Адепт - Роберт Финн

Брови профессора поползли вверх. Сьюзен продолжала, не переводя дыхания:

— Если алхимия дает такие результаты, это объясняет многое. Я всегда удивлялась, зачем алхимикам делать золото — обходится дорого, а толку никакого. Странный способ быстро разбогатеть, когда из состоятельного человека превращаешься в бедняка.

Профессор одобрительно кивнул.

— Интересная мысль, — сказал он. — Вы имели в виду знаменитого графа Сен-Жермена?

— И многих других, — подтвердила Сьюзен.

Шоу заметил:

— Теперь вы видите, как легко принять толкования, которые следуют из вашего рассказа и привезенных вами документов? Когда научная гипотеза дает свежий взгляд на давно забытую проблему, поневоле начинаешь думать, что она правильна хотя бы потому, что плодотворна.

Сьюзен кивнула. Ее буквально распирало новыми идеями.

— Вспомните королей-чудотворцев, которые исцеляли подданных одним прикосновением! Они тоже носили золотые обручи на голове. А как насчет золотых нимбов над головами тех, кого почитали великими целителями?

Профессор и Сьюзен еще несколько минут оживленно обсуждали новые возможности; потом Шоу нахмурил брови и переменил тему:

— Все это хорошо, моя дорогая, но что вы собираетесь делать с коллекцией? — Американка сразу замолчала. Шоу спокойно добавил: — Хотите, я возьму ее себе?

На лице Сьюзен боролись противоположные чувства — предложение профессора ее одновременно обрадовало и испугало. После долгого молчания она проговорила:

— Если честно, я не знаю, что с ней делать. Мне надо ее кому-нибудь оставить, но я боюсь, что человек, который ее спрячет, подпишет себе смертный приговор. К тому же он должен знать, с кем имеет дело. В институте древностей архив просто положат под замок, в лучшем случае приставят к нему пару охранников, и Джан легко его возьмет. Конечно, я могу хранить бумаги у себя, но что со мной будет, неизвестно. — Сьюзен снова затравленно огляделась по сторонам. — Я хочу уехать в Америку, я хочу где-нибудь спрятаться.

Шоу сделал успокаивающий жест.

— Простите, что затронул эту болезненную тему, — сказал он, — тем более что она касается вас лично, но для этого у меня были веские причины. Скажите, как долго, по-вашему, я могу прожить?

Сьюзен растерянно посмотрела на профессора. Она не знала, что ответить.

— Давным-давно в Принстоне у меня был один приятель, — продолжал ученый, — человек намного старше меня — тогда ему было восемьдесят пять. Так вот, он часто говорил, что живет в «добавочное время». Действительно, никто не может рассчитывать на такую продолжительную жизнь — это скорее исключение, чем правило. Поэтому нет ничего удивительного в том, что люди не строят никаких особенных планов на этот срок. Если вам повезло дожить до столь почтенного возраста и вы еще способны чем-то заниматься, считайте, что вам дали неожиданный подарок, которым вы можете распоряжаться по своему усмотрению.

Профессор бросил взгляд на собеседницу, следя за выражением ее лица. Неожиданно он помрачнел и отвернулся.

Сьюзен интуитивно почувствовала, что не стоит прерывать паузу. Наконец Шоу снова заговорил — тяжело и медленно, словно каждое его слово было придавлено тем же грузом, который угнетал его мысли.

— Я сказал, что интересуюсь медициной, но визиты к врачу никогда не доставляли мне большого удовольствия. А последнее посещение и вовсе настроило меня на мрачный лад. — Профессор слабо улыбнулся. — Он сообщил мне довольно много скверных новостей и ни одной приятной или хотя бы обнадеживающей.

Убедившись, что американка поняла его намек, Шоу добавил:

— Речь идет не о том, «да» или «нет», а о том, «как скоро».

Сьюзен побледнела.

Голос профессора стал немного напряженным, словно у него охрипло горло:

— Думаю, вы уже поняли, к чему я веду. Говоря коротко — я с удовольствием проведу оставшееся мне время в компании с этим архивом. Если известное лицо попытается его у меня забрать, я сделаю все, чтобы этого не произошло, при любых условиях. Если верить моему врачу, я все равно рискую очень малым. А у вас впереди большое будущее, и мы оба обязаны о нем позаботиться.

На щеке Сьюзен блеснула слеза. Ее губы задрожали, и она взглянула на профессора так, словно он уже был при смерти.

Ученый старался сохранить невозмутимый вид.

