Подруга моей дочери (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

Она была такая несчастная, словно сжалась вся, когда мы разговаривали там, в комнате для персонала. А в глазах как будто надежда. Понимала, что это конец, и все равно надеялась, ловила мой взгляд, пытаясь высмотреть в нем хоть что-то. Я очень старался, чтобы не выловила. Потому что это пиздец. Все происходящее полный пиздец. Потому что там, в клубе, я совершенно четко осознал, что не хочу ее отпускать. Хочу прижать к себе, спрятать от этого ебанного мира, закрыться в ее маленькой квартире, и чтобы никто никогда нас не достал. Только вся проблема в том, что Соне надо не это. Не я со своими дурацкими чувствами.

Я откидываюсь на спинку стула, глядя перед собой. Одного не понимаю: как я мог так в ней ошибиться? Как мог не увидеть? Ведь мы были близки, мы были долбанным единым целым, как бы ни по-дурацки это звучало. Неужели ее улыбки, взгляды, слова, ее отзывчивость — это все обман? Разве возможно настолько хорошо играть?

Сомнения пробираются под кожу, разносятся по телу, тут же скручиваясь в груди неприятной тяжестью. Если я ошибся? Нет, это невозможно, вот он порошок у меня в кармане, он выпал из ее сумки. И деньги от Карасева она взяла, сама призналась. Во всем призналась… Про Олега только вот умолчала. Пожалела, чтобы не добивать? Смешно. Скорее, чтобы я ее не размазал. Соня Васнецова, провинциальная блядь, хитрая и умная охотница за деньгами, не гнушающаяся ничем?

Но это даже звучит смешно, стоит только вспомнить ее выражение лица, ясный взгляд, неловкость. Если я все-таки ошибся, и всему происходящему есть другое объяснение?

Я вдруг понимаю: нужно поговорить с Женей. Она ее лучшая подруга, даже если Соня многое скрывала от дочери, все-таки они общались, близко общались. Я вытрясу из Женьки все, мне нужно подтверждение тому, что я видел и слышал. Потому что я не могу поверить. Не могу.

Наплевав на выпитое, сажусь за руль, не спеша направляюсь в сторону дома. С усмешкой думаю о том, что если меня сейчас остановят с наркотой в кармане и под градусом… Но сегодня я никому не нужен. Первым делом в квартире иду в туалет и нахрен смываю в унитаз порошок. Выкинув в мусорное ведро пакет, мою руки и выхожу. Меня никто не встречает, пройдя по квартире, заглядываю в комнату дочери: пусто. Мы с ней так нормально и не поговорили в эти дни, так что я знать не знаю, где она и чем занимается. Позвонить? Нет, лучше разговор лицом к лицу.

Хорошо, что Маринки тут нет. Ее бы я точно сейчас не выдержал. Впрочем, после того «романтического» ужина, что она решила мне устроить, было бы странно, если бы она сейчас была тут. Выставил из кабинета я ее довольно грубо. Придумала же план, а, сойтись со мной. Как будто я дебил полный и не понимаю, что за этим стоит банальное чувство наживы. Хотя, наверное, дебил. Потому что в ней это разглядел, а вот в Соне… Да и не было в ней этого, не было!

Сидеть в четырех стенах невыносимо, и я снова топаю к машине. Но уже через несколько сотен метров понимаю: нет, я не готов. Не готов сейчас к этой встрече. Немного поколесив, еду в сторону клуба. Не хочу туда, но перспектива вернуться в квартиру не улыбает.

Олега, к счастью, нет, вечер идет, как обычно. Никто, кажется, не просек, что тут творилось что-то неладное. Прошу официантку принести мне бутылку виски. Падаю на диван, понимая, что все здесь напоминает мне теперь о Соне. Весь клуб, блядь, одно сплошное напоминание. Закрыть его, может, к чертовой матери?

Немного подумав, набираю Борцова. Несмотря на поздний час, он быстро откликается.

— Все в порядке? — задает сразу вопрос. Я усмехаюсь. Лучше всех.

— Слушай, Ром, у меня к тебе дело, можешь узнать, кто снимал квартиру, — диктую адрес, а когда замолкаю, Борцов, отвечает:

— Записал, с утра попрошу своих ребят. С клубом как?

— Разобрался, — отвечаю устало, Ромка, кажется, понимает это, потому что быстро прощается, добавляя, что всегда на связи.

Сам не знаю, зачем мне все это. Я словно пытаюсь найти хоть что-то в защиту Сони, хватаясь за каждую мелочь и деталь. И до сих пор верю, что ошибся.

