщину к бдительности. Брэшену оставалось лишь надеяться, что былое враждебное недоверие уже не вернется. Он старательно сохранял расслабленную «домашнюю» позу, несмотря на то что в комнату всунула голову зубастая Хромоножка. А всунув, тотчас наставила на него палец и свирепо заклеймила:

— Гнусный лжец! Мерзкий работорговец!

— Брысь отсюда, Хромуша! — строго прикрикнула Сейлах.

Та послушно исчезла, а Брэшен обратил внимание на странное бормотание, слышавшееся извне. Когда же внутрь вошла пожилая женщина, Брэшен мгновенно понял — перед ним была именно та, кого он искал. Фамильного сходства ведь не спрячешь. А Кенниту определенно достались материны глаза. Женщина смотрела на него, вопросительно наклонив голову. На руке у нее висела корзинка, в ней влажно поблескивали шляпки грибов.

Потом она обратилась к Сейлах с неразборчивым, но явно вопрошающим звуком. Та ткнула в сторону Брэшена своим ножом — дескать, вот он.

— Явился тут, понимаешь, со стороны причала, и с ним шестеро молодцов. Говорит, у него для тебя весточка от Кеннита. Правда, спрашивал он о тебе как-то странно. То называл госпожой Ладлак, то вовсе вдовой Люкто.

Пожилая уставилась на Брэшена, словно глазам своим не веря. Ее брови поползли вверх, придавая лицу вид преувеличенного удивления, губы опять что-то пробормотали. Ее неспособность говорить нимало не облегчала задачу Брэшена, желавшего с ней столковаться. Он покосился на Сейлах, лихорадочно соображая, с чего бы начать и чем кончить. Совершенный наказывал ему говорить с нею начистоту. Но вот следовало ли откровенничать на глазах у свидетельницы?

В конце концов он негромко проговорил:

— Меня доставил сюда корабль по имени Совершенный…

Ему следовало заранее догадаться, каким потрясением окажутся для нее эти слова. Мать Кеннита аж зашаталась. И схватилась, чтобы устоять, за край стола. Сейлах поспешно шагнула к ней и поддержала.

— И нам нужна твоя помощь, почтенная, — продолжал Брэшен. — Совершенный просит тебя поехать с нами. И увидеться с Кеннитом.

— Ты ни в коем случае ее не заберешь! Мы никуда не пустим Маму одну! — грозно предупредила Сейлах.

— Почтенная госпожа может взять с собой всех, кого пожелает. — Брэшен решил действовать по принципу «все или ничего». — Никто не собирается чинить ей обиду. Я уже говорил тебе это и с удовольствием повторю. Я приехал сюда, чтобы отвезти госпожу к сыну.

Мать Кеннита наконец подняла склоненную голову и стала смотреть на Брэшена. Ее бледно-голубые глаза обладали невероятно острым, проницательным взглядом. Уж она-то наверняка догадалась, что упоминавший имя Совершенного ни под каким видом не мог быть посланником Кеннита. И еще она знала: он, может, вправду не собирался ее обижать, но плавание им предстояло в любом случае опасное. У нее был взгляд мученицы родом из древних времен. Она бесконечно долго вглядывалась в глаза молодого капитана.

А потом просто кивнула.

— Она говорит, что хочет поехать с тобой, — неизвестно зачем «перевела» для него Сейлах.

Мать Кеннита подала ей еще какой-то знак. Густо татуированная — знак опасной рабыни — женщина несказанно изумилась.

— Его? — спросила она. — Его-то тебе зачем с собой тащить?

Мать Кеннита властно выпрямилась и топнула ногой, подтверждая свое непременное желание. Последовал еще жест: она как будто поворачивала что-то рукой. Сейлах уставилась на Брэшена, словно он опять был во всем виноват.

— Ей точно можно взять с собой всякого, кого бы она ни захотела? Ты, морячок, ничего, случаем, не перепутал? Тебе именно так и велели сказать?

Брэшен важно кивнул, втихомолку гадая, во что, собственно, он впутывается. Он понятия не имел, что там за таинственный «он», но идти на попятный было слишком опасно. Он снова посмотрел пожилой женщине в глаза. И сказал:

— Совершенный сказал, что я должен довериться тебе.

Мать Кеннита ненадолго прикрыла веки. Когда же она вновь посмотрела на Брэшена, ее глаза были полны слез.

Она яростно замотала головой, потом повернулась к Сейлах. И забормотала быстро-быстро, помогая себе энергичными знаками и взмахами рук. Сейлах, нахмурясь, принялась пояснять:

— Ей надо собрать кое-какие вещи, совсем немного. Говорит, чтобы ты шел обратно к причалу, она туда подойдет, как будет готова.

И вот так все просто? Брэшен, не в силах поверить, снова перехватил взгляд бледно-голубых глаз, и женщина принялась утвердительно кивать. Да, она явно хотела, чтобы все было сделано именно так. Ну и хорошо.

— Я буду ждать тебя, — откланялся Брэшен.

— Ты погодь-ка, — придержала его Сейлах. И выглянула наружу: — Эй, Хромуша! Ну-ка брось это! Брось, говорю! Мама сказала, мы должны его отпустить назад по тропе. Попробуй только стукни его этой штукой, как есть тебя выпорю! Ну? Я кому говорю?

Снаружи, непосредственно за дверью, стукнуло оземь раздраженно брошенное полено.

А татуированная женщина продолжала распоряжаться:

— Лучше сбегай скажи Деджи, что Мама дозволяет ему идти с миром. Скажи ему: все в порядке, все хорошо. Беги быстро!

Девушка проворно умчалась. Брэшен вполне отдавал себе отчет: если бы не предусмотрительность Сейлах, полоумная, пожалуй, вышибла бы ему мозги. От этой мысли у него запоздалый холодок пробежал по спине.

— Это она такая с тех пор, как ей довелось посидеть на цепи, — хмуро объяснила Сейлах. — Сначала совсем плоха была, теперь вроде как выправляется. А поделать с собой все равно ничего не может!

Тон у Сейлах был такой, словно Брэшен ее в чем-то обвинял.

— Не ее в том вина, — проговорил он вполголоса. Он смотрел в спину резво мчавшейся Хромоножке.

Сколько ей было лет? Уж не больше шестнадцати. И она вправду сильно припадала на одну ногу. Вот она подоспела к здоровяку Деджи. Тот выслушал, оглянулся в сторону домика, увидел Сейлах на пороге и кивнул — понял, мол. Брэшен еще раз поклонился и вышел. Хромоножка гримасничала изо всех сил, провожая его угрожающими и непристойными телодвижениями. Деджи так и не произнес больше ни слова, лишь продолжал неотступно следить взглядом за Брэшеном. Брэшен торжественно кивнул ему, проходя мимо, но на лице бывшего раба не отразилось никаких чувств. Молодой капитан невольно спросил себя, что скажет или сделает этот верзила, когда выяснится, что мать Кеннита надумала увезти его с собой от жены!