Буря Жнеца - Стивен Эриксон

– Птицы поют, – вмешался стоявший рядом Натаркас, покосившись на заходящее солнце, – чтобы сказать другим: мы живы. Поют, предупреждая об хищниках. Поют, привлекая подруг. Поют все дни свои, а потом умирают.

– Ладно, – согласился иноземец. – Неверный пример. Вы поете как киты…

– Как кто? – спросили одновременно Натаркас и двое меднолицых.

– Забудем. Суть в том, что вы поете без слов…

– Наш язык – музыка.

– Натаркас, – сказал Анастер Тук, – ответь мне вот что, если не против. Песня детей, нанизывающих бусы – что она значит?

– Есть много таких песен. Все зависит от нужного узора. Песня определяет порядок нанизывания и цвет бусин.

– Но зачем определять такие мелочи?

– Потому что бусы рассказывают историю.

– Какую историю?

– Разные истории, в зависимости от узора, который определен песней. История не теряется, не искажается, потому что песня неизменна.

– Ради милостей Худа, – буркнул иноземец. – Что не так со словами?

– Слова, – отвечал Красная Маска, отвернувшись, – означают перемены.

– Ну, – сказал Анастер Тук, вслед за Маской двинувшись к окраине лагеря, – в том все и дело. Их ценность – в возможности приспособления…

– То есть искажения. Летерийцы мастера искажать слова, извращать их смысл. Они зовут войну миром, тиранию свободой. На какой стороне тени встать тебе – решают слова. Слова – оружие, используемое теми, что презирают окружающих. Презрение только возрастает, когда они видят, насколько легко обмануть людей, как желание верить делает людей дураками. Наивные верят, будто значение слов неизменно, будто ими нельзя злоупотребить.

– Соски Тогга! Красная Маска, какое множество слов!

– Я презираю слова, Анастер Тук. А что ты имел в виду, сказав «соски Тогга»?

– Тогг – это бог.

– Не богиня?

– Нет.

– Его соски…

– Бесполезны. Именно.

– Что насчет других выражений? Дыханье Худа?

– Худ – Повелитель Смерти.

– Значит, он… не дышит.

– Именно.

– Милость Бёрн?

– Она не являет милости.

– Спаси Маври?

– Госпожа Нищих никого не способна спасти.

Красная Маска рассматривал иноземца. – У твоего народа странные отношения с богами.

– Полагаю, странные. Некоторые считают это цинизмом, и не без основания. Все дело в силе, Красная Маска, и в тех, кто ей наделен. Включая богов.

– Если они не склонны помогать, зачем вы поклоняетесь?

– Вообрази, насколько несклонными помогать они станут, прекрати мы поклоняться. – Что бы Анастер Тук ни увидел в глазах Маски, он начал смеяться.

Маска раздраженно сказал: – Вы сражались как армия, посвященная Господину и Госпоже Волков.

– Сам видишь, куда это нас завело.

– Причина истребления твоего войска – в измене нашего народа. Предательство исходило не от волкобогов.

– Думаю, ты прав. Мы приняли контракт. Мы думали, что понимаем значение слов, которыми обменивались с нанимателями… – Он криво улыбнулся. – Мы шли на войну, веря в честь. Да. Тогг и Фандерай не ответственны – особенно за тупость своих поклонников.

– Теперь ты безбожник, Анастер Тук?

– О, я то и дело слышу их горестный вой. Или воображаю, что слышу.

– Волки пришли на место побоища и взяли сердца павших.

– Что? Что ты имел в виду?

– Они раскрыли грудные клетки твоих сотоварищей и съели сердца, оставив остальное нетронутым.

– Я не знал.

– Почему ты не погиб вместе с ними? Ты бежал?

– Я лучший ездок среди Серых Мечей. Соответственно, должен был поддерживать связь между двумя войсками. К сожалению, когда овлы приняли решение бежать, я был среди них. Они стащили меня с лошади, избили до потери сознания. Не знаю, почему они не убили меня там же. Оставили для летерийцев?

– Есть разные степени измены, Анастер Тук. Даже овлы могут проглотить не всякое. Они смогли сбежать с поля боя, но не смогли провести клинком по твоему горлу.

– Ну что за успокаивающая мысль. Прости. Я всегда был склонен с шутливым комментариям. Полагаю, я должен быть благодарен. Но нет…

– Конечно, нет. – Они с Красной Маской приближались к широкому кожаному полотнищу, закрывавшему карты, которые Вождь Войны нарисовал на коже родара, вспомнив виденные им военные карты летерийцев. Эти новые карты расстелены на земле, прикреплены колышками – словно куски головоломки, создающие видимость обширных пространств, включая южные приграничные королевства. – Но ты же солдат, Анастер Тук. Мне нужны солдаты.

– Ты ищешь соглашения между нами.

– Ищу.

– Сплетения слов.

– Да.

– А если я решу отказаться? Уйти?

– Тебе это позволят. Дадут еды и коня. Можешь скакать на восток, юго-восток или на север… хотя на севере искать нечего. Но только не на запад и юго-запад.

– Иными словами, не в Летерийскую Империю.

– Верно. Не знаю, что за месть ты затаил в израненной душе. Не знаю, не желаешь ли ты предать овлов в ответ на их предательство. Лично я тебя за это не винил бы. Не желаю тебя убивать, потому и не советую ехать в Летер.

