Голос Незримого. Том 2 - Любовь Столица

(Показывает на листок, упавший с окна, что успел прочесть мимолетным взором)

Да, каюсь. В вашу тайну я проник.Изумлены?

От Вас сие не странно,Апостол мрака! Цензор! Крепостник!

Мгновенно наступившее тягостное молчание нарушают крики многих голосов, донесшиеся с реки.

Среди них выделяется – серебристый, Милушин.

Там крики… Милли… Что-нибудь случилось!Не тонет ли она в реке-Москве?Бегите же!.. Ах, сделайте мне милость…

И вы, и вы!

РИТТЕР следует за АРСЕНИЕМ. Крики стихают. СОФЬЯ ЛЬВОВНА, ходившая сначала взад и вперед в волнении, несколько успокаивается, садится на ступеньку, с которой только что сошел ЗВЯГИНЦЕВ, и, случайно склоняясь, видит нечто, начертанное им на песке.

Ес, ве… Ес, ве… Ес, ве!Он здесь чертил мои инициалы.Меня бранить и… грезить обо мне ж?Я не пойму… Что б это означало?!

(Задумывается.)

ЯВЛЕНИЕ 3

Мчась стрелой, вбегает LISE, за ней, задыхаясь, ковыляет ДАРЬЯ ФЕДОРОВНА.

Maman!

Sophie! Крестьянский бунт!

LISEМятеж!Князь Мороков…

Сам Петр Игнатьич… Мы лиНе говорили уж?.. Вот мужички!Теперь узнала!

Чуть что не убили!

Сдавили грудку… шляпу всю в клочки!

Милушу?.. Дочь мою?.. Мой Бог! За что же?

О, soyez tranquille![54]

Какое там!

(С выражением почти ужаса)

Нет, князя Морокова!.. Ну, вельможу,

(значительно)

Того-то самого…

Идет он к вам!

А-а… Суженый мой? Поглядим!

ЯВЛЕНИЕ 4

К ней приближается некое торжественное шествие – КНЯЗЬ МОРОКОВ, человек довольно тучный, с надменным, хищным, подлинно напоминающим ястреба профилем, в ярко-алом бархатном охотничьем кафтане, коего ведут под руки княжны ВАРВАРА И МАРИЯ ФЕДОРОВНЫ с видом невыразимого, почти раболепного почтения. Костюм его, действительно, порядочно порван, шляпа же вовсе утрачена.

Мгновение спустя, с другой стороны – от реки – подходят ЗВЯГИНЦЕВ и РИТТЕР, ведущие МИЛУШУ Они остаются пока на заднем плане.

Графиня!Обеспокоить Вас мне очень жаль…Но долг велит… Чтоб наказать тех свинейЗипунных, эту лапотную шваль,Ну, словом, ваших мужиков, от коихЯвляюсь к вам…

(Заминается.)

Побитым.

Чуть влачась.Сего событья важность не… в побоях, —В восстании!

Я слушаю вас, князь.

Охотник я, madame. На перепелокДнесь с соколом сам-друг поехал я.Травил изрядно… Только на проселок,Что делит ваши и мои поля,Свернул, как путь пресек мне дюжий пареньИ ухватил коня под удила!За ним – другой, бабье… Как зверь, разъярен,Весь этот сброд совлек меня с седла,Крича: «Вот ворог наш!.. Вот супостат-то!..Топить его! Повесить! Сжечь живьем!То – черт», pardon, сударыни… «хвостатый!»Продерзости такие! И о ком?..Потом рукой своей холопской, грубойНанес мне град поноснейших обид…По шее, по спине… внизу сугубо…

Ах, ах…

Дивлюсь, как всё ж я не убит?

(Оборачиваясь тучным туловищем своим поочередно к каждой княжне и грозно тыча перстом)

Ведь это – бунт почище Пугачева?!C’est du Marat! N’est-ce pas? Du Robespierre![55]Шаг – мы на гильотине все!

Да что вы?

Коль не пресечь!.. Не сечь, не сечь без мер,Без жалости!

Хоть насмерть? Лишь в угодуДля вашего сиятельства?

Peut-être![56]

Ах, так и надо этому народу!

Да, ноне в головах у многих – ветр!Но я настаиваю: о сем бунте,Графиня, поразмыслите весьмаИ крепче их, рабов своих, приструньте!

Графине хватит своего ума.

Да, и потом не слишком ли приструненВаш раб, холоп, зипунная свинья?

А-а!.. Этак учит господин Бакунин,Не правда ль, юноша?

О, точно яНе ваших лет, но… и не лет учебы!Всё ж одного, признаться, не пойму:Откуда столько вот презренья, злобыУ нашего дворянства и к тому,Что перед ним, как… как овча, безгласен!Но лишь пока. Боюсь, что срок придет, —И станет, подлинно, как зверь опасен!Подумайте об этом в свой черед!

КНЯЗЬ МОРОКОВ совсем онемел от ярости.

в сторону)Да замолчите же!

Ах, перестаньте!

но очень громко)Птенец еще, а раскрывает рот!

О, он с ума сошел на этом Канте…

Ну, это Вы неправду… про народ!Без-гла-сен… Нет! При вас он, да, таится,А вот при мне так страх как говорлив!

C’est vous, mon cher enfant?[57]

(Другим.)

Лишь сей девицеОбязан тем я, что остался жив.

Все поражены.

Oui, oui…[58] Уж храбро, как солдат на фронте,Готовился я встретить смерть, когдаПришла она и властно так: «Не троньте!Он не…» Не понял.

(Недоуменно разводит руками)

«Не Антихрист…» Да…Они же ведь Антихристом сочли вас!

Меня – Антихристом?!

Его?!

Его?!

Все, даже сам князь, разражаются долго не умолкающим смехом, – и общее настроение из натянутого становится очень оживленным.

О, простота! О, богобоязливость!

И непочтенье всё ж!

Нет, отчего?Виной вы сами… Что вы так оделись? —Весь красный-красный! Сапоги и те…

Ах, нет! Костюм охотничий ваш – прелесть!

Вам нравится?..

(Тише.)

Я ж Вами… enchanté.[59]

LISE алеет.

Так слыть Антихристом не вовсе дурно?Ну, покажите-ка мне свой ягдташ.

Тот открывает.

А-а, с полем, князь! И с превосходным полем!Я тоже ведь охотница.

На львов?

Благёр!.. А что? Давайте помирволим, —Простим-ка, князь, наивных мужичков?!

Для дня сего готов.

Ну, а теперь яПрошу вас в дом.

Madame, я так одет…

Орел орлом, хоть ощипи все перья,Останется!.. Притом вы – наш сосед.

Мое именьишко, и точно, – подле.

(Подает руку СОФЬЕ ЛЬВОВНЕ, и оба уходят)