Не влюблены - Эли Хейзелвуд

– Потому что она никогда не упоминает «Клайн». Потому что это я преследовал ее. И еще потому, что она не из тех людей, которые могли бы это сделать.

– И ты узнал ее так хорошо всего за пару часов, что вы провели в постели?

– Я знаю ее достаточно хорошо.

– Черт возьми, Эли. Насколько серьезно... – Харк резко замолчал.

Эли проследил за его взглядом и увидел в дверях Руту. Ему стало интересно, много ли она слышала, но ее лицо было непроницаемым.

– Тебе нужна помощь с готовкой? – спросила она, полностью игнорируя Харка, который, к его чести, выглядел раскаявшимся. Он прошел мимо нее, пробормотав извинения.

Эли был просто рад снова оказаться с Рутой наедине. Это был полный пиздец, чувствовать, что старинные друзья вторглись в его жизнь с Рутой – женщиной, которая вылила бы смертельную отраву ему в ноздри ради Флоренс Клайн. Или даже просто для развлечения. И, тем не менее, он так себя чувствовал, и улыбнулся Руте.

Сердце екнуло, когда она слабо улыбнулась в ответ.

– Ты пытаешься украсть мой секретный рецепт или тебе просто неловко находиться с людьми из «Харкнесс» в одной комнате? – спросил он.

– Последнее. Я... я не очень хорошо лажу с малознакомыми людьми.

– Ах.

Эли скорректировал свой мысленный образ Руты. С ним она всегда была уверенной и непринужденной, но с другими казалась более сдержанной. Он списал это на слегка замкнутый характер, а не на социальную тревожность.

– Этот рецепт тоже секретный? – спросила она.

У него сдавило грудь.

– Нет. Иди сюда, я научу тебя.

Она пошла к плите, но заметила вазу с фруктами, остановилась, взяла яблоко и задумчиво стала разглядывать.

Эли улыбнулся с нежностью.

– Думаешь о микробиологическом покрытии?

Она кивнула.

– Вчера я закончила сбор данных.

Она казалась взволнованной, и он почувствовал необъяснимое удовлетворение. Но не прозвучит ли его похвала покровительственно?

– Это фантастический проект.

Она улыбнулась, и он почувствовал себя так, словно выиграл в лотерею.

– Спасибо.

– Что собираешься делать дальше?

– Пока не уверена. Как только получу патент, придется решить, хочу ли я лицензировать покрытие или продавать сама.

Что-то в этой фразе заставило его задуматься.

– Разве не «Клайн» будет владеть технологией?

– Нет. У нас с Флоренс с самого начала было соглашение.

Рука Эли сжалась на рукоятке ножа.

– Она... у тебя...

«Возьми себя в руки, придурок, и говори нормально!»

– …есть письменный контракт?

– Конечно, – она озадаченно посмотрела на него и положила яблоко обратно. – Почему спрашиваешь? Хочешь украсть мою интеллектуальную собственность вместе с остальной частью «Клайн»?

В ее словах была язвительность, но Эли не обратил на это внимание: был слишком охвачен облегчением.

– Что-то в этом роде.

Ему нужно было сменить тему.

– Ты умеешь готовить?

– Не очень хорошо, но я люблю нормально питаться. Еда – это то, на что я не скуплюсь.

Она произнесла «еда» так, словно это была роскошь.

– Я рад, что ты остаешься на ужин.

– Почему?

– Мне нравится хорошо тебя кормить.

Когда-то Маккензи пыталась научить его всему, что умела сама, но Эли был слишком занят бизнесом. Теперь он об этом жалел. Он мог бы неделями готовить для Руты и восхищать ее своим мастерством.

– Сыр можно натереть на терке, но побереги пальцы: у Минами сейчас период вегетарианства.

На его кухне они работали так же хорошо, как и в ее лаборатории, за исключением того, что на этот раз Эли взял инициативу в свои руки. Он был удивлен тем, как старательно Рута обращалась с чесноком и оливковым маслом, словно они очень летучие веществам. Готовить с Маккензи было весело – она была яркой, солнечной, постоянно шутила и щедро приправляла то, что они готовили, поцелуями. Рута была совершенно другой. Сосредоточенной, говорила мало, всегда задавая актуальные вопросы и время от времени невозмутимо шутила, из-за чего Эли кусал щеку, чтобы не рассмеяться. Она редко делилась информацией добровольно и никогда не начинала предложения с «Я».

И все же. Были застенчивые улыбки и восхищенные взгляды Руты на руки Эли, когда он встал позади нее, чтобы помешать ризотто, а она откинулась на него, совсем чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы его мозг, сердце и член задергались.

На что было бы похоже иметь с ней постоянные отношения? Долгое, комфортное молчание, честность и прямота, взлеты и падения. Так легко было представить какого-нибудь бедного, незадачливого парня, который ловит каждое ее слово. Постоянно ее дразнит. Он поставил бы ее в центр своей вселенной и почувствовал бы себя на вершине блаженства, когда она, в конце концов, ответила бы ему тем же.

От одной этой мысли Эли почувствовал ревность, злость и немного грусть.

– Уже готово? – спросила Минами, появляясь на кухне. – Сали умирает с голоду. Я видела, как он с вожделением разглядывал Тини, и мне пришлось отвлечь его солеными крекерами.

– Через три минуты. Спасибо, что спасла мою собаку.

– Я считаю себя больше другом Тини, чем твоим.

– Конечно.

По пути к холодильнику он поцеловал Минами в лоб, и она воспользовалась случаем, чтобы прошептать ему на ухо:

– Это называется подрез.

Он озадаченно посмотрел на нее.

– Ты с таким интересом смотришь на стрижку Руты, что я решила тебя просветить.

Рута, вероятно, их не слышала, но когда Эли вернулся к плите, она странно на него посмотрела, но просто покачала головой, когда он спросил:

– Что такое?

***

Руте понравилось ризотто. Эли сохранял невозмутимость, хотя был готов совершить круг почета по кварталу и устроить фейерверк. Ужин прошел без происшествий, и разговор не касался деликатных тем. Говорили в основном его друзья, но Минами и даже Харк приложили усилия, чтобы включить Руту. Эли понял, что она была застенчивой, но не знал, смогли ли остальные распознать это в ней. Возможно, только Тини. Пес положил голову ей на колени и смотрел с обожанием.

Эли был абсолютно очарован ее неспособностью взаимодействовать с собакой. Он представил, как она просыпается утром, выходит на улицу, чтобы выгулять Тини, вежливо, но настойчиво просит его не есть дерьмо других собак. Когда Рута подняла руку, словно раздумывая, не погладить ли Тини, Эли почти затаил дыхание. Но, поколебавшись пару мгновений, Рута опустила руку. Тини выглядел совершенно удрученным.

«Я тоже,