Шкура дьявола - Алексей Шерстобитов

…Ровно через две недели и три дня состоялось отпевание в том же храме, при Преображенском кладбище, где отпевали Нину Ярославну, Иичку и маленького Ванюшу. На последнем пути упокоившейся к могиле так же шел легкий дождь, к чему, Алексей уже знал, но не мог понять, где сейчас находится его душа, только начинающая осознавать новую тяжелейшую утрату.

Убитый горем отец сгорбился и из последних сил пытался сопротивляться. Временами он бредил на яву, но все равно не сдавался. Еще год назад он имел полного жизни и планов друга и родственника – Ильича, тестя Лёхи, приятную в общении и загадочную Ярославну, сноху – красавицу и умницу Ию, внука, – смышленого и тянущегося к нему Ванечку и Танюшу – женщину всей его жизни…

…Все разошлись, у могилы остались стоять трое, как год назад, только с того момента место Виктора Ильича заняла сестра Алексея – Светлана, и сегодня вместо двух бугорков, был один, но человек, покоящийся под ним, приходился не просто всем им родственником по крови, но матерью двоим и супругой третьему, много определявшим для жизни каждого, из оставшихся стоять над ее могилой.

Отец, занявший место в центре, взял за руки детей и произнес:

– Ну…, сиротинушки…, нет больше мамы…, и как будто ничего нет… – Крупным слезам вторил мелким дождик, а тишина, как отсутствие звуков – отсутствию перспектив и надежд. Так было сегодня, но так не должно стать завтра.

В ресторане звучали теплые слова, хорошие воспоминания, откровенные соболезнования и увещевания о том, что такие люди, как Татьяна Алексеевна попадают прямиком в рай – все это не столько успокаивало, сколько отвлекало. По окончании тризны и выхода из помещения, оказалось, что дождь закончился…, и сил ни у кого не осталось. Такси развозили всех по домам и последним остался Алексей. Немного подождав, он вернулся, подошел к метродателю, который по «совместительству» был его другом детства, еще с самого детского садика и клялся, что отдавал ему свою порцию черной икры (от куда в детском садике черная икра – он умалчивал):

– Дрончик, спасибо тебе…, а ты вообще как часто тут работаешь?

– Три дня здесь, день дома… – заходи.

– Заскочу завтра – послезавтра, будет к тебе, некоторым образом, деловое предложение. Вкратце – нужен свой человек, так сказать глаза и уши, ничего опасного или не законного, но для меня жизненно важно, а для тебя еще и не бесплатно, это как некая сверхурочная работа, требующая обоюдного доверия… – надо друг другу помогать! Ладно…, увидимся… – «Пойманное» официантом такси ждало…, захлопнувшаяся дверь машины и трогание ее с места подсказали об окончании еще одного отрезка жизни и об очередном опустошении в душе этого человека.

Алексей вышел за два квартала до новой, только снятой квартиры, прошелся по скверику, но нывшая новая рана в душе требовала хоть какого-нибудь тепла и лечения. Обычно он заезжал к Милене не чаще двух, ну максимум трех раз в неделю, да больше и не получалось, хотя хотелось уже чаще. Его всегда встречал неподдельная радость и светящийся если не восторгом, то почти счастьем, взгляд единственного, но прекрасного глаза.

Созданный уют и обволакивающие его чувства окунали в атмосферу, из которой совершенно не хотелось уходить, а уходя, он тешил себя тем, что вернется, ведь она ждала его всегда – каждый час, каждую минуту…

Прибавив шаг, «Солдат», чуть ли не бегом, отправился в сторону квартиры девушки, которая все больше и больше становилась его слабым, даже болевым местом. Но не сдайся он тогда, может уже и сошел бы с ума – кто знает…, кто знает…

Быстрым шагом идти было не больше получаса, да так и спокойнее и безопаснее. Она открыла дверь, распахнув свое сердце, встретив его неописуемым восторгом ребенка с повышенным тонусом – двухнедельная разлука, хоть и вызвала небольшую обиду, но зато увеличило чувства.

Она не спускала с него глаз и не «слезала с колен», пока наконец не спросила:

– Как мама?

