Салимов удел - Стивен Кинг

- Нет. Они меня знают.

Бен отвернулся от окна.

- Что они знают? Что старый чудак живет бобылем на Тэггарт-Стрим-роуд. Самый факт, что вы неженаты, может заставить город поверить, будто у вас не все дома. А как я смогу вас поддержать? Тело я видел - но и только. Даже если бы я видел что-то еще, они бы просто сказали: он посторонний. Может быть, даже стали бы рассказывать друг дружке, что мы с вами - парочка педерастов, отсюда и все наши заскоки.

Мэтт не сводил с него глаз, в которых медленно разгорался ужас.

- Одно словечко, Мэтт. Этого хватит, чтобы в Салимовом Уделе вы стали конченым человеком.

- Стало быть, ничего не поделаешь.

- Нет. У вас есть определенная теория относительно того, кто - или что - убил Майка Райерсона. Я считаю, что теорию относительно несложно подтвердить или опровергнуть. Я сел черт знает в какую лужу. Не могу поверить, что вы не в своем уме. Поверить, что Дэнни Глик вернулся с того света и неделю пил кровь Майка Райерсона, а потом убил его, я тоже не могу. Но подвергну идею проверке. А вам придется помогать.

- Как?

- Позвоните своему врачу - его фамилия, кажется, Коди? Потом позвоните Паркинсу Джиллеспи. Пусть дела примет машина. Свою историю расскажете так, словно ночью не слышали ровным счетом ничего. Вы поехали к Деллу, подсели к Майку. Он сказал, что с прошлого воскресенья чувствует себя нездоровым. Вы пригласили его к себе. Сегодня утром около половины четвертого вы пошли посмотреть, как он, не смогли разбудить и позвонили мне.

- И все?

- Да. Будете говорить с Коди, даже не упоминайте, что Майк умер.

- Не умер...

- Господи, откуда нам знать, так это или нет? - взорвался Бен. - Вы щупали пульс и не сумели найти, я пытался уловить дыхание - и не смог. Приди мне в голову, что кто-то решит на таком основании зарыть меня в могилу, я бы забегал, как наскипидаренный, черт подери. Особенно, если бы выглядел так, как он.

- Это тревожит вас не меньше моего, а?

- Да, тревожит, - признался Бен. - Он, черт бы его драл, похож на восковую фигуру.

- Ну, хорошо, - сказал Мэтт. - Вы говорите разумно... насколько это возможно при таких обстоятельствах. В конце концов, я, наверное, говорил совершенно безумные вещи.

Бен начал было возражать, но Мэтт отмахнулся.

- Но предположим... только предположим... что мое первое подозрение верно. Положа руку на сердце, хотите вы, чтобы существовала хоть самая отдаленная возможность такого рода? Возможность того, что Майк может... вернуться?

- Я же сказал, эту теорию достаточно легко и подтвердить, и опровергнуть. И тревожит меня совсем другое.

- Что же?

- Минуточку. Начнем сначала. И доказательство, и опровержение должно быть не более, чем упражнением в логике - исключением возможностей. Возможность первая: Майк умер от болезни, вызванной вирусом или чем-то подобным. Как подтвердить это или исключить?

Мэтт пожал плечами.

- Вероятно, медицинским исследованием.

- Совершенно верно. Таким же образом мы подтверждаем или исключаем то, что дело нечисто. Если кто-то отравил Майка, пристрелил или заставил проглотить кусок помадки, нашпигованной проволокой...

- И раньше случалось, что убийство не распознавали.

- Естественно. Но я ставлю на медэксперта.

- А если эксперт даст заключение "от неизвестных причин"?

- Тогда, - неторопливо сказал Бен, - после похорон можно будет сходить на могилу и посмотреть, не оживет ли он. Если оживет - в чем я не могу быть уверен - мы поймем, что к чему. А если нет - столкнемся с тем, что меня беспокоит.

- С фактом моего безумия, - медленно произнес Мэтт. - Бен, клянусь именем матери, отметины на шее были, я слышал, как открывали окно, и...

- Я вам верю, - спокойно сказал Бен.

Мэтт осекся. У него было лицо человека, который собрался с силами перед катастрофой, а она так и не произошла.

- Правда? - неуверенно спросил он.

- Другими словами, я отказываюсь верить, что вы не в своем уме или что у вас была галлюцинация. Я сам однажды пережил... это касалось проклятого дома на холме... такое, что заставляет меня всей душой сочувствовать людям, чьи рассказы в свете рациональных знаний кажутся совершенно безумными. Когда-нибудь я расскажу вам об этом.

- Почему не сейчас?

- Нет времени. Вам надо звонить. Да, еще один вопрос. Обдумайте его как следует. У вас есть враги?

- Никого, кто способен на такое.

- Может быть, бывший ученик? Затаивший обиду?

Мэтт, точно знавший, до какой степени влияет на жизни своих учеников, вежливо рассмеялся.

- Ладно, - сказал Бен. - Поверю вам на слово. - Он потряс головой. Не нравится мне это. Сначала та собака на воротах кладбища. Потом исчезает Ральфи Глик, умирает его брат, умирает Майк Райерсон. Может быть, все это как-то связано. Но такое... не верится.

- Позвоню-ка я лучше Коди домой, - сказал Мэтт, поднимаясь. - Паркинс тоже будет дома.

- В школу тоже позвоните, скажитесь больным.

- Верно. - Мэтт непринужденно рассмеялся. - Первый пропущенный по болезни день за три года. Вот уж, действительно, повод.

Он отправился в гостиную и принялся звонить, поджидая после каждого набора номера, чтобы звонки разбудили спящих. По-видимому, жена Коди отослала его в приемное отделение Камберлендской больницы, потому что он набрал другой номер, попросил Коди и после короткого ожидания принялся излагать свою историю. Повесив трубку, он крикнул в кухню:

- Джимми будет через час.

- Хорошо, - отозвался Бен. - Я пошел наверх.

- Ничего не трогайте.

- Не буду.

Добравшись до площадки второго этажа, он услышал, как Мэтт отвечает по телефону на вопросы Паркинса Джиллеспи, двинулся по коридору, и слова слились за спиной в бормотание. Он засмотрелся на дверь в комнату для гостей, и его снова охватил ужас - наполовину выдуманный, наполовину извлеченный из памяти. Мысленным взором Бен видел, как делает шаг вперед, толкает дверь. Она распахивается. Комната кажется больше, чем на самом деле, словно смотрит ребенок. Тело лежит так, как они его оставили - левая рука свисает до полу, щека прижата к наволочке, на которой еще видны складки от лежания в шкафу. Вдруг глаза открываются. Они заполнены тупым животным торжеством. Дверь с треском захлопывается. Левая рука поднимается - пальцы скрючены когтями, губы кривит хитрая лисья улыбка, открывающая ставшие на диво длинными и острыми клыки...

Бен шагнул вперед и вытянутыми пальцами толкнул дверь. Нижние петли слабо скрипнули.

Тело лежало так, как они его оставили: левая рука упала, левая щека прижата к подушке...

- Паркинс едет, - сказал Мэтт в коридоре за спиной, и Бен с трудом сдержал крик.

Бен подумал, как удачно выразился: пусть дела примет машина. Все очень напоминало машину, одно из сложных, хитроумных немецких приспособлений, сконструированных из заводных пружин и зубцов, где в сложном танце движутся цифры.