Прокурор по вызову - Фридрих Незнанский

– Ну что, отмазал тебя Грязнов? – поинтересовался Турецкий.

– Не понадобилось. – Позняк плюхнулся на стул и расплылся в довольной ухмылке. – В общем, я быстренько провел кое-какие следственные мероприятия, и все подтвердилось. Действительно, примерно месяц назад в этой же самой компрессорной был неописуемый случай. Скрыпник ночью заправлял баллоны угарным газом, и сторож это дело видел. Скрыпник ему наплел с три короба, и сторож про все давно забыл, а когда начали спрашивать, вспомнил.

– А откуда сторож знает, что это угарный газ, а не кислород и не воздух?

– Щас расскажу. Я поинтересовался у дипломированных химиков, как можно получить угарный газ. Оказывается, это не так просто. В идеале надо накалять, например, мел под давлением и без воздуха, где-то после тысячи градусов попрет СО, то есть угарный газ.

– А просто из выхлопа нельзя его набрать?

– В том-то и дело, что нельзя. Там вагон всяких соединений, а как раз СО мало, если просто выхлопами травить, будет вонять и никаких баллонов не хватит, чтобы целую комнату наполнить в нужной концентрации. Но Скрыпник как раз выхлопными газами и пользовался. Только он их обогащал, представляете? Из выхлопной трубы запустил шланг в бочку с водой, а бочка, значит, с крышкой и двумя дырками. В воде углекислота растворяется, а СО собирается над водой. Он его загонял в компрессор, прессовал, в смысле сжижал, и – в баллоны. Сторож эту конструкцию с машиной и бочкой видел, а Скрыпник сказал, что проводит эксперимент для глубоководного ныряния в Черном море, где полно сероводорода.

Замигала лампочка на селекторе.

– У Константина Дмитрича следователь Соколов, – сообщила секретарша Меркулова, – и Константин Дмитрич просил вас случайно заглянуть к нему минут через десять.

Турецкий удовлетворенно хмыкнул и запустил секундомер.

– А где Ильин?

– Ловит Русю. Мне присоединяться или есть другие боевые задания?

– Присоединяйся, – позволил Турецкий.

Выкурив сигарету и на одном дыхании закончив злополучный рапорт, Турецкий «совершенно случайно» заглянул к Меркулову.

– …Ваша преступная халатность едва не стоила жизни молодому сотруднику МУРа. Я полагаю, это основание для возбуждения в отношении вас дисциплинарного расследования… А, Сан Борисыч, заходи.

Соколов сидел как оплеванный. Ничего, в следующий раз он всяких Братишко и на порог не пустит. Если его самого, конечно, не вытурят из прокуратуры.

– Александр Борисович, тут товарищ Соколов недоумевает, почему Генеральная прокуратура вдруг заинтересовалась таким рядовым преступлением, как убийство какого-то Шестова, причем совершенным где-то в далеком Веледникове. Объясните ему, пожалуйста.

Что ж ты делаешь!!! – отчаянно сигнализировал бровями Турецкий. Мол, что я ему буду объяснять?! Но Меркулов сознательно не обращал на его сигнализацию никакого внимания. Пришлось хоть что-то сказать.

– Ну… дело об убийстве Шестова связано с тем, что расследую я, – многозначительно надул щеки Турецкий. – Но разглашать этот факт не в интересах следствия…

– Вы газеты читаете, Соколов? Телевизор смотрите? – иронично поинтересовался Меркулов. – Советую почитать и посмотреть. Совершите над собой небольшое усилие и подумайте, чьи имена сегодня упоминаются в связи с фирмой, в которой трудился Шестов и его убийца Скрыпник. Все, идите.

– Какие газеты, Костя, какой телевизор? На фиг ты меня подставлял? – возмутился Турецкий, когда Соколов поспешно удалился.

– Я тебя не подставлял, – усмехнулся Меркулов, – просто хотел, чтобы ты тоже почувствовал, как оно бывает, когда все вокруг всё знают, а ты один сидишь как болван…

– Опустился до мелких пакостей?

– Нет, доставил себе маленькое удовольствие. А насчет газет и телевизора я не зря его носом тыкал. Вечером разразится.

– Опять Хмуренко? Добрался-таки и до «Данко»?

– Не Хмуренко. Влезь в Интернет, там, на polit.ru новый скандал: через «Данко» и Резервный банк Оласаевых Ильичев якобы отмывал деньги от продажи оружия террористам, а Замятин их всех отмазывал.

– И кто это раскопал?

– Неуловимые мстители, – хмыкнул Меркулов.

– Сосновский, что ли?

– По размаху и безупречности подачи информации это на него очень похоже. Там все вплоть до номеров счетов. У меня вообще сложилось впечатление, что он это не раскопал, а сам, так или иначе, сконструировал.

