Табу - Элизабет Гейдж

Для Джерри это явилось ударом. Он был ошеломлен провалом своего предприятия. Джозеф Найт, который терпеливо изучал голливудскую студийную систему, был готов к этому, но держал свои мысли при себе.

Фильм «Теплые моря» никогда не был показан в Соединенных Штатах. Он был продан в Европу, где быстро мелькнул на экранах, прежде чем кануть в лету.

Джерри был подавлен какое-то время, затем немного пришел в себя.

– Ну что ж, в следующий раз будем удачливее, – заметил он. – Я понял, что здесь грубо играют. Грубее, чем я думал. Вернусь-ка я лучше в Бостон, где сборы лучше.

Джо распрощался с приятелем. Сам он остался в Голливуде еще на несколько недель, обдумывая итоги этой авантюры.

Итак, он потерял двадцать тысяч долларов, но при этом извлек из провала драгоценный урок. И его первоначальное мнение о Голливуде как о средоточии абсурда и хаоса изменилось.

Его чутье бизнесмена подсказывало: здесь можно заработать миллионы миллионов долларов. И эти миллионы делались трезвыми, ловкими, обладающими властью людьми, которые за два десятилетия взяли студии в свои руки.

Эти люди были монополисты. Они насильно кормили публику своей собственной продукцией при помощи системы «найма» кинотеатров, когда владельцы этих кинотеатров должны были проявлять как можно меньше самостоятельности и показывать только их поделки. Эти люди гарантировали свой успех тем, что убирали независимых продюсеров типа Джерри Меркадо со своего пути.

Баснословное богатство и монополия, гарантирующая рост этого богатства, – вот что такое Голливуд.

Это уравнение вполне устраивало Джозефа Найта как бизнесмена. Он загорелся идеей закрытого рынка, контролируемого умными и могущественными мужчинами. Он смаковал мысль проникнуть на этот рынок и утвердиться на нем.

Такая трудная задача была, конечно же, не по плечу импульсивному и недисциплинированному парню типа Джерри Меркадо. Но совершенно необязательно, что это не по плечу Джозефу Найту.

После нескольких недель размышлений Джозеф Найт принял решение. Он позвонил своему поверенному и финансовому советнику Эллиоту Флейшеру в Нью-Йорк.

– Эллиот, – сказал он. – Мне нужно с вами посоветоваться. Кроме того, прошу вас присмотреть за моими делами в мое отсутствие еще какое-то время. Если будут по этому поводу проблемы, позвоните в «Беверли-Уилтшир-отель». Я пока здесь.

Когда Джозеф Найт повесил трубку и приготовился спокойно и крепко заснуть, ни он, ни суетливый город за окном не знали, что его только что принятое решение изменит историю Голливуда.

18

Кейт Гамильтон была мертва.

Она умерла на кровати в Сан-Диего, окруженная листками газеты и глянцевыми фотографиями, запечатлевшими стыд, который она не могла вынести и остаться живой.

Принадлежавшее ей тело – красивое тело восемнадцатилетней девушки, свежее и нетронутое, не носившее видимых следов испытаний, уже выпавших на ее долю, – продолжало странствовать по земле. Но душа была сожжена дотла. И долгое время после того никаких новых всходов не появлялось в ней. Кейт предстояло пройти трудный и долгий путь, прежде чем она сможет встретиться с самой собой опять.

Время шло. Она бралась за сотни мелких дел в сотнях городов. Она блуждала от Аризоны к Флориде, от Сент-Луиса и Чикаго до самой северной оконечности Мейна. Она увидела множество мест Америки, даже и не заметив этого. Она встречала массу людей, не обращая на них никакого внимания. Она попадала в разные ситуации – некоторые из них очень рискованные, которые совсем не затронули ее. Ее внутреннее «я» было подобно сеянцу, защищенному от прорастания собственной омертвевшей оболочкой. Ничего не случится с ним, пока новое рождение не даст ему силы жить.

Люди, чей жизненный путь пересекался с ее в те годы, будут вспоминать, что она выглядела так, как будто была «не вся здесь», когда общалась с ними. В ней была какая-то загадка, говорили они, отстраненность, которая одновременно и интриговала, и пугала их.

Потому что теперь она была способна на непредсказуемые поступки. И на насилие, когда этого требовала ситуация.

В Санта-Фе, ее первой остановке после Сан-Диего, она нашла работу официантки в ресторане, мало отличавшемся от закусочной Ивелла Стимсона. Здесь она завораживала своих хозяев кошачьей походкой, красивым телом, белокурыми волосами, ставшими еще красивее от жгучего солнца, смуглой кожей.

Однажды несчастный посетитель – путешествующий торговец – принял бессознательную чувственность ее манеры поведения за двусмысленное приглашение. Он дождался окончания ее работы и приблизился к ней среди машин, во множестве припаркованных около ресторана. Введенный в заблуждение пустым взглядом ее глаз, приняв это за молчаливое согласие, он осмелился коснуться ее рукой.

Она ударила его по лицу, и траектория удара была так безошибочна и сбалансирована, что тот упал к ее ногам почти без сознания. Она холодно перевернула на него контейнер, полный ресторанных отбросов, и ушла, тут же забыв о случившемся.

В городе на Мексиканском заливе, где она работала месяц в офисе, занимавшемся операциями с недвижимостью, в качестве секретаря, босс однажды пригласил ее в кабинет. Здесь он открыл ей свое сердце.

– Кейт, я люблю вас, – сказал он. – Я скрывал это так долго, как мог. Я не могу больше притворно-равнодушно видеть вас каждый день в моем офисе, слышать ваш голос… Я не могу уснуть – я все время думаю о вас. Вы не согласитесь выйти за меня замуж?

У Кейт от удивления широко раскрылись глаза. Она едва ли замечала его существование до настоящего момента. Ей казалось забавным, что она произвела на него такое впечатление, когда он сам не произвел на нее никакого.

Этой ночью она покинула город, не беспокоясь, что теряет работу. Когда она не пришла в контору, босс стал расспрашивать о ней. Она отдала ключ хозяйке квартиры, но не оставила своего адреса, по которому ее можно было бы найти. Никто не имел понятия, куда она пошла.

Босс никогда ее больше не видел.

Она никогда подолгу не задерживалась ни на одной работе. Кейт быстро теряла интерес к месту, в котором находилась. От Портленда, Рэпид-Сити до Батон-Руж, от Эль-Пасо до Канадских гор она странствовала бесцельно, ее путь определялся тем, который из поездов или автобусов отправлялся раньше.

Как заправский кочевник, она просто не могла оставаться на одном месте подолгу. Когда же она оставалась в городе больше чем на месяц или два, она меняла место жительства. Она снимала квартиру или жила в меблированных комнатах, она могла существовать там несколько недель, не меняя ничего и не добавляя – даже календарь. Кейт не замечала тараканов, ползавших по полу у ее ног, сквозняка, тянущегося из разбитого окна, звуков соседских ссор или голосов детей, доносившихся из коридора.