Подруга моей дочери (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

​Не выдержав, довожу удар до конца, Олегу прилетает прямо в его широкую улыбку. Он пытается бить в ответ, завязывается драка. Я, конечно, сильнее. Правда не будь запойной недели, было бы ещё лучше, но сейчас мною движет ярость, и я сам не понимаю, как наношу удар за ударом.

— Где она? — со злостью спрашиваю, но он мотает головой, уже не соображая.

Я повторяю, как заведенный, наношу удар, снова спрашиваю, и снова бью. Перед глазами пелена. Я слышу женский визг, эхом прокатившийся по подъезду, но не сразу останавливаюсь. И лишь когда звучит до боли знакомый голос:

​- Антон, прекрати! — резко поворачиваю голову и замираю, округлив глаза.

— Какого хера? — произношу непонимающе. — Римма?

Перевожу взгляд с испуганной женщины на Олега, только сейчас понимая, что разбил ему лицо. Олег, сплюнув в сторону кровью, вытирает рот рукой. А до меня медленно начинает доходить происходящее. Как вспышки, возникают картинки из прошлого: вот мы сталкиваемся с Риммой у входа в клуб. Я беру ее номер. Несколько встреч, заканчивающихся предсказуемо сексом. Потом она говорит, что ей было бы удобней встречаться на работе. А мне-то что, мне без разницы, где ее трахать.

Блядь, а теперь выходит, она жена Олега? Да ведь она никогда не упоминала ничего такого, я даже не думал, что у нее есть мужик. Да и какая мне разница, если баба передо мной сама ноги раздвигает? По большому счету, инициатива исходила от нее.

— Пиздец, — выдаю я, отталкивая Олега и делая шаг в сторону, он только усмехается. — Так ты из-за нее мне мстил таким образом? Совсем ебанулся? Я откуда мог знать, что твоя жена блядь, готовая под любого лечь?

— Ты… ты… — Римма бросается на меня, этого я не ожидаю и не сразу реагирую, поэтому она успевает расцарапать мне лицо. Ругнувшись, все же хватаю женщину за руки.

— Успокойся, — говорю громко, глядя в глаза.

Римма глубоко дышит, губы дрожат, но все же чувствую, что она берет себя в руки. Вырвавшись из моей хватки, делает шаг назад, одергивая халат.

— Давайте зайдем в квартиру, — говорит спокойно, — нечего тут соседей радовать.

Ее тон заставляет прийти в себя. Я как-то резко гашу ярость, Олег молча отлепляется от стены, мрачно на меня глядя, заходит в квартиру. Ладно, в одном Римма права: если я хочу знать подробности, нужно успокоиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тру пальцами переносицу, проходя в просторную, модно отделанную квартиру. Римма идет в кухню, Олег за ней, я замыкаю шествие. Она достает из шкафа бутылка коньяка, выставив на столе обычные чашки, плескает в каждую. Молча берет свою и пьет. Олег, усмехнувшись, садится за стол, наблюдая за ней. Потом делает несколько глотков, морщась и трогая разбитую губу. Я стою, молча их разглядывая. Понимаю, что они и между собой ни хуя не разобрались. И судя по взглядам, я их сейчас волную меньше всего, потому что им есть, что сказать друг другу.

— Значит, ты знал? — спрашивает Римма, глядя на Олега.

— Не так хорошо ты пряталась, как думала, — хмыкает он в ответ.

Она кивает, переводя на меня взгляд. Блядь, почему-то не смотря на все произошедшее, я чувствую себя сейчас мудаком, хотя с какой стати?

— Он ни при чем, — бросает Римма, кивая в мою сторону. — Я и сама не сразу поняла, что вы вообще знакомы, что ты на него работаешь.

— А когда узнала, бросить уже не могла? — усмехается зло Олег, Римма сжимает чашку так, что пальцы белеют. Так, кажется, надо вмешаться. Я здесь совсем не за этим.

— Так я прав, — влезаю в их разговор, — ты узнал, что я сплю с твоей женой, и решил мне отомстить?

Олег смеется, но как-то вяло, и снова морщится. Потерев лицо, начинает говорить:

— Да, решил. А ты бы не решил? Хотя тебе же без разницы, кто твоих баб трахает, да, Жуков? Было без разницы.

— Ты, сука, мою дочь соблазнил, — я делаю шаг вперед, сжимая кулаки, но Олег даже не дергается. Римма молча переводит взгляд с меня на него.

