Аль-Амин и аль-Мамун - Джирджи Зейдан

— Мне дал его человек, живущий в твоем дворце, — ответила Зубейда, — потому что ты спишь, а я всегда начеку. Но какая польза в словах?..

— Я сейчас же велю швырнуть ее в воды Тигра! — воскликнул аль-Амин.

— Ты бросишь ее в Тигр, ни о чем не расспросив? — поразилась Зубейда.

— Я хочу скорей избавиться от этой подлой изменницы!..

— Ты просто наивный глупец, — не сдержалась Зубейда. — Перед тем как ее умертвить, ее следует допросить и выпытать все, что она знает о наших врагах, ведь вполне вероятно, что она осведомлена о их тайнах. А когда ты узнаешь то, что хотел знать, тогда можешь отрубить ей голову или утопить, словом, сделать все, что пожелаешь.

— Я сейчас же пошлю за ней, и мы допросим ее вместе.

— Так действуй!..

Аль-Амин хлопнул в ладоши, появился слуга.

— Прислать ко мне Маймуну!

В это время Маймуна, боясь попасться на глаза Зубейде, забилась со своей бабушкой в самый отдаленный дворцовый покой. Аббада умоляла бога, чтобы Зубейда поскорее смогла покинуть дворец. Но тут появился слуга и сообщил, что Маймуну требует к себе эмир верующих. Аббада растерялась. Она решила, что Зубейда явилась к сыну, чтобы окончательно погубить ее после той злосчастной встречи. Сейчас она безмерно раскаивалась в том, что пришла сюда. Маймуна не могла ослушаться приказа эмира верующих и последовала за слугой. Они приблизились к дверям приемной залы. Слуга вошел первым и доложил:

— Мой повелитель, девушка ждет за дверями.

— Пусть войдет.

Маймуна вошла, смущенно потупив взор и чувствуя, что у нее от страха подгибаются ноги. Она робко взглянула на Зубейду, развалившуюся на подушках, и чувство ужаса переполнило ее сердце. Аль-Амин сидел в ногах у матери, словно один из ее слуг. Маймуна остановилась в нескольких шагах от них и поздоровалась.

— Подойди ближе, Маймуна, — позвал ее аль-Амин.

Она шагнула к нему, не отрывая глаз от пола, и едва заметная дрожь пробежала по ее телу.

— Знаешь ли ты, чье это письмо? — протянул руку аль-Амин, указывая на письмо Бехзада.

Маймуна быстро подняла глаза, тотчас узнала письмо и убедилась, что тайна ее раскрыта. Она хотела взять письмо, но дрожащие руки отказались ей повиноваться. Наконец ей удалось ухватить край письма, но она не удержала его и оно соскользнуло на ковер. Девушка нагнулась за ним, но тут силы покинули ее, и ей уже было не подняться. Слезы потекли по ее щекам. Она еще пыталась делать вид, что читает письмо, но ее не хватило и на это: Маймуна разрыдалась и, сидя перед аль-Амином, принялась целовать его ноги. Слезы сдавили ей горло, она не могла вымолвить ни единого слова.

— Горе тебе!.. — закричала Зубейда. — Зачем ты плачешь? Или ты думаешь, что слезы тебя спасут? Кто этот Бехзад? Разве он не твой жених, осмелившийся занести меч мести над головой Аббасидов?

Затем Зубейда постаралась умерить гнев, чтобы хитростью выманить у Маймуны все тайны.

— Но ты не бойся меня, — вкрадчивым голосом обратилась она к девушке. — Чистосердечное признание еще может тебя спасти. Скажи нам, где твой жених? И расскажи все, что знаешь о делах в Хорасане. Если ты будешь говорить правду, я пощажу тебя и отпущу на свободу, А если нет, то считай, что ты уже на том свете.

— Госпожа, поверь мне! — взмолилась Маймуна. — Я ничего не знаю. Ведь ты сама поняла из этого письма, что прежде мне не были ведомы его цели. Клянусь головой эмира верующих, что не знаю о нем больше того, что здесь написано.

— Она клянется головою эмира верующих! — насмешливо сказала Зубейда.

— Да, я клянусь его головой, — повторила Маймуна. — И я никогда не оскверню своей клятвы ложью!

— Девушка, будь с нами откровенна и ничего не бойся, — вмешался аль-Амин. — Если ты не скажешь всей правды, то я сейчас же позову главного прорицателя, и он раскроет нам то, что сокрыто в самых потаенных уголках твоего сердца. И если ты пыталась нас обмануть, то поплатишься за это тяжкими муками.

— Моя жизнь — в руках эмира верующих, — покорно сказала Маймуна. — Но видит бог, мне больше нечего добавить к этим словам.