— Попробуйте посмотреть на это по-другому — у меня есть шанс получить ответы на вопросы, которые я задавал себе с тех пор, как ваша бабушка носила банты. Я могу получить большое удовольствие и заодно помочь в беде другу — или протянуть еще несколько спокойных месяцев. — В голосе Шоу послышались виноватые нотки: — Боюсь, это прозвучит жутко напыщенно, но я хочу закончить свою жизнь так, как подобает настоящему ученому.

Глаза профессора увлажились и заблестели. Сьюзен была уже вся в слезах.

Шоу быстро встал, отодвинул стул и подошел к чайнику.

— Кажется, чай уж перестоял. Хотите, я налью свежего?

Миссис Поттер, обладавшая сверхъестественным чутьем, мгновенно появилась в комнате.

— Я все сделаю, профессор; садитесь и развлекайте свою гостью.

Она говорила громким голосом, словно Шоу был немного глуховат, хотя он прекрасно слышал даже шепот Сьюзен.

Миссис Поттер подчеркнуто не замечала расстроенного лица американки. Но когда профессор вернулся на свое место, она словно бы ниоткуда выхватила стеклянное блюдо и поставила его перед Сьюзен. В нем лежало песочное печенье.

— Попробуйте, прошу вас. Я сама их испекла. Право же, это очень вкусно.

Рядом с печеньем оказалась бумажная салфетка, и Сьюзен быстро вытерла глаза. Профессор кивнул девушке:

— Поговорим позже.

Американка обвела взглядом комнату, стараясь чем-нибудь отвлечься.

— Мне надо срочно позвонить сестре, — пробормотала она. — Да и Дэвид, наверно, нервничает. Я просила его со мной связаться.

Сьюзен перешла в гостиную, где на спинке стула висела ее сумка. Она достала из нее мобильный телефон и выругалась:

— Вот дерьмо!

Профессор повернулся к своей домоправительнице:

— Я никогда не слышал от вас подобных выражений, миссис Поттер. Надеюсь, это не очень вас шокирует.

— И никогда не услышите! — отрезала миссис Поттер. -Моя мама надрала бы мне за это уши.

— Уверен, она была достойнейшая женщина, — улыбнулся Шоу. Он повернулся к Сьюзен: — Какие-то проблемы?

— Батарейка сдохла, — пробурчала американка. — Я всегда следила за этим, но сестра забрала у меня зарядное устройство. Можно воспользоваться вашим телефоном?

Она стала искать в сумке записную книжку.

— Конечно. Он в коридоре, — спокойно ответил профессор. Он подошел к девушке и еле слышно добавил: — Кстати, напомните мне, чтобы я рассказал вам про схватки между адептами.

Сьюзен подняла бровь, словно говоря: «Я слушаю», — и продолжила копаться в сумке.

— Мне кажется, это довольно важно, — сказал профессор, — хотя вряд ли нам поможет. В общем, я выяснил, — он еще больше понизил голос, — что адепты не могут использовать магию друг против друга.

Сьюзен почти с головой зарылась в сумку. Изнутри послышался ее приглушенный голос:

— Что-то вроде кодекса чести?

— Нет, честь тут ни при чем, — отозвался профессор. — В этих случаях магия просто не работает. Так же, как и без золотых предметов.

Сьюзен в конце концов обнаружила записную книжку и вышла в коридор. Профессор бросил на нее лукавый взгляд, словно собирался сообщить нечто особенно пикантное.

— Ни за что не догадаетесь, как они решают свои споры, — сказал он.

Сьюзен уже стояла, прижав к уху трубку, и слушала длинные гудки.

— Вы думаете? — пробормотала она рассеянно. — А защищаться они при этом могут?

— Безусловно, — ответил профессор, предвкушая то, что он выложит через минуту.

— В таком случае при нападении они должны… — Сьюзен оборвала фразу. На другом конце линии ответили, и она спросила: — Дэвид?

ГЛАВА 28

В то же утро

Воскресенье, 27 апреля

Дэвид и Банджо пили кофе в мастерской.

Судя по всему, раньше в этом помещении располагалась оранжерея или теплица. Хотя день был не слишком ясным, яркий свет свободно проникал сквозь стекло наклонной крыши. По всей комнате были разбросаны предметы мебели, находящиеся в разной стадии ремонта, большие куски железа и стекла — не то причудливые произведения искусства, не то просто пострадавшая от пожара техника. В дальнем углу стоял верстак для тонкой работы по металлу.

Оба друга сидели на высоких стульях, накрытых сложенными вдвое ковриками. Дэвид чувствовал, как по ногам дует теплый ветерок от калорифера.

Банджо сказал:

— Готов поспорить, эта история здорово тебя встряхнула. Работать стало намного интересней, верно?