– Контролировал «Данко» изнутри? – предположил Турецкий. – Точно, а шпионом был Скрыпник, который не только наблюдал, но и приворовывал. Как мы, однако, вовремя Лидочку оттуда выдернули, я прямо себя зауважал.

– Ну-ну, – буркнул Меркулов. – Дай бог, чтобы для нее эта эпопея действительно закончилась.

– А Хмуренко прижучили насчет свидетеля? – поинтересовался Турецкий.

– Нет. Руководство канала за него горой стоит. Упирают на то, что мы с ФСБ должны разбираться, а не с журналистами. Они, мол, не виноваты, что в стране силовики не могут друг с другом договориться.

Замятин. 15 апреля. 21.45

Он сильно озяб. День выдался не по-весеннему холодный и сырой. Ко всему, к вечеру пошел мелкий дождь. Прокурор укутался в плед в кресле напротив самолично растопленного камина и боролся с грустными мыслями: выпить граммов пятьдесят коньяка или воздержаться. В последнее время у него начала пошаливать печень. Пришлось принимать «карсил», что категорически исключало потребление любых доз спиртного, даже пива, иначе весь двадцатичетырехдневный курс лечения летел коту под хвост.

Поборовшись с самим собой еще какое-то время, Замятин подавил желание согреться коньяком, здраво рассудив, что здоровье дороже мимолетных побуждений, и негромко позвал:

– Будь добра, чая погорячее с лимоном.

Из кухни донесся мягкий женский голос:

– Володя, потерпи минуточку. Сейчас вскипит чайник.

Замятин поправил на ногах плед, поплотнее запахнулся. Равнодушно оглядел просторную гостиную.

Прислугу он сегодня отпустил. В доме с ним была только Она. Она приехала не так давно. Но обретенное уединение не принесло ожидаемого покоя и отдыха. Висела гнетущая тишина и выползающее из нее чувство нереального, чужого мира. Впрочем, своим этот мир никогда и не был.

Соседи по отдыху в «Архангельском» все сплошь были высокопоставленными государственными чиновниками. Не важно, военным или гражданским был хозяин, все дачи походили друг на друга как близнецы. Сперва Замятина удивляла некоторая внешняя и внутренняя необжитость, а кое-где даже запущенность многих домов. Но когда он и сам получил в личное распоряжение такой вот служебный загородный коттеджик, все стало предельно ясно.

Сегодня он особенно остро чувствовал, что никогда не был здесь хозяином, а так, временно прописанным жильцом. Сменится власть, и завтра-послезавтра тебя выселят. Так к чему благоустраивать жилье, которое могут отнять так же легко, как и давали. Ни к чему.

Женщины, правда, пытались создать домашний уют традиционными женскими средствами. Но казенный дух, въевшийся сюда за многие годы, не выветривался и незримо, но ощутимо присутствовал.

Нет одного хозяина – нет и порядка. Так и в многострадальной России. Все ее рвут, пинают, пользуются, а позаботиться некому. Нет одного и настоящего. Потому и бардак, потому и запустение.

Такие невеселые мысли одолевали Замятина, а скверная погода и разболевшаяся печень только поливали масла в огонь.

Из кухни донесся характерный свист. В отношении быта прокурор был консервативен и за городом. Все эти новомодные импортные электрические чайники не признавал. Обычный чайник со свистком оставался неизменным и единственно допустимым в процессе приготовления древнего напитка. Замятин считал себя чайным гурманом и его, чая, великолепным знатоком. Минимум шесть-семь сортов у него всегда было под рукой. К кофе, как человек немолодой, относился сдержанно, хотя тоже любил.

Она появилась бесшумно, как тень. Поставила на журнальный столик поднос с чаем и печеньем.

– Скоро будет готов ужин.

Замятин лишь молча кивнул. Он был глубоко погружен в себя.

Женщина так же бесшумно исчезла на кухне.

Его начала раздражать тишина, нарушаемая лишь слабыми звуками, доносящимися из комнаты, где она хозяйничала, предусмотрительно заперев дверь. Незаметно в руке оказался пульт дистанционного управления, и темный экран «Филипса» ожил яркими красками.

Замятин принялся беспорядочно переключать программы. Новостей нигде не было. Мыльные оперы и сериалы сменялись американскими боевиками и какими-то бестолковыми развлекательными передачами. Вот мелькнули кадры хроники. Палец прокурора повис в воздухе. Канал «Культура» крутил историко-документальный фильм о Второй мировой войне. Опять же – американский.

Авиация вермахта бомбила и расстреливала морские караваны союзников, направлявшиеся с военной и другой помощью в Советский Союз. А вот союзники уже преодолели Ла-Манш и высаживаются под ураганным огнем немцев в Западной Европе. Начинается их победоносно-освободительное шествие.