Первая экспедиция - Антон Первушин

— Слишком много вопросов, — буркнул Плюмбум. — Ответ хоть один есть?

На этот раз Лёлек промолчал.

— Алекс? Боря? Вы что скажете?

— Не знаю, — ответил Гроза. — Такое иногда в компьютерных играх можно увидеть. Рисуют разные абстрактные строения, в которых жить невозможно. И вправду как будто внутри «миража» оказались…

— Да, — согласился с ним Молния. — Мы до Второго энергоблока ходили, но нигде ничего подобного не видели. Хотя там сам Скульптор живет, а он такое выделывает, что закачаешься.

— Вы знакомы с Хозяевами Зоны?

— Только с некоторыми, — признался Боря.

— Не устаю поражаться вашим талантам, — одобрительно сказал бывший сталкер. — Ну ладно. Тогда, как принято у наших учёных друзей говорить, будем действовать методом «профессора тыка». Вперёд!

Члены экспедиции двинулись через площадь. Путь до основания статуи занял у них четверть часа. Остановились на безопасном расстоянии — в пятидесяти метрах. Хотя кто знает, есть ли здесь безопасные расстояния? Оказалось, что мраморный факельщик опирается на приземистый постамент, на котором даже имелась надпись золотыми буквами: «Arbeit macht frei». Плюмбуму снова вспомнился контролёр с его бессмертным лозунгом: «Ребята, давайте жить дружно!». Внутри похолодело. Бывший сталкер с трудом удержался от того, чтобы не сбросить с плеча автомат и не начать поливать пулями всё вокруг.

— Работа делает свободным, — перевела начитанная Лapa. — Очень известное выражение. Его любили нацисты. Они размещали эту фразу на входе в концентрационные лагеря: в Освенциме, в Дахау…

— А кто её разместил здесь?

— Не могу сказать…

— Ничего-то вы не можете…

— А чего ты хотел? — обиделась Лара. — Вон физики тоже ничего не понимают. Тебе ж говорили, существуют только теоретические предположения!

— След здесь обрывается, — вмешался Лёлек.

— Сам вижу, — сказал Плюмбум.

Он взглянул на детектор. Экранчик ярко светился красным.

— Хм, это не просто аномалия, а целая архианомалия. Советую держаться от неё подальше. Мало ли что она выкинет. Доставайте свои побрякушки.

Привалов смотрел зверем, но выполнил распоряжение — поставил сумку на асфальт и попытался открыть её. С первого раза не получилось. Пока спасательная экспедиция продвигалась по холодному городу, дождевая вода успела замерзнуть, и программисту пришлось повозиться, прежде чем он справился с замками. Как оказалось, короб и унибук тоже обледенели, но с помощью Артура и Шурика-С-Цитатой дело сдвинулось с мертвой точки, и через пять тревожных минут на экране запульсировали знакомые линии.

— Да, — отметил физик с удовлетворением. — Перед нами несомненная аномалия. «Звезда» определяет её очень точно. И поле здесь мощное — «вспышка» зарядилась. Стартуем?

— На этот раз я пойду первым, — объявил Плюмбум. — Если что-то не так, сразу вернусь. Так что вы не спешите.

— У нас только четыре минуты! — напомнил Артур.

— Более чем достаточно.

Чуть помешкав, стажёр ткнул пальцем в панель. На этот раз портал развернулся сверху вниз — как падающий занавес в театре, закрыв собой всю статую. Плюмбум взял автомат наизготовку и, не оглянувшись, нырнул в изумрудное сияние.

Он попал в тёплую весеннюю ночь. Ярко светили звезды. Гудели провода. Неподалеку играла музыка — что-то неуловимо знакомое из старой советской попсы. Слышались веселые голоса: мужские и женские. Пикник? Ночью? Почему бы и нет? Впереди расстилалось большое водное пространство, в котором отражались многочисленные огни.

Плюмбум повернул голову в сторону огней и обомлел. Он стоял на берегу пруда-охладителя, а совсем близко, рукой подать, возвышалась ярко освещенная глыбища четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС. Он не смог бы перепутать четвертый энергоблок ни с чем другим, ведь прожил на этом месте достаточно времени, чтобы в памяти запечатлелись мелкие визуальные ориентиры и их взаимное расположение. Но над энергоблоком не было Саркофага!

Внезапно раздался глухой раскатистый грохот. Здание энергоблока отчетливо затряслось, как будто под ним проснулся вулкан. А на крыше машзала появились тусклые огоньки, словно кто-то от большого ума разложил там костры. Скоро их прибавится, они превратятся в смертоносный фейерверк. Веселые голоса смолкли. Участники ночного пикника явно видели то же самое, что и Плюмбум, но от ужаса не могли выдавить ни звука.