Я пью виски, даже не чувствуя вкуса, один бокал за другим. Срать на похмелье, на все срать. Мне нужно забыться. Правда, забвение наступает раньше, чем я ожидал, на четвертом бокале я тупо вырубаюсь.

Около шести меня будет старшая официантка смены. Башка предсказуемо трещит, а сон совершенно не отвлек меня от происходящего. Потому что даже там мне снилась она, кареглазая девчонка. Только в моем сне все было значительно лучше, чем в реальности.

Морщась, встаю и потягиваюсь. Спустившись вниз, пью кофе, принесенный в зал, где уже перевернуты все стулья и моют пол. Народ расползается, вскоре я остаюсь один на один с уборщицей.

Трясу головой, пытаясь хоть немного прийти в себя. Надо выйти на воздух. Но в итоге сворачиваю в комнату охраны. Сонный здоровяк при моем появлении вытягивается.

— Мне нужны все записи с камер за последний месяц, — чеканю ему, и он, кивнув, тут же подсаживается к уже закрытому ноутбуку.

Утро прохладное, накрапывает мелкий дождь. Дернув плечами, иду к машине, одиноко стоящей на парковке. Сажусь за руль и, выползая на проспект, решаю сначала съездить домой. Надеюсь, Женя уже вернулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Записи ничего не дали. Что неудивительно, камеры расположены таким образом, что можно всегда оказаться в слепой зоне. Да и вряд ли Карасёв выдавал наркоту Соне в клубе, скорее всего, на улице или в машине. Единственное, что удалось уловить: дважды Соня шла в комнату для персонала с белым конвертом. Чаевые раздают на руки после смены, так что это точно не они. Неужели бабки от Карасева?

Эта мысль мне категорически не нравится, но я просто не могу представить что-то ещё. Зарплату тоже выдают без конверта, так что…

Так что получается очередная херня.

Женьки дома нет и, судя по всему, так и не было. Черт, я пустил ее жизнь на самотек. Хреновый из меня отец. И не только отец.

Словно в такт этим мыслям открывается дверь. Выйдя в прихожую, тут же натыкаюсь на Женьку.

Дочь стоит в проходе, глядя на меня… испуганно? Соня что ли ей позвонила, поделилась? Блядь, надеюсь, Женька никак не связана с наркотой, только этого мне и не хватало…

— Что так смотришь? — спрашиваю, не отводя от нее взгляда. Дочь медленно качает головой.

— Ты плохо выглядишь, — произносит наконец.

А я вдруг смеюсь. Плохо выгляжу. Это еще мягко сказано. А уж насколько дерьмово чувствую себя…

— Проблемы кое-какие, — бросаю, проходя в кухню.

Там резко разворачиваюсь, и Женька идущая следом, даже отскакивает в сторону, продолжая смотреть настороженно. Такое ощущение, что она хочет сбежать, но любопытство пересиливает. Конечно, когда еще можно увидеть меня в настолько раздавленном состоянии.

— Пап, что случилось? — спрашивает негромко.

Я падаю на стул, глядя перед собой, отстукиваю пальцами по столешнице. Наконец, поворачиваю голову в сторону Жени, она тут же прячет взгляд. Ну и с чего начинать? Спросить, а ты знала, Женя, что твоя подруга спала с Олегом?

Но вопросы не нужны. Дочь вдруг, словно собравшись с силами, произносит:

— Пап, я должна тебе кое-что рассказать.

Я вздергиваю бровь, глядя на нее вопросительно. Она резко выдыхает, как перед прыжком в воду, и произносит:

— Я ездила сейчас к Соне… Ну и… — открывает и закрывает рот, снова нервно выдыхая, а потом достает телефон и кладет его передо мной, открыв на фотографии. — Вот.

И быстро отходит к окну. Я опускаю глаза и сразу узнаю Сонин двор, скамейку возле ее подъезда. А на ней сама девушка вместе с Масловым. Тот обнимает ее, склонившись к лицу. Я усмехаюсь. Охуеть. Вот так значит, я маюсь, слова подбирая, думая, что может, тут какая-то ошибка. А Маслов времени зря не теряет, сука. И она хороша. Неужели они все это время были вместе? Или только до меня? Когда бы Соня успела еще с ним встречаться… Если только в клубе, во время смены? Я вдруг вспоминаю, как она постоянно с неловкостью косилась в его сторону. Неужели все-таки спала с обоими? Да ну нет, это уже перебор.