Фаза 3 - Оса Эриксдоттер

– Ты только что приехал?

– Скорее, прилетел. – Он не отводил взгляд. – Шестичасовым рейсом.

– Встал в такую рань? Должно быть, глаза слипаются. Кофе?

– Да… неплохо бы.

– Пошли, я тебе покажу.

Дэвид шел рядом и косился на точеный профиль с короткой косой на затылке, длинную шею.

Она заботливо налила ему кофе и показала на стол, где стояло большое блюдо с булочками и глазированными венскими хлебцами.

– Очень приятно тебя видеть во плоти. – Селия опять улыбнулась. – Можно даже потрогать.

Он тоже улыбнулся, успев подумать, не слишком ли широкой вышла улыбка, и быстро ответил:

– А мне еще приятнее.

Семинар наверняка затянется, потом ланч с Эндрю Нгуеном. Надо как-то половчей пригласить ее поужинать – так, чтобы она не смогла отказаться. Удивительно красивые у нее глаза, светло-карие, прозрачные и лучистые.

Они направились в небольшую комнату, где уже начали собираться сотрудники.

– Что скажешь насчет версии Адама? – спросила Селия.

– Он проверяет. Похоже, у других это не работает.

– Типичная история.

– Мне его теория кажется притянутой за уши. Если бы все было так, как он предполагает. Если бы все было связано с миндалевидным телом, пациенты должны были стать импульсивными, вспыльчивыми не только в момент блэкаута, а и в быту. Однако никто из родственников ничего такого не замечал.

– Но у них, как правило, не так уж много родственников.

– А если дело, как он считает, в крючковидном пучке, они были бы вообще неуправляемы… ну или почти неуправляемы. Синдром Капгра[38], ты же помнишь. Темный лес заблуждений. Такое невозможно не заметить. – Он остановился у дверей и одним глотком допил кофе. – Впрочем, Адам продолжает идти по следу. Посмотрим.

– А я думала, они там, в Париже, взяли глухую паузу.

– Он работает у меня, – напомнил Дэвид. – И что значит – глухая пауза? Работа идет своим чередом, мы просто пока не можем колоть Re-cognize.

Селия посмотрела на часы:

– Пора. Они, должно быть, уже начали.

– Нет, не думаю. Нгуен еще не пришел. По крайней мере, я его не видел.

– Он там. Все уже там.

– Кроме доктора Йенсен.

– Я дожидалась тебя, Дэвид.

– Неужели правда?

– Конечно. Чтобы не заблудился.

– Вообще-то указатели через каждый метр.

– Ах вот оно что! Значит, тебе вообще не нужен гид?

– Мне нужен постоянный гид, Селия. Очень тебя прошу.

Она слегка покраснела – или показалось?

– Там посмотрим…

– Звучит как “да”.

– Счастливый человек. Для тебя все звучит как “да”.

Дэвид засмеялся.

– Ну пошли же, – поторопила Селия. – Пора.

– Минутку… погоди.

Селия удивленно глянула на него. И что дальше? Он и сам не знал, что означало это “погоди”. Вот она по его просьбе задержится – и что он сделает? Обнимет? Поцелует в шею?

– Извини. Ничего. И в самом деле пора.

Она как-то странно посмотрела, будто поняла. Да не будто, а точно поняла. С такими выразительными глазами ей и говорить ничего не надо.

Дверь внезапно открылась, Селии даже пришлось отскочить. Мохаммед.

– Вот вы где! Скорее же, вас все ждут.

– Прошу прощения, – сказал Дэвид. – Mea culpa. Хотел выпить кофе, почти всю ночь в дороге.

– Селия, Эсте заболела, наша презентация идет первой.

– О господи!

Она пошла к кафедре. Дэвид, кивая направо и налево, сел рядом с доктором Нгуеном.

* * *

– Поужинаем?

– Только мы? Вдвоем?

Вопрос прозвучал на редкость глупо. Надо было просто утвердительно кивнуть, неопределенно пожать плечами – все что угодно, только не этот дурацкий вопрос.

Дэвид улыбнулся:

– Ты можешь пригласить всех друзей и знакомых. Само собой.

В лобби госпиталя никого, кроме охранника. Конференция закончена, Мохаммед куда-то исчез, Эндрю Нгуен остался в конференц-зале и вел с кем-то бесконечный разговор, где каждая третья фраза заканчивалась так: “Да. Разумеется, да, но…”

Дэвид придержал дверь и пропустил ее к выходу. Жест, позаимствованный из правил этикета прошлого столетия, – двери в госпитале открывались автоматически и не делали даже попытки закрыться, пока не пройдут все желающие. Водитель такси отложил газету, Дэвид помахал ему рукой: читай, парень, мы никуда не едем.

Он, оказывается, остановился в старинном отеле у реки, совсем рядом.

– Когда-то здесь была тюрьма. – Сообщил и смутился: – Ты знаешь, конечно.

– Конечно.

Бостон – единственный город в мире, который она знала как свои пять пальцев.

– Ты здесь выросла?

– Нет, в Кейп-Код.

– О!

– Маленький домик.

Он взял ее за талию и отвел чуть в сторону – мимо пронеслась машина “скорой помощи” с включенной оглушительной сиреной. Излишняя галантность – они и так шли по тротуару, никакой опасности не подвергались. У входа в метро великолепно играл на саксофоне парень с усами под Сальвадора Дали. Верхние ноты сказочной чистоты, и звук замечательный – чуть сиплый, теплый, как дыхание.

Дэвид так и не убрал руку с ее талии. Они прошли в гостиничный ресторан, декорированный под старину, – в полуподвале, стены из неоштукатуренного красного кирпича, лампы на стенах винтовой лестницы притворяются газовыми фонарями двухсотлетней давности.

В ресторане почти никого. Они сели за столик в углу, и официант тут же принес кувшин воды с лимоном и позвякивающими кубиками льда. И графин с очень темным, почти непрозрачным вином.

– А я вырос в Бруклине, – сообщил Дэвид, – и каждое лето ездил в скаутский лагерь в Миннесоте. Там такие комары – у меня до сих пор ужасные шрамы по всему телу.

Селия засмеялась.

– Покажи хоть один.

– Как твой папа?

– Замечательно… хорошо, – быстро поправилась она и постучала согнутым пальцем по деревянной столешнице.

И в самом деле, Тед звонил утром. Он у Джима в саду. Потянет летом на малинку или клубничку – а она тут как тут. По голосу слышно – улыбается. И подтвердил улыбку двумя десятками смайликов – должно быть, нажал кнопку и не сразу отпустил. А может, от хорошего настроения. Пока еще только апрель, но лето уже, как говорят, за углом – наверное, именно поэтому усталость, донимавшая отца в последний год, как рукой сняло. Съездил, привез несколько канистр бензина, заправил газонокосилки. Сколотил из реек новые шпалеры. Все последние дни отец весел, как скрипач на деревенской свадьбе.

– Он по-прежнему живет в Кейп-Код?

Селия кивнула и добавила:

– Он садовник.

– Здорово.

– Три газонокосилки, ножницы, секаторы. Старый пикап… я обожала ездить в кузове. Вот и все имущество.

Она перечислила все это, пристально глядя на Дэвида – не скучно ли ему слушать, но, слава богу, ошиблась, в глазах настоящий интерес.

– А твоя мама?

Селии не хотелось пускаться в рассказы о своей семье, и ее спас официант – пришел