Не влюблены - Эли Хейзелвуд

– Может для начала обойдемся… просто словами? Я скажу, что хочу, чтобы ты сделала, а ты можешь сразу отказаться или позже попросить остановиться. Как тебе такое предложение?

– Это лучше, чем кричать: «Брокколи», потому что ты слишком сильно тянешь меня за волосы.

Он рассмеялся.

– Вот это настрой. Ты не против, что я буду удерживать тебя? – Он осторожно вытащил мои руки из задних карманов джинсовых шорт, с удивительной легкостью обхватил за запястья и прижал к пояснице. – Вот так.

Жар разлился внизу моего живота. Кровь прилила к щекам, но я кивнула.

– Если передумаешь, просто попроси отпустить.

– Я не буду.

Он внимательно изучил мое лицо.

– Я серьезно. Если тебе не нравится то, что я делаю, ты немедленно должна сказать.

– Я согласна на все.

– Серьезно?

Я кивнула.

– Значит, я могу прижать тебя к матрасу прямо сейчас и трахнуть в задницу без смазки?

Я замерла. Его бровь поползла вверх, и мне пришлось сдержаться, чтобы не ерзать.

– Я так и думал, – тихо сказал Эли. – Раздевайся и ложись на кровать. И если тебе что-то не понравится, что угодно, скажи мне.

Я скинула одежду за несколько мгновений, чувствуя, как Эли следит за каждым движением и остановилась перед кроватью.

– Ты можешь, – бросила я через плечо. – Но я никогда не занималась анальным сексом, так что лучше все же со смазкой.

Он стоял совершенно неподвижно, но что-то вспыхнуло в глубине его глаз, как будто в мозгу произошло короткое замыкание. Однако к тому времени, когда я легла на постель, Эли выглядел спокойным. Он пробежал пальцами по ложбинке между моими грудями, затем поиграли на ребрах, как на пианино. Он все еще был одет в серые спортивные штаны, и очертания твердого члена проступали сквозь мягкий материал.

– Ты бы хотел, чтобы я что-нибудь с этим сделала? – спросила я.

«Разве не в этом смысл? Чтобы я каким-то образом услужила ему?» – при этой мысли я в предвкушении сжала бедра.

Но он покачал головой.

– Как насчет того, чтобы начать медленно? Просто расслабься.

– Так что же мне делать?

Он усмехнулся, качая головой.

– Тебе всегда нужно быть чем-то занятой.

С самого детства наличие цели было лучшим способом не думать о страданиях, через которые проходила. Но как он узнал об этом?

– Я такой же, – прошептал Эли, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в щеку. Это было пугающе интимно. – Помнишь, я спрашивал, знаешь ли ты, что такое отрицание оргазма? Давай посмотрим, как хорошо ты усвоила, то что читала?

Он положил руку на мою промежность и слегка надавил. Вес его руки ощущался восхитительно.

– Я не смогу кончить? Вообще?

– Не раньше, чем я скажу. Не имеет значения, насколько ты будешь близко, ты ждешь моего разрешения. Хорошо?

– Звучит не слишком сложно. Не испытывать оргазм с мужчиной – это то, в чем у меня богатый опыт.

Он пробормотал что-то, очень похожее на ругательство, а затем наклонился, чтобы поцеловать меня так, как я привыкла, одновременно сдержанно и абсолютно непристойно.

Для меня было так ново уже знать, как кто-то целуется. Узнавать свежий древесный аромат Эли.

– Это мой повторяющийся сон, – сказал он, прежде чем нежно прикусил сосок.

Я вздохнула от удовольствия.

– О чем он?

– О тебе. Ты полностью обнаженная, делаешь то, что я тебе велю, – он прижал палец к моей нижней губе. – Мне всегда нравилось быть главным, но с тобой это совсем другое. Может, потому что ты такая изворотливая. И иметь право приказывать тебе оставаться на месте – это невероятно возбуждает, – он говорил так, словно решал математическую задачу. Когда наши взгляды встретились, его улыбка была скромной. – Давай начнем, хорошо?

Он сделал то, что делал всегда: поцеловал мою грудь, провел пальцем по выступающей тазовой кости, вдохнул запах у моего горла. Это заводило меня, но, не зная, чем все это закончится, я беспокоилась.

Эли это позабавило.

– Расслабься. – Он проследил белую полоску шрама, оставшегося после удаления аппендицита.

– Но что я должна...

– Я же только что тебе сказал, – он скользнул рукой между моих бедер, разводя их пошире. – Расслабься.

– Ты не… – Воздух вырвался из легких, когда он раздвинул половые губы большим пальцем.

У него тоже перехватило дыхание.

– Ты всегда мокрая, когда я впервые прикасаюсь к тебе, Рута.

Он неторопливо двигал пальцем от моего входа к клитору и обратно. Я выгнулась, тепло разлилось по моим нервным окончаниям.

– Мне нравится думать, что это моих рук дело.

– Это моих, хоть и не рук, дело, – возразила я.

Смех поднимался из глубины его груди, делая меня еще более влажной.

– Возможно, мне нравятся твои сиськи даже больше, чем губы. И мне определенно нравится твоя честность даже больше, чем твои сиськи. Поверь мне, это о чем-то говорит.

Я ожидала, что он сразу перейдет к оральным ласкам, потому что ему, похоже, это действительно нравилось, и если суть в том, чтобы как можно быстрее подтолкнуть меня к краю, то это самый простой и эффективный способ. Но Эли не торопился: он гладил меня легко, только кончиками пальцев и мало-помалу я таяла от его прикосновений. Я закрыла глаза и откинулась на подушку.

Не знала, сколько прошло: три минуты или двадцать, когда вдруг поняла, как близка к оргазму: я дрожала, сжимая простыни, прикусывала губу и выгибалась при каждом поглаживании. Это случилось настолько постепенно, что я едва заметила, и когда я недоверчиво посмотрела на Эли, он улыбнулся, почти сладко, и скользнул кончиком среднего пальца внутрь меня.

– Ты уже близко, не так ли? Уже дрожишь вокруг моего пальца.

– Потому что ты... – простонала я.

Его спокойствие потрясало. Я была возбуждена сильнее, чем могла припомнить, а на него это никак не повлияло.

– Ты же знаешь, что я не позволю тебе кончить еще очень долго?

Я сжала мышцы вокруг его пальца, и наслаждалась резким выдохом Эли. Его член был все еще твердым, невероятно большим.

– А как насчет т-тебя?

– Я? – он убрал руку, и я подавила всхлип. Я смотрела, как он гладит себя поверх спортивных штанов, затем вынимает член и снова гладит. – Я могу кончить, когда и где захочу. Сейчас. Позже. Сейчас