Ноттингем - Лина Винчестер

– Что дальше? А вдруг Каллум предложит тебе сыграть в фиктивные отношения? – спрашивает Хлоя, забираясь с ногами на кровать. – Господи, Райлс, он вообще может потребовать от тебя что угодно, ты теперь марионетка в его руках!

– Он не станет играть в фиктивные отношения, – уверенно заявляет Ви. – Если бы хотел, то изначально поставил бы такие условия. Он хочет потопить репутацию Райли, а если вознесется сам, то в отношениях потянет ее вверх за собой. В этом нет никакого смысла. Это месть. Ему нужно, чтобы на тебя смотрели сверху вниз все, даже лузеры.

От одной мысли об этом по телу пробегает дрожь. Мне хочется верить, что общество не превратит меня в изгоя и забудет обо всем через какое-то время.

– Я надеюсь, что Каллум просто оставит меня в покое. Для него самое главное – репутация и популярность, которые он сегодня вернул.

– А что будешь делать с мистером по соседству? Расскажешь?

Остановившись рядом с окном, я рассматриваю дом Сойера.

– Не знаю. Лишь понимаю, что должна как-то объясниться.

– Нет, она не расскажет, – отвечает за меня Ви. – Во-первых, узнав правду, он снова пойдет бить морду Каллуму. Во-вторых, эти драмы только отвлекут Райли.

– Отвлекут? У нее жизнь рушится, Ви!

– Вот именно. Послушайте меня, – применив капитанский тон, подруга хлопает в ладоши. – Вы с Сойером дружите с самого детства, ругались сотню раз, в прошлом году даже переставали общаться ненадолго, когда оба завели отношения. Но вы все еще здесь, все еще общаетесь. Вашу дружбу не убить, так? Не вижу ничего плохого в том, что ты пытаешься защитить его, но если решила геройствовать, то не сдавай назад. Иначе все зря.

– Я и не пытаюсь…

– Я не закончила. Если Сойер спросит, в чем дело, а ты будешь колебаться, он в два счета тебя раскусит. У тебя есть одно большое преимущество, ты – девушка. Поэтому на любой его аргумент, что ведешь себя нелогично, просто отвечай: «Я так чувствую». Ну, подумаешь, решила отомстить Каллуму, а затем поцеловать его, гормоны взыграли, и все тут. Молю, отключи эмоции и включай мозги, Райли! Твоя репутация упала ниже плинтуса, я сегодня видела, как подражающая тебе группа девчонок снимала с ушей это.

Ви касается мочки своего уха. Ахнув, я обхватываю пальцами висящие на моих ушах пластиковые серьги в виде конфет – в моей шкатулке чертова куча серег в форме леденцов, маффинов, рожков мороженого и прочих сладостей. Сила женской популярности в Ноттингеме всегда измерялась в количестве твоих подражателей.

– Я пошла ко дну, как «Титаник», – заключаю я, оседая на подоконник.

– Ты сбежала с уроков, к тому же пропустила тренировку. Все твои действия идут во вред тебе. Так что возьми себя в руки и верни все на свои места, а с личной жизнью разберешься позже. Ты не потеряешь Сойера. Репутация, соревнования и поступление – это твои три кита. Поняла? Ты из команды «Северных звезд», поэтому обязана справиться.

Слова Ви сработали как энергетик.

Ты не потеряешь Сойера.

Повторяю это как мантру, пока делаю домашнее задание. Повторяю, когда перепроверяю и довожу до идеала приветственные письма для поступления в университет. Повторяю, пока расписываю план праздника на Хэллоуин, но тут броня в мантре дает трещину.

До Хэллоуина меньше трех недель. Интересно, что к тому моменту будет со мной и Сойером? Отстанет ли от меня Каллум или появится новая порция издевательств?

Зная Каллума Брайта, он не даст мне быть счастливой с другим. Особенно с тем, чье имя я писала в дневнике сотни раз. С тем, о ком я думала во время нашего первого секса. Эго Брайта задето, а он чертовски злопамятный.

Дописывая план праздника, я мельком посматриваю в сторону окна, прислушиваюсь, не забирается ли Сойер. Тишина. В его комнате не горит свет, нет сообщений и звонков. Он дает мне время побыть одной или больше не хочет меня видеть?

В социальных сетях идет бурное обсуждение и высмеивание меня. Как быстро мы с Каллумом поменялись местами: теперь он жертва, а я – мерзкая лживая манипуляторша. Мем, где мою голову прифотошопили к свидетелю в суде, который при даче показаний сначала указывает на убийцу, а затем говорит: «Ой, убийца не он, а я», набирает популярность. В комментариях открывается настоящий филиал ада на земле.

– Я была уверена, что нравлюсь людям, – бормочу я, листая бесконечную ленту.

«Как будто кто-то удивлен тому, что она стерва, лол. Рада, что вы открыли глаза», – и это пишет Элисон. Элисон, с которой мы вместе состоим в оргкомитете!

«Большая ложь начинается с маленькой. Вечно болтает и постит о пользе здорового питания, а сама часто зависает в «Пинки-Милки» с большой порцией мороженого и милкшейка. До отвращения лживая насквозь», – пишет девушка, которую я даже не знаю лично. Ауч, удар по еде – это ниже пояса!

Никогда не думала, что окажусь в этой самой точке, где множество людей ненавидят меня. Меня ненавидят даже те, с кем я не знакома лично. Это ошеломляет. В самом плохом смысле. Чувство, что меня раздели догола, заставили перемазаться дерьмом и вытолкнули на переполненную людьми площадь. Унизительно, противно, обидно и даже немного страшно. Как теперь пойти в школу, зная, какое огромное количество людей меня презирают и смеются надо мной?

Я столкнулась лицом к лицу со своим самым большим страхом.

Глава 16

На следующий день я вру, что плохо себя чувствую, поэтому не могу пойти в школу. Родители на удивление с легкостью верят мне, так как знают, что я ненавижу прогуливать и готова идти на учебу даже с температурой.

Ви:

Ты издеваешься? Ты должна быть на тренировке!

Хлоя:

Ви передает, что если ты завтра не появишься в школе, то она на тебя обидится.

– Эй, Райли, – зовет Фелисити, заглядывая в приоткрытую дверь. – Сегодня в школе Каллум спрашивал о тебе, хотел знать, когда ты придешь.

– Передай, что это не его долбаное дело.

– Так вы с ним… Вы вместе? Или ты хочешь вернуть его?

– Не задавай глупых вопросов, – устало прошу я, потирая глаза, которые болят от того, что я уже вторые сутки читаю про себя дерьмовые комментарии, которым нет конца.

– Н-но вы же… Ты поцеловала его, и то, что ты сказала в кафетерии…

– Боже, чего ты хочешь от меня, Фелис?! – нервно спрашиваю я. – Чего вы все от меня хотите?

Обидевшись, она закрывает за собой дверь, и я тут же жалею, что нагрубила.