Глава 63. Чудесный дар провидца

Аль-Амин хлопнул в ладоши и приказал появившемуся слуге привести главного придворного прорицателя. Слуга вышел, а аль-Амин предложил Маймуне, стоявшей перед ним со склоненной головой, сесть напротив. Девушка не догадывалась, что Сельман и есть главный придворный прорицатель. Она уже давно не видела его и полагала, что он либо погиб, либо отправился в Хорасан вслед за Бехзадом. Спустя некоторое время появился прорицатель Садун в огромной черной чалме, облаченный в длинный халат, из-под которого виднелась бледно-желтая рубаха. Талию его стягивал кушак, к которому была подвешена чернильница, а под мышкой он держал книгу. Садун носил черную окладистую бороду, уже тронутую сединой, которая по обеим щекам поднималась к вискам. Все это придавало ему сходство с сабейцем. Но если бы Маймуна повнимательнее присмотрелась к Садуну, то может быть и признала в этом человеке Сельмана.

Садун приблизился к эмиру верующих, поздоровался и замер в ожидании приказаний. Он украдкой осмотрел присутствующих и заметил Маймуну с Зубейдой. Затем взгляд его остановился на свитке, лежавшем перед аль-Амином, и он тотчас признал в нем то самое письмо, которое когда-то вручил от Бехзада Маймуне. Садун сразу же смекнул, зачем его вызвали сюда, но постарался ничем себя не выдать. Аль-Амин приказал прорицателю сесть, но ни перегородка, ни занавес не отделяли его от женщин. Садун, не отрывая глаз от пола, опустился на колени в том месте, где ему повелел халиф.

— Прорицатель Садун, — обратился к нему аль-Амин. — Я призвал тебя к себе, чтобы ты открыл нам, какие тайны прячет в своей душе эта девушка. Мы уже задавали ей вопросы, но она ни в чем не призналась. Тогда мы пригрозили ей, что призовем на помощь тебя и твой дар. Так поведай нам все, без утайки…

Зубейда сидела молча, пристально всматриваясь в прорицателя. Она еще не имела случая убедиться, какими способностями наделен этот провидец, и согласилась позвать его лишь с единственной целью — припугнуть Маймуну. Может, девушка и сознается, устрашившись всеведущего мага. Садун тем временем раскрыл лежавшую у него на коленях книгу и попросил, чтобы ему принесли пылающую жаровню, наполненную углями из обожженного масличного дерева, утверждая, что лишь тогда он сможет что-либо сказать о девушке. В халифском дворце этого дерева имелось в достатке. Садуну немедленно принесли серебряную Жаровню, похожую своей формой на курильницу, и поставили перед ним на подносе. Прорицатель углубился в чтение книги, беспрестанно бормоча непонятные слова, а все присутствующие в это время хранили молчание. Затем он извлек из кармана кусочек ароматной смолы и, бросив его на раскаленные уголья, потребовал кубок с водой, который тотчас же ему подали. Садун взял кубок большим и указательным пальцами и долго всматривался в воду. Потом он попросил у халифа, чтобы Маймуна приблизилась к нему и положила свою руку на книгу. Девушка ни жива ни мертва подошла к прорицателю и коснулась рукой книги. Он взял ее за другую руку и стал изучать линии на ее ладони. Затем он разрешил ей отнять руку от книги и сесть на прежнее место, а сам принялся что-то шептать над книгой. Наконец он улыбнулся широкой торжествующей улыбкой, покачал головой и, взглянув на аль-Амина, возвестил:

— Воистину, эта девушка может рассказать о многом, что интересует эмира верующих!

От такого пророчества Зубейда презрительно рассмеялась, потому что для нее это были одни пустые слова. Прорицатель разгадал мысли Зубейды, он искоса, избегая встретиться с нею взглядом, посмотрел на нее и сказал:

— Я произнес эти слова не для того, чтобы обмануть вас или ввести в заблуждение. Этим я хотел вам поведать, что, хотя эта девушка и приведена сюда как рабыня, она не простолюдинка, а дочь знатного и достойного человека.

— Если ты так уверен в этом, — прервала его Зубейда, — то скажи напрямик, кто она.

— Могу ли я сказать это в ее присутствии? — осведомился Садун.

— Говори, — разрешила Зубейда.

Садун снова заглянул в кубок с водой и, посмотрев прямо в глаза Зубейде, ответил:

— Она дочь визиря, умершего насильственной смертью.

При этих словах лицо девушки покрылось мертвенной бледностью, а по телу ее пробежала дрожь. Аль-Амин торжествующе посмотрел в сторону Зубейды, искренне радуясь удаче прорицателя. Он заметил, что мать его крайне удивлена, но пытается всеми силами скрыть это.

— Может быть, в твоих словах и есть доля правды, — согласилась Зубейда и протянула руку к письму Бехзада.

— Скажи, что в моей руке? — спросила она, указывая на бумажный свиток.

— Письмо… — последовал ответ Садуна.

— Да благословит господь твой великий дар! — расхохоталась Зубейда. — Это знают даже маленькие дети. Но ведь ты главный прорицатель, так скажи, что в нем написано.