— А ты мою жизнь разрушил, так что твоя дочурка — это фигня. Не так уж она и страдала. В какие-то моменты даже удовольствие получала, — Олег снова смеется, а я раздуваю ноздри, делая еще шаг вперед.

Очень близок к тому, чтобы снова сорваться и отметелить его до полусмерти. Мне даже объяснения не нужны, и так все понятно. Но тут Римма говорит:

— Он просто старается тебя задеть, Антон, — она спокойна, хотя взгляд тяжелый.

— Слушай ее, — усмехается Олег, — Римма баба умная, хоть и запала на полного мудака вроде тебя.

Я подхожу к столу, отодвинув стул, сажусь на него, откидываясь на спинку, складываю на груди руки.

Смотрю на Олега, он отвечает взглядом злым, но каким-то равнодушным при этом. Я понимаю: он уже пережил острый период ненависти ко мне. Увлекся местью и заигрался.

— Значит, ты торговал наркотой, подставляя меня, шантажировал мою дочь, Соню втравил… Ну и стоило оно того? — задаю вопрос.

Олег, бросив взгляд, отворачивается к окну. Немного поглазев, делает небольшой глоток. Воцаряется тишина, никто с места не двигается. Наконец, Олег резко отодвигает от себя чашку, упирая в меня взгляд.

— Может, и не стоило. Такие, как ты, все равно любить не умеют. Все, что тебя волнует — это задетое самолюбие. Как же это кто-то посмел запятнать имя Антона Жукова? Подставить, оскорбить… А то, что ты просто ничтожество, которое думает только о себе, тебя не волнует. То, что ты пользуешься людьми, смешивая их с грязью и выкидывая на хуй — это же нормально, да, Жуков? Дочь тебе на хер не нужна была, так что не надо тут строить из себя оскорбленного отца. Она только и делала, что постоянно жаловалась, как ей недостает твоего внимания. Она на меня и запала потому, что я ей это все дал. То, чего не дал ты.

— Да пошел ты, — выдыхаю зло, но больше ничего сказать не могу. Потому что, как бы это ни было отвратительно, Олег сейчас бьет меня под дых правдой.

— Я пойду. Мы все пойдем, да, Антон? И Римма пойдет, тебе ведь она больше не нужна… И Васнецова пойдет, уже пошла…

На этих словах я впиваюсь в него резким взглядом, невольно сжимая кулаки. Но он не реагирует.

— Я тебя не боюсь, Жуков. Можешь меня до полусмерти сейчас отметелить. Тебе же ничего не будет, — он смеется, качая головой. — Выкинул девчонку на улицу за наркоту, все почему? Потому что решил, что она тебя обманула. Вот сука, да, как посмела? Великого и ужасного Антона Жукова! А то, что она в тебя втрескалась, что ей идти некуда, об этом ты не думал. Потому что ты мудак, Антон, мудак, который не умеет любить. А теперь на, бей, — он встает передо мной, расставляя руки в разные стороны.

Я продолжаю сидеть, глядя на него исподлобья. И чувствую, что у меня нет больше ни сил, ни желания выяснять что-либо, тем более драться. Потому что, если подумать, то сейчас куда больше прав Маслов, чем я.

Встав, оказываюсь глаза в глаза с Олегом, он смотрит спокойно, даже отрешенно.

— Ты знаешь, где Соня? — задаю вопрос, он только качает головой.

Я киваю, немного подумав, бросаю взгляд на Римму. Она стоит напряженная, вслушиваясь в каждое слово.

— Извини, что так вышло, — кидаю ей, она только тяжело выдыхает. А я молча ухожу.

Спускаю бегом по лестнице, чувствуя, как в ушах набатом стучат слова Маслова. И оказавшись на улице, не выдержав, херачу кулаком в стену. Костяшки, еще не успевшие зажить после погрома квартиры, тут же начинают саднить.

— Блядь, — громко выругавшись, иду к машине. Вырулив со двора, растерянно выезжаю на проспект.

Что же теперь делать? Где искать ее?

В отчаянье бью по рулю. Какой же я, и правда, мудак! Все это время упивался жалостью к себе, совершенно не думая ни о ком. Точно так же не думая, когда мне было хорошо. Бросил дочь, отдавшись отношениям с Соней. Бросил Соню, поддавшись своим эмоциям.

И если кто-то может все исправить, то только я один. Больше некому. Потому что пока я искал виноватых во всех своих бедах, нужно было просто посмотреть в зеркало.