Бывший сталкер всё понял. Нужно немедленно возвращаться! Он оглянулся, но не увидел портала. А как портал выглядит с этой стороны? Плюмбум заметался, но тут в пространстве прямо перед ним появилась нога, потом рука, потом голова в шлеме.

Без предупреждения Виктор прыгнул на того, кто шёл за ним следом. Оба они свалились назад — в сумрачное пространство Припяти химер.

— Стоять!!! — во всю силу легких крикнул Плюмбум. — Всем стоять!

Друзья замерли. Бывший стапкер тут же упруго вскочил, закрывая своим телом мерцающее призрачное полотнище.

— Что там, Витя? — напряженно спросила Лара.

— Дайте отдышаться.

Убедившись, что никто из членов спасательной экспедиции не выказывает намерения проверить самостоятельно, что находится за входом в портал, Плюмбум осторожно отошел от него и присел на асфальт, положив автомат рядом.

— Там четвертый энергоблок, — сообщил он, облизав пересохшие губы. — Ничего не понимаю.

— Четвертый энергоблок? — возбудился Лёлек, которого, как оказалось, и сбил в прыжке бывший сталкер. — Так это хорошо! Путь от него, конечно, не самый близкий, но в общем-то изученный. Можно будет даже выбирать варианты.

— Место — четвертый энергоблок. Время — ночь с двадцать пятое на двадцать шестое апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года.

Наступила пауза. Друзья молча переглядывались. Эта дата многое значила для любого из них, а потому не нужно было ничего дополнительно объяснять. Субпространства Зоны предъявили новое жестокое чудо.

— Скажи мне, Артур, — обратился Плюмбум к стажёру. — Ты, помнится, что-то недавно говорил о «машине времени». Это она?

Физик покачал головой.

— Возможно, я неправильно выразился. Речь шла об особом состоянии континуума, в котором теоретически могут возникать дубликаты объектов. На самом деле путешествия во времени невозможны!

— А что же там за порталом? Я видел всё своими глазами. И слышал своими ушами. Чернобыльская станция. Грохот взрыва. Сотрясение. Начало пожара. Что это, как не путешествие во времени?… Объясни тогда, почему они невозможны.

— Дело в том, что времени не существует. Течение времени — это изменение энергетического состояния Вселенной, которое описывается неуклонным увеличением энтропии. В отрыве от этого изменения времени как такового просто нет. Если вы захотите вернуться в прошлое, как в фантастических романах, вам придётся воспроизвести минувшее состояние Вселенной в полном объеме. И это фактически то же самое, что создать новую Вселенную, но подобное невозможно.

— Тогда как ты объяснишь то, что я видел и слышал?

Артур пожал плечами. При этом вид у него был слегка затравленный.

— Я рискну предположить, — сказал он, — что там вы видели нечто вроде фотоснимка. То есть некий кусок реальности, который… запечатлен навсегда… в одном объеме… как в феномене Бооса-Виснапуу…

— Очень странная гипотеза, — сказал Лёлек. — Вычурная. Как может быть запечатлен кусок реальности? Феномен — там понятно: отдельный объект вырван из течения времени. Но Виктор же говорит, что видел, как взорвался реактор, слышал грохот — значит, в том субпространстве время течет нормально.

Артур развел руками.

— Я не знаю. Но оглянитесь вокруг. То, что нас окружает, по большому счёту, тоже не может существовать, но существует. Если возникла эта… вторая Припять, то почему бы не возникнуть второму Чернобылю, второй Чернобыльской станции? Я думаю, что при внимательном изучении мы быстро обнаружим разницу.

— А если нет? — спросил Плюмбум. — Если там, за порталом, действительно в точности воспроизведен восемьдесят шестой год?

— Тогда я ничего не могу сказать…

Тут в беседу вмешалась Лара:

— Извините меня, конечно, но сейчас вы занимаетесь переливанием из пустого в порожнее. Какой смысл искать объяснение, которого вы заведомо не найдете? Физик у нас тут только один, да и тот стажёр, уж извини. Давайте опираться на наблюдение, а не на сумасбродные дилетантские гипотезы. Виктор видел восемьдесят шестой год. Зафиксировали. Что нам это даёт в практическом смысле?

— Это очень плохо, если там восемьдесят шестой год, — нехотя заявил Плюмбум.

— Почему?

— Потому что в восемьдесят шестом году не было известных нам аномалий. Значит, оттуда нельзя вернуться с помощью «Звезды Полынь».