– Мамы больше нет…, мама…, мама упокоилась, и сегодня были похороны… – За окном опять шел дождь, и казалось, что разбивающиеся о подоконник капли, долетали до их глаз…, трех глаз, на них же и высыхая…

…Крепко обнявшись, они пролежали до полуночи в тишине, пока нервы не потребовали от обоих эмоционального выплеска. С первыми полетевшими на пол вещами, постепенно, правда частично, сползала и тяжесть сегодняшнего дня. Остальное растопило ее горящее тело и по особому сладкие поцелуи. Кажется сегодня Алексею первый раз показалась мысль о переезде к Милене, а скорее ее к нему, не такой уж и глупой, к тому же, вроде бы «Гриня» о ней забыл. Правда это мало успокаивало, но все же…, но все же она хороша и… кто знает, может быть со временем, если он останется жив, она и станет матерью его ребенка…

Смысл

Человек, которого по просьбе Григория необходимо было научить, как и каким образом уничтожить очередного авторитета, где-то перешедшего, кому-то дорогу, оказался неспособным на выполнение поставленной задачи, но зато явно хорошо справлялся с действительно возлагаемыми на него обязанностями. Будучи просто «хвостом», он пытался «вилять» тем, к кому был приставлен. Влияния этого не имело, прежде всего из-за нерациональности предлагаемых действий и необходимости результата.

На сегодняшний день его задачей было ждать в машине метрах в пятистах, от предполагаемого места покушения. Уже несколько часов «Сотый» лежал в подлеске, метрах в 50 от многоподъездного девятиэтажного дома на юго-востоке столицы.

Шел дождь, пузырящийся каплями в лужах, а значит явно не на один час. Его маскхалат типа «леший» был гарантией не обнаружения – сделанный собственноручно из тряпочных полосок, пришитых на сетчатую тканевую основу. Своими разными выцветшими тонами, от темнозеленого, до светло-серого, они создавали впечатление бесформенности и, бесцветности, что пропускал любой взгляд, особенно, когда это сливалось с чем-то, хотя бы отдаленно напоминающим гамму расцветок на этой одежке.

Уже промокло все до нижнего белья, но образовавшаяся лужица, под неподвижно лежащим человеком нагрелась его телом и теперь надо было стараться не выпускать эту воду из под себя, проще говоря, вообще не двигаться, что совпадало с привычной тактикой.

Выходящий парк прямо к жилому массиву, был замечательным прикрытием и гарантией безопасного отхода, и разумеется, не к ожидающему Павлу, тому самому приставленному человеку, а совершенно в другую сторону – через лес, к заранее припаркованной своей машине, стоящей там уже третью неделю. Вчера Алексей приезжал и подзаряжал аккумулятор – состояние же очередной новой «Нивы» не вызывало вопросов или сомнений. Он полностью оборудовал ее на свой вкус и на свое усмотрение. Дистанционный запуск двигателя, только появившийся в продаже, был хорошей проверкой на счет наружного наблюдения, надо было лишь не забывать ставить на «повышенные обороты» и снимать ручку переключения скоростей с передачи. И если кто-то вел за автомобилем слежку, то заведшаяся машина наверняка стала бы сигналом к началу их действию.

Но сейчас Алексей думал о другом – это была уже четвертая его «работа» и в случае «удачи» восьмой человек, которого он лишил бы жизни. Пока все шло гладко, но иногда, и именно в такие моменты, когда до выстрела могло остаться несколько минут, его посещали размышления, возможно рожденные муками совести, которые он старался сдерживать, заглушать, и как-то объясняя, оправдывать свои действия, что совершенно не составляло труда, ведь каждый человек занимается подобным оправданием каждый день, правда не по такому серьезному поводу.

Больше всего его волновал вопрос: имеет ли он право, причинять боль родственникам погибших и как к этому относиться, ведь застреленных им людей он не жалел – тут все было четко и понятно: каждый из них выбрал путь своей жизни и направил его по наиболее приемлемой для него стезе, в конце – концов они воспринимались, как просто мишени.

Все они отчетливо представляли, чем это грозит и всяческими способами пытались избежать возможной угрозы. Но так ли уж это зависит от самого человека? Ответ, имеющийся у него был – совершенно не зависит, и вовсе не потому, что он возомнил о себе, как о «биче Божием», но скорее отталкиваясь от своего прожитого и испытанного…

«Солдату» вспоминался Ильич – мог ли тот представить, что из своего наградного пистолета застрелит собственную дочь – из того самого оружия, которым гордился и не только не выпускал из рук, но и прекрасно владел им?! Нет не мог, так же как и не был в состоянии предвидеть все последствия и саму свою смерть!

На сегодняшний день, бывший зять считал его отмщенным, а точнее, людей повинных в случившимся тогда – наказанными, а значит и душу отца Ии, успокоенной. То, что эти понятия вообще не связаны, его совсем не беспокоило, скорее наоборот, узнай Алексей о каких-нибудь новых подлостях «лионозовских», и не убей их, смог ли он в последствии быть спокоен, понимая, что был в состоянии предотвратить подобное?