Желтая жена - Садека Джонсон

– Возможно, в другой раз.

– Как насчет «Прекрасного мечтателя»? Я с удовольствием послушал бы, – уговаривал он. – Ну хотя бы попробуй.

Я полностью развернулась к фортепьяно и снова тронула клавиши. Первые ноты вышли отрывистыми и резкими. Затем я взяла аккорд. Потом еще и еще. Поначалу звуки плыли медленно; тяжелые и низкие, они постепенно поднимались все выше и выше, наливаясь цветом и светом. Мелодия разрасталась. Я поймала себя на том, что играю стаккато. Руки метались взад и вперед, пока движения не сделались плавными. Только тогда я смогла наконец дышать – сделать вдох полной грудью впервые за прошедшие недели.

– Браво! – Тюремщик разразился аплодисментами.

Я обернулась, вытирая выступившие на лбу капельки пота, и увидела, что девочки присоединились к отцу.

– Мама, замечательно! – захлопала в ладоши Эстер.

– Я хочу научиться играть так же, как ты, – заявила Изабель. – Но почему ты в ночной сорочке? – добавила она.

Я усмехнулась. Малышка Джоан протопала через комнату и забралась ко мне на колени. Устроившись, девочка засунула в рот большой палец и удовлетворенно вздохнула. Я поправила упавшую ей на глаза кудрявую прядь.

– Я нанял учительницу для занятий с девочками, – сказал Тюремщик. – Она будет здесь послезавтра. Надеюсь, к ее приходу ты не забудешь надеть платье?

– Конечно, она не забудет, – рассмеялась Эстер. – Правда, мама?

* * *

В то утро, когда должна была приехать учительница, Эбби достала из гардероба нарядное платье, которое я еще ни разу не надевала.

– Масса велел не жалеть воды и хорошенько вымыть вам голову, – решительным тоном объявила экономка.

Я последовала за ней в ванную комнату, где посредине стояла наполненная до краев фарфоровая ванна на ножках в виде когтистых лап, а в воздухе висело облако теплого пара. Когда я погрузилась в горячую воду, из груди у меня вырвался долгий вздох. Это была первая ванна за три недели. Я знала, что должна отпустить горе: ушедший сын навсегда останется в моем сердце, но пришла пора двигаться дальше. Когда Эбби намылила мне голову, стало особенно заметно, как сильно поредели у меня волосы. Но я объяснила экономке, как следует использовать яичный желток, чтобы вернуть им былую пышность и блеск.

– Ничего, волосы отрастут, – приговаривала Эбби. – Сейчас намою их дочиста, потом зачешу повыше и заколю гребнем на затылке. Никто и не заметит потерю.

Смазав кожу оливковым маслом, я нарядилась в новое платье и подошла к зеркалу. Глядя на свое отражение, я не могла не признать: давившая на грудь тяжесть стала заметно меньше. Эбби посоветовала слегка подрумянить щеки и подкрасить губы.

– Ну вот, теперь вы снова похожи на хозяйку дома, – улыбнулась она.

Я была благодарна этой женщине за ее неизменную доброту и заботу.

Джули привела девочек. Они были нарядно одеты, в косички вплетены яркие ленты.

– Мама, ты выглядишь великолепно! – Эстер обняла меня за талию. Изабель подошла следом за сестрой и стиснула мою руку в ладошках.

– Мисс Фиби, мисс Грейс внизу, ждет девочек, – сказала Джули, покачивая на бедре малышку Джоан.

– Девочки, сейчас мы спустимся в гостиную и познакомимся с вашей учительницей. А после урока будем пить чай с печеньем.

Личико Изабель озарилось улыбкой: дочка была сладкоежкой, вся в маму. Когда мы вошли в комнату, мисс Грейс поднялась нам навстречу. Она оказалась гораздо моложе, чем я ожидала: на вид ей можно было дать лет двадцать пять. Загар не коснулся бледного лица молодой женщины, хотя дни стояли солнечные; ее плоское как доска тело обтягивало строгое платье, волосы были аккуратно зачесаны назад и собраны в тугую кичку.

– Добрый день, дети. – Мисс Грейс сняла перчатки. – Вы готовы начать урок?

– Да, – кивнула Эстер.

– Я буду в мастерской, – сообщила я, забирая у Джули младшую дочку. – Девочки, внимательно слушайте мисс Грейс. Джули останется здесь на случай, если вам что-нибудь понадобится.

Вскоре школьные уроки стали для нас привычным делом. Пока мисс Грейс занималась с детьми, Джули сидела рядом и следила за порядком, а мы с Джоан отправлялись в мастерскую. Я велела Джули вникать в то, что говорит учительница, сохраняя при этом безучастный вид, ни в коем случае не показывая заинтересованность. Если же появятся вопросы, я сама отвечу на них после урока. Джули оказалась на редкость способной ученицей: уже через месяц она могла прочесть несколько простых предложений и написать имена всех девочек.

* * *

Пока я болела, подготовкой рабынь к аукциону занималась Сисси.

Войдя в мастерскую, я застала ее за работой: опустившись на колени, пассия Рубина Лапье подшивала подол юбки очередной невольницы.

– Доброе утро, мисс, – поздоровалась Сисси.

– Доброе утро, – бросила я и деловито прошагала мимо нее к полкам, где стояли коробки со швейными принадлежностями: нужно было проверить запасы и составить список необходимых покупок. – Сколько у нас девушек на сегодня? – спросила я.

– Кроме этой, еще три.

– Одежды на всех хватит?

– Да, только панталоны заканчиваются. – Сисси поднялась, тяжело опираясь о край стола. Когда она распрямилась, я увидела ее выступающий живот и едва не поперхнулась от неожиданности. Мне пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы засевший в горле ком провалился дальше в желудок. Спрашивать о том, кто отец ребенка, не приходилось: и так понятно, что без Тюремщика тут не обошлось.

– Ладно, можешь идти. Я сама здесь закончу.

Отпустив Сисси, я переключилась на девушку и начала задавать обычные вопросы: кто она, откуда родом, как попала в тюрьму. Слушая ответы, я одновременно пыталась переварить захлестнувшие меня эмоции. Нет, я не любила Тюремщика, и все же мы жили с ним как семья. Конечно, когда ребенок Сисси подрастет, то, скорее всего, станет одним из работников во владениях его отца, а мои дети получат хорошее образование и войдут в местное общество как законные дочери Рубина Лапье. И все же эти рассуждения не могли погасить охватившую меня горечь.

Я узнала от Джули, что Монро все больше и больше времени проводит в конюшне, помогая Томми ухаживать за лошадьми, которых оставляли на их попечение гости таверны. Когда я зашла проведать сына, он показал мне несколько монеток – вознаграждение от тех, кто остался доволен работой мальчиков. Вполне возможно, Монро станет таким же отменным конюхом, как и его отец, решила я.

Как только я полностью включилась в работу, Сисси оставила мастерскую и вернулась к своим обычным занятиям на кухне. Тюремщик же воспринял мое выздоровление как знак того, что и ему можно вернуться в мою