Адепт - Роберт Финн

Сьюзен вошла в свою комнату. В изголовье горела лампа, край покрывала на подушке был отогнут, а красный огонек свидетельствовал о том, что электрическое одеяло уже теплое.

Девушка быстро разделась, выключила нагреватель и с глубоким вздохом забралась в постель. Она моргнула пару раз и погрузилась в сон.

ГЛАВА 27

На следующее утро

Воскресенье, 27 апреля

Сьюзен с жадностью ела яичницу с беконом, сосиски, гренки, жареные томаты и грибы. Профессор сидел напротив нее за маленьким кухонным столиком и поглощал свой завтрак.

— Мой врач всегда восхищается тем, что я могу каждые два-три года съедать по одной из таких штуковин, — он поддел на вилку сосиску, — практически без всякого вреда для организма. Правда, потом он рекомендует полгода воздерживаться от купаний.

Сьюзен отпила большой глоток чаю из синей юбилейной чашки.

— Вы спали этой ночью, профессор? — спросила она.

— Думаю, вам лучше называть меня Джозеф или Джо, — преложил Шоу. — Я понимаю, что вы вряд ли меня послушаете, но после того, как все наши научные знания полетели вверх тормашками, я не вижу смысла считать меня экспертом.

Сьюзен не ответила, и профессор махнул рукой:

— Впрочем, как угодно. Что касается вашего вопроса, то я пару раз клевал носом в своем кресле, но этим все и ограничилось. Да и какой бы из меня был ученый, если бы я спокойно отправился в постель, зная, что в моем доме лежат такие документы? К тому же в последние годы выспаться для меня то же самое, что протереть очки, — вещи становятся немного четче, только и всего.

— Ну и как, вам удалось раскопать что-нибудь сногсшибательное? — поинтересовалась Сьюзен. — Я хочу сказать — не считая тех фактов, которые нам уже известны, Джозеф? То есть Джо? То есть профессор?

— Я нашел закодированный текст, — небрежно ответил Шоу.

Он откинулся на стуле, стараясь скрыть волнение и гордость.

Американка встрепенулась.

— Выкладывайте, — потребовала она.

— Ваш доктор Лэмпуик кое-что напутал, — объяснил профессор. — В одном из документов используется старый купеческий шифр, с которым я уже сталкивался раньше. Странно, что никто не заметил в этом отрывке ничего подозрительного, — по сути дела, это письмо, в котором пространно обсуждается погода, состояние дорог и здоровье членов некоей многочисленной семьи с совершенно немыслимыми именами.

Сьюзен смутилась.

— Если я не ошибаюсь, речь идет о манускрипте, который Берни отнес к личной переписке одного из ранних владельцев архива? Я занималась только теми документами, где напрямую говорится о магии и оккультизме, а все остальное оставила Лэмпуику.

— Ясно, — хмыкнул профессор. — Что ж, он пропустил довольно интересное послание. В нем как раз обсуждается тот артефакт, который вы прозвали «меткой». Кажется, теперь я понимаю, каково его значение. Но сначала расскажите мне еще раз, какие у вас были гипотезы.

Американка сдвинула брови.

— Зачем вам это нужно, раз вы уже знаете правду? Надеюсь, у вас есть более важные мотивы, чем тыкать меня носом в мои ошибки. — Она замолчала, пытаясь собраться с мыслями. — Мы знаем, что «метка» как-то связана с лечением, и я подумала, что Джан серьезно болен.

— Простите, но почему вы так решили? — спросил профессор.

Сьюзен пожала плечами:

— Не помню, говорила ли я об этом раньше, но я заметила на его теле странные пятна. Точь-в-точь как саркома Капоши. Я уже видела ее, когда работала добровольцем в клинике. Болезнь возникает, когда…

Профессор перебил:

— Когда СПИД ослабляет иммунную систему. Прекрасно, — добавил он, словно услышал именно то, что хотел. — Нет, раньше вы не рассказывали об этом, вы только упоминали, что преступник, вероятно, смертельно болен. Я тогда еще удивился, из чего это следует, учитывая его необыкновенную физическую силу.

Они покончили с едой и отодвинули тарелки в сторону. Миссис Поттер немедленно появилась в комнате, собрала грязную посуду, наполнила кружки из большого чайника в стеганом чехле и так же быстро удалилась, что-то непрерывно бормоча себе под нос.

