Долгая ночь (СИ) - Юля Тихая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Словом, ничего удивительного, что наши с Арденом разговоры были разговорами слепого с глухим.
— Я мог бы порекомендовать специалиста, — будто бы в пустоту сказал Арден следующим утром, когда я машинально жевала яичницу, глядя только в книгу перед собой. — Она много лет занимается пациентами с тревожными расстройствами. Ничего страшного там не происходит, никаких кушеток из анекдотов, мягкие препараты, всё строго анонимно и…
Я не сразу поняла, что это он мне. Мастер Дюме справился с этим умозаключением быстрее, — по крайней мере, он одним движением влил в себя остаток чая и поскорее ушёл на свой балкон, ещё и заперся там изнутри.
— Мне не нужен врач, — я перелистнула страницу. — Я вполне здорова и прекрасно себя чувствую, спасибо за беспокойство.
— Ты очевидно не в порядке, — намёков Арден явно не понимал, — у тебя был приступ, а сегодня ты плакала во сне.
Я смотрела на него долго, но он не смутился, только стиснул зубы так, что чётче обрисовалась линия подбородка.
— Тебе показалось.
И поскорее ушла с кухни.
В следующий раз не выдержала уже я. Арден опять где-то шлялся весь день, пока я мучилась с принципом Гиньяри (это был излишне сложный для меня уровень материаловедения, относящийся к программе институтских спецкурсов), а вечером приволок две шавермы из ближайшего ларька и неощипанную дохлую курицу.
Курица имела невероятно скорбный вид. Смерть её была, похоже, мучительной: вокруг мелких выпученных глаз полопались все сосуды, шея измята, а в крыльях столько проплешин, слова несчастная птица отбивалась ими от трактора. Предшествующая этим скорбным событиям жизнь явно тоже не баловала: курица была тоща, плешива и неубедительна.
Арден бросил курицу на пол в угол, — она шмякнулась, как тряпичная. Вышел в комнату, а вернулся уже лисом. Сел, довольный, и принялся её грызть.
— Тебе может общипать её? — из чисто практических соображений предложила я.
С курицы летел лёгкий, воздушный пух, который норовил приземлиться в чай, в шаверму, в графин с водой и прицельно мне в нос. Кожа у курицы была синюшная, а кровь почти не текла; пахло специфически, но всё-таки не тухлятиной.
Лис довольно чавкал, только что не причмокивал от блаженства.
— Арден! Ну ты бы хоть не на кухне это делал!
Он посмотрел на меня задумчиво, потом вгрызся старательнее, раскусывая хрящи. Кое-как отделил от туловища крыло и, довольный, положил его мне в ноги.
— Арден!.. Я понять не могу, ты больной или невоспитанный?!
Арден подпихнул мне крыло и вернулся в свой угол.
— Это ненормально, — говорила я на следующий день, пока Арден мыл полы, а мастер Дюме безмятежно варил молочную кашу. Я безуспешно пыталась собрать летучий пух с кухонных полок. — Зачем ты ему потакаешь? Ладно ещё спать, хотя и с этим стоило бы обратиться к целителю, но кормить сырым мясом, в таких условиях!.. Мы же живём в цивилизованное время!
— Мне так нравится, — огрызался Арден. У него краснели уши. — Это не болезнь!
— Да-да, а курение — не зависимость!
Мастер Дюме поднял взгляд от тазика, и я смутилась:
— Извините, это я не вам.
Он кивнул и вернулся к курице.
— Арден, ну это же действительно ненормально. Если тебе захотелось курятины, мы могли бы её сварить, в конце концов! То ты углы метишь, то кишки на стул наматываешь, кто вообще кем управляет — ты лисом или лис тобой?!
— У нас взаимовыгодное сотрудничество, — язвительно ответил он. — Тебе не понять!
— Да куда уж нам!
— Вот и не лезь. Это моё дело, я сам разберусь, что нормально, а что нет.
— Как-то ты хреново разбираешься. У тебя очевидно проблемы, может надо что-нибудь предпринять, а не делать вид, что так и было задумано?!
Арден отставил в сторону ведро, выпрямился, сдул с лица выбившиеся из косы волосы. Вгляделся в меня, понял, что я не шучу, — и оглушительно, обидно расхохотался.
— Тебе могли бы помочь понять, что твои страхи беспочвенны, — мягко уговаривал Арден вечером, пока я, пыхтя, боролась с его шевелюрой. — Что все эти проблемы, они, ну… не настоящие.
Своими душеспасительными беседами он застал меня врасплох: я была в благостном настроении и почти не отреагировала на его слова.
У Ардена были роскошные волосы. Длинные, распущенными они спускались ниже пояса, мягкие, каштаново-рыжие, блестящие на свету. Арден по большей части заплетал их в простую косу, иногда — с какими-то мятыми шнурками, ленточками и висюльками, и у меня уже какое-то время чесались руки это исправить.
Ардену я сказала, что буду плести «кольчугу». Он, видимо, счёл, что это что-то мужественное, и смирился. На юге такие косы называли «морская рябь», а в наших местах — «авоська», потому что на надетую на голову волосатую авоську это и было похоже. Зато плелось долго, приятно. На середине я всё-таки передумала, расчесала волосы и принялась сооружать ажурную шестипрядную косу.
— Ты очень остро тогда отреагировала, — продолжал ласково говорить этот лис, —
