Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

Мандюльф прибыл сюда. Он хорошо знал страну, где появился на свет, и, вместо того чтобы по совету Герберта поместить реликвию в монастырь Сен-Жеро, решил предоставить ей более надежное убежище.

Итак, он выбрал старое древнее поселение, которое возвышалось раньше на Пюи-де — л'Арбр и от которого остались одни руины. Земля эта, правда, входила в собственность Сен-Жеро. Он построил крепость, прорубил подземный ход, секретную часовню. Оставалось только построить монастырь, чтобы сокровищу была дана священная защита. Его дело продолжил Гобер, и наша святая обитель выросла над часовней…

Аббат Бернар остановился на секунду, чтобы перевести дух и унять волнение.

Катрин слушала его затаив дыхание. Воспользовавшись передышкой, она спросила:

— Но все-таки, преподобный отец, это сокровище, этот предмет, эта реликвия… что это было? Ведь она должна была быть невероятно ценной.

— Более, чем вы можете вообразить. Правда, это была весьма скромная чаша, небольшой сосуд, потускневший от времени… но это был тот самый сосуд, который во время тайной Вечери Господь…

Катрин затрепетала.

— Вы хотите сказать, что то, что было в часовне, был…Грааль?

Аббат грустно улыбнулся, как бы смирясь, и пожал плечами.

— Его так называют. Да, это был Грааль, который не из был ни высечен из огромного изумруда, ни сделан какого-либо сверхъестественного материала. До появления Христа этот обычный сосуд, как и многие другие, находился в одном доме в Иерусалиме. Только божественное соприкосновение, чудо первого причастия сделало его исключительным сокровищем, единственным в мире. После Голгофы Иосиф Аримафейский доверил его Петру, который отправился проповедовать Евангелие по миру, и под бедной одеждой Великого Грешника начал свои скитания по нашей бедной стране. Другие утверждали, что Иосиф Аримафейский собрал в этот сосуд у подножия креста кровь Распятого. Это не правда. Божественная кровь была в нем раньше, когда Иисус вручил кубок своим собравшимся ученикам… Да, госпожа Катрин, мы были хранителями Грааля, потому что именно его привез Мандюльф однажды зимним вечером в наши горы. А наш Монсальви не что иное, как Монсальва[70] из легенды. Увы!… У нас его больше нет.

— Что с ним случилось? Он так хорошо был спрятан… Как мог он покинуть часовню?

— У нас его похитили. О! Это был не вор… или, по крайней мере, вор необычный! Видите ли, на протяжении веков по всей Франции расселились люди, которые умели проникать в тайны, как бы хорошо их ни охраняли: это были рыцари Храма. В Карлате пустила корни могущественная Командорская община. Эти люди услышали местные легенды. Таким образом тамплиеры пришли к разгадке Монсальви с помощью какого колдовства… или пособничества? Того я не знаю, только однажды в 1274 году Гийом де Пет-Роль, бывший тогда здесь аббатом, увидел подъезжающего командора Карлата во главе внушительной процессии, которую эскортировал Гийом де Боже, новый Великий Магистр Храма, возвращавшийся с Лионского собора и наполнявшийся в Англию, чтобы взыскать огромные суммы обязательствам короля Эдуарда.

Гийом де Боже уединился в церкви с аббатом Монсальви весьма смущенным и встревоженным перед лицом такой важной особы. Разговор длился долго, очень долго, и можно себе вообразить, как трудно пришлось бедному аббату Фактически никому не известны аргументы Великого Магистра. Призвал ли он себе на помощь мистические силы — ведь Орден стал богатым, могущественным, или же речь шла о страшной нищете, невзгодах, постигших Святую Землю которая снова почти полностью попала под власть неверных? Как бы там ни было, но когда Великий Магистр возобновил свой путь на север, подземная часовня оказалась пустой…Сосуд исчез, и нам нужен был бы новый Герберт…

Вздох сожаления сопровождал его последние слова, за которыми последовало молчание. Катрин, затаив дыхание, слушала его со страстью, которая удивляла ее саму. Эти странные вещи находили в ее душе глубокий отклик. Уже во второй раз в своей жизни она слышала о рыцарях Храма.

Однажды ей пришлось прибегнуть к легендам о сокровищах, чтобы заманить в ловушку в Шиноне своего врага Жоржа де ла Тремуйля. Она снова видела себя переодетой в лохмотья цыганки Чалан, прикованной в подземной тюрьме Амбуаза, приговоренной к смерти. Вспомнила, как рассказывал толстому жадному человеку чудесную выдумку, похожую на золотой мираж, который привел его к погибели. То, что она рассказывала тогда, было древней тайной семьи Монсальви, так как один из Монсальви во время падения Ордена был его самым почитаемым членом и именно он укрыл все несметное богатство.

— Это странно, — пробормотала она, — что вы никогда ничего о нем не узнали. Мой муж мне рассказывал, что в те времена, когда король Филипп разрушил Храм, один из его предков должен был спрятать в надежное место сокровища Ордена. И я уверена, что чаша должна находиться там. Я не верю в сокровища, состоящие исключительно из золота и земных богатств. Там должны были находиться священные предметы, архивы…

— И вы совершенно правы. Это был Гуго де Монсальви, которому вместе с Ришаром де Боже, внучатым племянником Великого Магистра Гийома, была оказана эта иная честь. Он умер при достаточно таинственных обстоятельствах в то время, когда прятался далеко отсюда, пытаясь избежать грозного королевского правосудия. Тайна клада умерла вместе с ним, и мы так и не смогли узнать, находилось ли среди всех сокровищ и наше потерянное состояние. Но кто знает, владел ли Храм еще к тому времени священным кубком? Или же властный жест Великого Магистра, вырвавший кубок из его тайного убежища, чтобы воспользоваться им в своих личных интересах, навлек на Орден проклятие Неба — я не знаю! Известно, что Гийом де Боже был первым из трех последних Великих Магистров, состоявший в родстве с Жаком де Молэ, и что между ночью в Монсальви и ночью ареста в 1307 году прошло только тридцать три года… ровно столько, сколько продолжалась земная жизнь Христа!

Здесь было странное совпадение. Катрин кивнула головой, потом, нагнувшись к камину, взяла с камня одну из лепешек, сохранивших тепло, и принялась ее машинально жевать, в то время как аббат наполнял кубки. Тонкий аромат вина заполнил все пространство у очага. Но Катрин не ощущала ни вкуса лепешки, ни запаха вина. Мысленно она еще путешествовала по волнам миражей прошлого, куда погрузилась вслед за священником. И он услышал, как она тихо шепчет:

— Если бы можно было» его» снова найти… вернуть сюда…

Очень осторожно, чтобы не разрушить грезы, дававшие Катрин последние мгновения покоя перед тяжелой дорогой, он ответил:

— Не было бы человека счастливее