Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

Скоро она наденет штаны, сапоги и короткую, стянутую на талии мужскую куртку, перепояшется широким кожаным поясом, повесит на него кожаный кошелек с золотом… совсем немного, кое-что из украшении, но среди них обязательно будет изумруд с гербом Иоланды Арагонской, с которым она никогда не расставалась. Ведь аббату Бернару, если придется вступить в переговоры, надо будет до отказа набить кошелек вора Беро. Может быть, ему удастся заставить наконец убраться этого стервятника? Все богатства замка должны быть на этот случай в его распоряжении… Катрин первая нарушила молчание, которое становилось тягостным.

— Вы пообещали рассказать историю, — сказала она осторожно. — Мне кажется, уже пора…

У нас еще долгих два часа, но вы правы: пора…

И словно молчание ему было нужно только для того, чтобы подобрать слова, аббат Бернар немедленно начал:

— Наш город, вы знаете, уже давно является вольным «Пастырским поселением. Эту землю с четырех сторон окружают четыре провансальских креста, повернутые к четырем частям света. Таким образом, был воздвигнут барьер великодушия и милосердия перед жестокостью и дикостью. Жертвы войны, бедняки, воры и несчастные, гонимые судьбой находили здесь укрытие, поддержку и передышку перед тем, как продолжить трудную дорогу, если только они решили остаться. Мы всегда считались святым местом или должны им быть.

Но на самом деле мы больше не являемся горой спасения, святой горой, возвышавшейся сбоку Оверни, этой старой землей — пристанищем, куда во все времена люди, пор следуемые неверными, будь то нормандец или сарацин, стекались в поисках укрытия. Затем были открыты многочисленные монастыри между Лиманем и Руэргом, но мы считались самым священным местом… и самым скрытным.

Все началось очень давно, еще до того, как почтенный Гобер основал этот монастырь как убежище на опасной дороге для спасения заблудившихся путешественников и мятущихся душ.

Однажды декабрьским вечером, в конце 999 года, когда страна была еще единой и со всей Европой с ужасом ждала, когда пробьет роковой Тысячный Год, объявленный годом конца мира, сюда прибыл один человек — путешественник. Он назывался Мандюльф, и шел он из Рима…

Аббат остановился. Только что вошла Сара, несущая поднос с обычным вином из трав и еще теплыми медовыми лепешками. Она поставила все это на камень у камина, помешала головешки в огне, потом, заметив, что ее приход вызвал внезапное молчание, посмотрела поочередно на аббата и Катрин, которая с блестящими глазами и с румянцем на щеках, казалось, ждала чего — то. Она поднялась и стряхнула передник.

— Оставляю вас, — вздохнула она. — Кажется, я появилась некстати! Но надо, чтобы вы что-нибудь съели, особенно ты, Катрин. Ночь будет длинной…

Молодая женщина подняла на нее отсутствующий взгляд:

— Все готово?

— Да. Мари и Беранже заканчивают приготовления, а у меня уже все собрано. Дети крепко спят. Когда их унесут, они даже не проснутся. Я скоро вернусь…

И она исчезла, немного обиженная, что ни Катрин, и аббат не сделали даже движения, чтобы ее удержать. Катрин была слишком увлечена рассказом своего друга.

— Ну? — сказала она. — Продолжайте!

Он улыбнулся этому детскому нетерпению услышать продолжение волшебной сказки. Мишель был таким и Катрин в эту минуту была невероятно на него похожа.

— В Риме, — возобновил он повесть, — один наш воспитанник только что взошел на престол Петра. Он взял имя Сильвестра II, но был тем странным монахом Гербером, чью фантастическую историю жизни вы много раз слышали. Он был пастухом в горах, когда поступил в аббатство Сен — Жеро д'Орильяк. Но это был необычный мальчик, хорошо знающий тайны природы, открывшие ему в очень раннем возрасте благодаря его любознательности. В аббатстве он набросился на учение, но очень быстро превзошел своих учителей. Добрые монахи стали смотреть на него искоса и спрашивать себя, не заключил ли он сделку с лукавым, чтобы знать столько вещей, которых никто не знал.

Тогда Герберт покинул монастырь ради большого мира.

Он хотел знать мир выше, дальше и глубже. Он отправился в Каталонию. Не случайно выбрал он эту землю, еще совсем недавно опустошаемую маврами: он хотел раскопать секреты старых вестготских королей, которые, конечно, были арианцами и еретиками, но в то же время очень учеными людьми, хранителями древних секретов. Была у него и определенная цель. В его родной Оверни старики рассказывали о великом страхе, который обуял жителей этих мест пять столетий назад. Тогда в эти земли пришел Эрик, человек, завоевавший Португалию, Верхнюю Испанию, Наварру, южную Галлию. Этот Эрик осадил Клермон и разбил бретонцев в Бурже.

Убежденный арианец[68], правда, без ущерба для христианства, поскольку сделал святого Льва своим лучшим советчиком, Эрик никогда не расставался со своим таинственным сокровищем, которое возил за собой и сторожил так тщательно, как если бы этот предмет охранял его собственную жизнь. Легенда говорит, что у него на боку была ужасная язва, которая проступала, как только он удалялся от своего сокровища…

Когда он умер в Арле в 484 году, на трон сел его сын Аларик. Тот был законченным еретиком и избавился бы от таинственного сокровища своего отца, если бы его тесть, Кликни Теодорик, король Италии, не завладел им и не увез в свою столицу Равенну.

Аларик погиб молодым, убитый Хлодвигом в битве при Уие, и Теодорик царствовал на вестготских землях, пока его внук Амаларик не достиг совершеннолетия.

Но странную реликвию он оставил себе, поскольку Амаларик был еще хуже, чем его отец: дикое животное, погубившее свою супругу Клотильду. И легендарное сокровище исчезло вместе с Теодориком, приказавшим поместить его в монументальной гробнице, которую он, как какой — нибудь фараон, приготовил себе в Равенне… в Равенне, где спустя столько времени Герберт, ставший архиепископом города, должен был его отыскать…

Долго и терпеливо наш монах занимался одновременно учением, поисками и карьерой. В Реймсе он воспитал короля а затем стал архиепископом этого города. Но его неотступно преследовала мысль о сокровище Эрика, которое он надеялся когда-нибудь отыскать. Так оно и случилось. Его назначили в Равенну, но там он оставался очень недолго и вскоре был избран папой. В Равенне он нашел то, что искал. Но не хотел в Риме хранить реликвию, которую искал всю свою жизнь. Он боялся, что после его смерти сокровищу угрожает опасность, поскольку именно в Риме им завладели варвары Аларика[69]. Храня нерушимую преданность своей Оверни, он решил принести свое сокровище в дар родной земле, которую никогда больше не