Город и псы - Марио Варгас Льоса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Альберто улыбнулся.
– Втюрился, – сказал он, – по уши втюрился.
Сосновая Вилла лежит за пределами квартала, на другой стороне проспекта Ларко, за Центральным парком, недалеко оттуда, где ходит трамвай в Чоррильос. Несколько лет назад считалось, что это вражеская территория, но времена изменились, и теперь границы кварталов проницаемы. Чужаки бродят по улицам Колумба, Очаран и Порта, приходят на вечеринки, разговаривают с местными девчонками, ухаживают за ними, зовут в кино. Местным мальчишкам тоже пришлось отправиться в большой мир. Сначала они человек по восемь-десять делали вылазки в ближайшие кварталы Мирафлореса – 28 июля, на Французскую улицу, – а потом пошли дальше, в Ангамос, на проспект Грау, где живет Сузуки, контрадмиральская дочка. Некоторые завели себе девушек в других кварталах и влились в тамошние компании, хоть и не забывали про родное гнездо – Диего Ферре. Где-то их ожидало сопротивление: издевки мальчишек, безразличие девчонок. В Сосновой Вилле враждебность местных оборачивалась открытым насилием. Когда Бебе начал ухаживать за Матильде, однажды вечером его подстерегли и окатили водой из ведра. Но Бебе все равно пробирается в Виллу, и с ним – другие ребята с Диего Ферре, потому что, кроме Матильде, там живут еще Грасиела и Молли, у которых нет парней.
– А это не они? – сказал Эмилио.
– Да нет. Ты что, ослеп? Это Гарсиа.
Они шагали по проспекту Ларко, до парка Саласар оставалось метров двадцать. По шоссе медленно тянется змея, сворачивается в узел перед эспланадой, теряется в пятне припаркованных у парка машин и, измельчав, выныривает у другого края; обращается вспять и снова вливается в проспект Ларко, в противоположном направлении. В некоторых машинах работает радио – до Альберто и Эмилио доносится танцевальная музыка, поток юных голосов, смех. В отличие от любого другого дня недели, сегодня тротуары Ларко у парка Саласар запружены народом. Но Альберто с Эмилио не привыкать: магнит, который каждое воскресенье притягивает сюда обитателей Мирафлореса младше двадцати, давно действует и на них тоже. Они не чужие в этой толпе, они часть ее: нарядно одеты, от них приятно пахнет, на душе спокойно и хорошо, вокруг – как будто сплошь близкие люди. Они оглядываются и видят улыбающиеся им лица, слышат голоса, точно такие же, как у них самих. Они тысячу раз видели эти лица в бассейне клуба «Террасас», на пляже Мирафлорес, на пляже Подкова, в клубе «Регата», в кинотеатрах «Рикардо Пальма», «Леуро» или «Монте-Карло» или на субботних вечеринках. Им знакомы не только черты лиц, кожа, жесты этих молодых людей, совершающих, как и они, воскресный променад в парке Саласар, но и их жизнь, их трудности, их амбиции: они знают, что Тони несчастен, – несмотря на спортивную машину, подаренную отцом на Рождество, – потому что Анита Мендисабаль, в которую он влюблен, ветрена и кокетлива: весь Мирафлорес смотрелся в ее зеленые глаза, осененные длинными пушистыми ресницами; знают, что Вики и Маноло, которые только что прошли мимо, держась за руки, вместе недолго, от силы неделю, и что Пакито мучается – да и как не мучиться, если ты со своими фурункулами и горбом – главное посмешище района? Знают, что Соня завтра уезжает за границу, возможно, надолго, потому что ее отца назначили послом, и ей грустно расставаться со школой, с подругами и с уроками верховой езды. Альберто и Эмилио понимают, что между ними и этой толпой существует и обратная связь: про них тоже все всё знают. У них за спиной вспоминают их подвиги или провалы на личном фронте, обсуждают их романы, учитывают их, составляя списки приглашенных на вечеринки. Вики и Маноло как раз про них, наверное, и говорят сейчас: «Вон идет Альберто. Элена согласилась с ним встречаться – это с шестой-то попытки. На прошлой неделе согласилась, а теперь бросит. Бедненький!»
В парке Саласар полно народу. Едва переступив бордюр ухоженных четырехугольных газонов, окружающих фонтан с красными и желтыми рыбками и памятник цвета охры, Альберто и Эмилио меняют выражение лиц: уголки губ слегка растягиваются, скулы перестают выступать, глаза беспокойно искрятся в полуулыбке – такой же, как у тех, кто попадается им навстречу. Некоторые группками неподвижно стоят у парапета набережной и наблюдают, как людской водоворот завивается вокруг газонов, делясь на круги, двигающиеся в разных направлениях. Парочки здороваются – при этом застывшая полуулыбка не стирается с лица, лишь на миг в быстром заученном движении поднимаются брови и веки, на лбу пролегает морщинка – жест даже не приветствия, а, скорее, узнавания, своего рода пароль. Альберто и Эмилио дважды обходят парк, узнают друзей, приятелей, чужаков из Лимы, Магдалены и Чоррильоса, явившихся поглазеть на девушек, которые, должно быть, напоминают им киноактрис. Со своих наблюдательных постов чужаки, словно удочку, закидывают в глубины людского водоворота то одну, то другую фразу, обращаясь к местным красавицам.
– Не пришли, – сказал Эмилио. – Который час?
– Семь. Может, они и здесь, да мы их не видим. Лаура утром мне сказала, что они точно придут. Собиралась взять с собой Элену.
– Нагрела она тебя. Ничего удивительного. Элена только и знает, как тебя дурачить.
– Уже нет, – возразил Альберто, – так раньше было. А теперь она со мной. Это совсем другое дело.
Они сделали еще несколько кругов, тщетно вглядываясь в гуляющую публику. Обнаружили не одну местную парочку: Бебе и Матильде, Тико и Грасиелу, Плуто и Молли.
– Наверное, что-то случилось, – сказал Альберто. – Они давно уже должны быть здесь.
– Если придут, сам будешь с ними разговаривать, – сварливо сказал Эмилио. – Со мной так нельзя, я человек гордый.
– Может, они и не виноваты вовсе. Может, их не отпустили.
– Фигня. Если девчонка собралась гулять, она горы свернет, чтобы выйти.
Они продолжали молча кружить по парку и курить. Через полчаса Плуто сделал им знак: «Пришли, – ткнул в сторону угла. – Чего вы ждете?» Альберто, расталкивая парочки, ринулся в нужном направлении, Эмилио, ворча что-то сквозь зубы, поплелся за ним. Конечно, девчонки были не одни, вокруг собрался целый рой чужаков. «Разрешите», – процедил Альберто, и те, не возражая, отпрянули. Минуту спустя Эмилио с Лаурой и Альберто с Эленой, держась за руки, медленно вращались вместе со всеми.
– Я уж думал, ты не придешь.
– Я раньше не могла. Дома оставалась одна мама, и пришлось ждать сестру из кино.
