Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катрин уловила дыхание своего юного спутника. Он пробормотал:
— Так вот он — столичный город королевства! Вот он Париж, который столько лет был в руках англичан и который монсеньер коннетабль только что освободил почти без боя.
Эта новость настигла их, когда они подходили к Орлеану. Всадник с большой королевской конюшни, выскочивший как пушечное ядро по направлению к Иссудену, где находил тогда король Карл VII, громко прокричал им:
— Ноэль! Ноэль! Коннетабль Ришмон вошел в Париж! Город наш!..
Была ненастная погода, сырая и пасмурная, шел мелкий и упрямый дождь, проникавший во все щели, но крик гонца достиг ушей двух усталых путешественников, как порыв весеннего ветра, как живительная роса, подаренная умирающему растению.
Ведь дорога была трудной и долгой… Прошло пятнадцать дней, как Катрин и ее паж покинули Карлат после их прибытия в замок. Они выехали назавтра на лошадях, которые им дал мессир Эмон дю Пуже, управляющий, кому госпожа де Монсальви доверила детей, Сару и Мари.
Несмотря на усталость от ночного марш-броска, Катрин не захотела оставаться дольше и немедленно бросилась в погоню за Гонне д'Апшье. Ее плечо, умело обработанное Сарой, болело гораздо меньше, а природная энергия, удвоенная радостью действия и маячившей перед ней опасностью, вернули ей прежнюю бодрость.
Во дворе Карлата она вскочила на лошадь, которую конюх держал за повод, с чувством свободы, пьянящим ощущением вернувшихся сил. Она больше не была владелицей замка, погруженной в тоску и несущей на плечах тяжелый груз ответственности. Она снова стала Катрин больших дорог, женщиной, привыкшей хватать быка за рога, и, на манер овернских погонщиков, ставить на колени. Теперь ей нужен был Гонне д'Апшье. Либо она, либо он. Кто победит? Катрин твердо для себя решила, что это будет она.
Тем не менее, несмотря на подстегивающее нетерпение, она нашла время для остановки в Орильяке, чтобы попытаться заполучить у магистров помощь для своего города. Но быстро поняла, что надежды нет. Весь город, епископ и члены городского совета стучали зубами от страха и лихорадочно готовились к визиту испанского капитана Родриго де Вилла-Андрадо, старого знакомого Катрин.
После того как он разорил зимой Лимузен, Родриго намеревался приступить к осаде укрепленных замков Перигора, Домма и Марейля, за которые еще крепко цеплялись англичане и давно сопротивлялись войску графа д'Арманьяка.
«Мы не можем выделить ни одного лучника, ни единого мешка зерна, — ответили магистраты в один голос, — может случиться, что с минуты на минуту мы сами в них будем нуждаться. Хорошо, если нам еще удастся удовлетворить кастильца золотом, которое мы приготовили».
Катрин поняла, что если бы Вилла-Андрадо и не поднимался к стенам Орильяка, жители города не пошевелили бы пальцем, чтобы оказать помощь Монсальви. Она знала, как знал каждый в Оверни и Лангедоке, что прошлой осенью Вилла-Андрадо собрал на горе Лозер всех главарей банд Юга Франции и заключил с ними договор о взаимной помощи и поддержке. На этом совете присутствовали четверо Апшье, и люди Орильяка прекрасно знали, что кастилец не простит им нападения на одного из его союзников. Жители Орильяка молились, чтобы враг добрался до Дордони, не заходя в Орильяк для проверки финансового состояния епископа и магистрата. Они выбрали осторожный нейтралитет.
Пожав плечами, госпожа де Монсальви не стала убеждать этих чересчур осторожных людей и снова отправилась в путь. Она направлялась в Мюра в надежде встретить там Жана де Рока, сеньора де Сенезерга и бальи Монтани. Ей сказали, что Жан де Рок сопровождает в Пюи-ан — Вельей на пасхальные праздники свою супругу Маргариту д'Экар, которая хотела дать священный обет в Нотр-Дам. Он появится через несколько недель, так как решил воспользоваться этим благочестивым путешествием, чтобы навестить свою родню.
— Нам нечего ждать помощи отсюда, — вздохнула Катрин, обращаясь к Беранже. — Уж лучше прямо обратиться к королю, чем гоняться по этим ужасным горным дорогам за мессиром де Роком.
— И вы еще думаете, госпожа Катрин? Я полагал, что вы кинетесь вслед за этим подлым псом бастардом. Кажется, мы просто теряем время!
— Я должна была это сделать, Беранже, так как нельзя пренебрегать даже небольшой возможностью послать помощь аббату Бернару и нашим славным людям. Что же карается времени, то мы его не потеряли, поскольку следуем по той же дороге, что и Гонне д'Апшье.
Действительно, след бастарда трудно было потерять, этот след был кровавым. Сожженные деревни, убитый скот, туши, оставленные разлагаться на обочине дороги, полуобгоревшие трупы, висевшие над пепелищем, — всем этим был отмечен путь двадцатилетнего юнца.
Добрые люди, которых расспрашивала Катрин, подтверждали, что это был Гонне собственной персоной. Пастухи в горах и крестьяне в долинах, казалось, сохранили в глубине своих расширенных от ужаса зрачков устрашающий образ бастарда, этого убийцы со светлыми волосат и прозрачным взглядом, у которого на ленчике седла вис топор лесоруба и отрезанная голова, обновляемая им врем от времени. Его сопровождали шесть головорезов.
Горе одинокой ферме, путнику, девушкам, возвращающимся из близлежащего монастыря или от колодца: Гонне и его люди были безжалостны.
Когда из вечернего тумана на широком позолоченном небе Лиманя внезапно показались стены Клермона, Катрин узнала, что ее разделяют с врагом всего два дня пути. Она бросилась по его следу с удвоенным пылом. К несчастью удача, которая до сих пор ей неустанно сопутствовала, казалось, отвернулась от нее. Они уже видели вдали колокольню Сен — Пурсена, как вдруг наткнулись на военный лагерь, где на ветру развевались эмблемы, самые неожиданные и самые нежелательные: красное знамя с поперечными перекладинами и полумесяцами, знаками того самого Вилла-Андра до, который, по мнению глав Орильяка, вот-вот должен был обрушиться на их город.
На самом же деле после достаточно тяжелой и довольно неудачной кампании в Лимузине главарь воров предпочел спуститься в широкую долину в Аллье, где расположился для стоянки со своим штабом в древнем полуразрушенном аббатстве. Несчастный настоятель Жак де Лу его едва выдерживал. Но выхода у него не было.
Катрин пришлось пробираться кружным путем, чтобы избежать хищных когтей Родриго.
С мрачными мыслями она удалялась в сторону Монлюсона, когда одно замечание Беранже вернуло ей бодрость духа. Со времени их отъезда молодой Рокморель в основном молчал. С лютней за спиной он следовал за хозяйкой, стараясь скрыть мучительную боль от бесконечной скачки.