– Ясно.

Маска изучал карты, насколько позволял тусклый свет. Казалось, черные линии пропадают в области забвения. – Я имел намерение воззвать к твоему желанию отомстить Летеру.

– Не овлам?

– Да.

– Ты веришь, что сумеешь победить.

– Я одержу победу, Анастер Тук.

– Заранее подготовив поле брани. Ну, как тактик, я не могу этого оспорить. Но неужели летерийцы так глупы, чтобы встать именно туда, где ты желаешь видеть их?

– Они наглы. И у них нет выбора. Они желают отомстить за резню в поселении и кражу скота. Они назвали его своей собственностью – как будто и не украли у нас! Они желают покарать нас, и потому им не терпится скрестить клинки.

– Используя кавалерию, пехоту, лучников и магов.

– Да.

– Как, Красная Маска, ты намерен нейтрализовать магов?

– Я пока не скажу тебе.

– На случай, если я уеду и сделаю круг, избежав твоих охотников.

– Шанс призрачен.

Увидев, что иноземец улыбнулся, Маска продолжил: – Я понимаю, что ты умелый ездок; но ведь я пошлю в погоню не овлов, а К’чайн Че’малле.

Анастер Тук отвернул лицо. Казалось, он изучает стоянку – ряды палаток, клубящийся над кострами дым. – Ты вывел в поле десять тысяч воинов? Двенадцать?

– Скорее пятнадцать.

– Ты разбил их не по родам.

– Да.

– То есть ты пытаешься создать нечто вроде профессиональной армии. Нужно оторвать их верность от старых кровных связей. Я видел, как ты изнуряешь командиров, чтобы во время боя они следовали приказам. Я видел также, что они муштруют командиров взводов, а те – солдат своих взводов.

– Ты сам солдат, Анастер Тук.

– Я был солдатом и ненавидел каждый миг службы.

– Разве это важно? Расскажи о Серых Мечах, он тактике, что они использовали.

– В этом не будет большой пользы. Но я могу рассказать об армии, к которой я принадлежал вначале, до Серых Мечей. – Он блеснул единственным глазом, и Красная Маска различил насмешку, тот вид безумного веселья, что заставлял его чувствовать беспокойство. – Могу рассказать о малазанах.

– Никогда не слышал о таком племени.

Анастер Тук снова рассмеялся: – Это не племя. Империя. Империя в три или четыре раза больше Летера.

– Так ты остаешься?

Анастер Тук пожал плечами. – На время.

Этот человек вовсе не прост, успел понять Маска. Действительно безумен, но его безумие может оказаться полезным. – Так каким же образом, – спросил он, – малазане выигрывают войны?

Кривая улыбка иноземца блеснула в полутьме словно выхваченный кинжал. – Это займет немало времени, Красная Маска.

– Я пошлю за едой.

– И лампой. Могу здорово расширить твои карты.

– Ты одобряешь мои намерения, Анастер Тук?

– Создать профессиональную армию? Да, это необходимо… но это изменит всё. Твой народ, культуру. Всё. – Он помедлил, а затем произнес насмешливым тоном: – Тебе понадобится новая песня.

– Ты должен создать ее. Выбери из малазанских. Что-нибудь подходящее.

– Да, – буркнул собеседник. – Похоронную.

Снова блеск белого кинжала. Красная Маска предпочел бы, чтобы тот оставался в ножнах.

Глава 9

Куда бы не бросал я взгляд, местность носила следы войны. Ряды деревьев взошли на гребень холма и послали застрельщиков вниз по склону, чтобы помешать продвижению ползучих сорняков; дно реки было сухим, словно кость, пока не прорвалась ледяная плотина высоко в горах, где дикарь – солнце ударило из засады, преодолев старинные баррикады и выпустив на низины бурные потоки.А здесь среди складок камня старые рубцы ледников пропали под наступающими мхами, ползучими и прожорливыми колониями лишайников, которые сами стали нападать на недавних союзников.Муравьи навели мосты через провалы камня, воздух кишел крылатыми термитами, молча умиравшими в зубатых челюстях риназан; а они ловко вились и ныряли вниз, спасаясь от хищников поднебесья.Все эти войны показывают нам правду жизни, самого существования. А теперь спросим себя: можем ли мы найти прощение всем нашим делам, цитируя эти древние и вездесущие законы? Можем ли мы объявлять свою волю свободной, отрицая природную склонность к насилию, господству и резне?Таковы были мои мысли – незрелые и цинические – когда я торжествующе стоял над последним убитым мною человеком, и остатки его жизненной силы стекали по лезвию меча. Душа моя наполнилась таким удовольствием, что тело затрепетало…

Король Киланбас в Сланцевой долине,Хроники Третьего Летерийского Прилива (войн Завоевания)

Поляну окружали развалины низкой стены – грубые плиты базальта, между которыми проросли пучки зеленой травы. За стеной виднелась рощица берез и осин; весенняя листва весело блестела и дрожала. Дальше лес сгущался, становясь темным – там появлялось все больше серокорых сосен. Мягкие суглинки скрыли то, что ограждала стена, хотя там и тут углубления отмечали места древних камер, келий или чего-то подобного.