— Чудесный завтрак, миссис Поттер, — крикнул ей вдогонку Шоу. Профессор снова повернулся к Сьюзен. — Вы, безусловно, правы в том, что саркома Капоши нередко следует за СПИДом. Но известно ли вам, что она так же часто появляется у стариков? Процесс старения ослабляет иммунную систему в такой же степени, как СПИД или некоторые медицинские препараты. Если не ошибаюсь, существует особая форма этого недуга, характерная для Экваториальной Африки, но она не имеет отношения к делу.

— Откуда вы столько знаете? — удивилась Сьюзен.

Профессор улыбнулся:

— Это вполне естественно, если учесть, что уже почти восемьдесят лет я читаю каждый день и запоминаю большую часть информации. К тому же в конце войны я учился на врача. Потом я понял, что это не для меня, но всегда продолжал интересоваться медициной.

— Надо же, а я понятия не имела, — сказала Сьюзен. — Надеюсь, вы специализировались не на кровопускании?

Профессор усмехнулся. Американка заулыбалась в ответ, но тут же нахмурилась.

— Все, я умолкаю. Ни слова больше, пока не скажете, что было в том письме.

Шоу кивнул:

— Хорошо. Если верить манускрипту, «метка» возвращает юность тем, кто умеет обращаться е амулетом. В тексте описывается состояние глубокого транса, в котором пациент на время как бы умирает. Сколько времени это продолжается, я не знаю, но все заканчивается омолаживанием организма. Судя по описанию, человек при этом вылупляется из кокона, хотя трудно сказать, как это надо понимать — буквально или иносказательно.

— Магия действительно может лечить, в этом я убедилась на личном опыте, — заметила Сьюзен. — Правда, еще не известно, чем за это придется расплачиваться… — Она замолчала, покусывая нижнюю губу. — Итак, теперь роль «метки» начинает проясняться. Адепты стареют — возможно, не так быстро, как мы, но все же, — и когда это происходит, им нужна «метка», чтобы продлить свою жизнь. Выходит, Джан — старик?

— Думаю, он на несколько лет старше меня, — предположил профессор. — А мне в июне стукнет восемьдесят три.

За столом повисло глубокое молчание. Сьюзен пробормотала:

— Жаль, что мы не поговорили об этом еще вчера, при свете камина. Странно смотреть, как за окном воробьи клюют пшено, и рассуждать о бессмертии и девяностолетних стариках, способных обставить любого чемпиона. Я бы предпочла шрамы на голове и прежнюю реальность.

Профессор кивнул:

— Согласен, все это очень похоже на сон, хотя я ни капли не сомневаюсь ни в ваших словах, ни в том, что прочел сегодня ночью. То же самое бывает с описаниями Биг-Бена — при всей дотошности рекламных текстов трудно сопоставить их с тем, что видишь из окна автобуса.

Сьюзен вновь погрузилась в размышления.

— Если Джан уже не использовал «метку» в прошлом, значит, он родился в двадцатом веке. Я в этом почти уверена, хотя сама не знаю почему. Но сколько лет Дассу?

Шоу развел руками.

— Давайте посчитаем. Чисто теоретически он может быть так же стар, как сама «метка», но, по вашим словам, в его внешности нет ничего восточного, а я сильно сомневаюсь, что в Китае при династии Цинь было много европейцев. Шифр, о котором я говорил, создан в Италии в конце шестнадцатого века. — Профессор сделал паузу. — Письмо написал хозяин «метки», и я не думаю, что речь идет о Дассе: насколько я понял, это был араб. Если связать все вместе, получится, что Дасс не мог быть владельцем «метки» до написания письма, а код, которым зашифрована рукопись, изобрели приблизительно в тысяча пятьсот восьмидесятом году. — Шоу подсчитал в уме. — Выходит, Дасс приобрел «метку» не ранее тысяча шестисотого года. Чтобы использовать ее сразу после получения, он должен был родиться примерно в начале предыдущего столетия. Можно смело сделать вывод, что ему не больше пятисот лет.

Сьюзен откинулась на стул, ошарашенная этой цифрой.

— Не больше пятисот лет?! Господи, теперь я понимаю, почему он произвел такое впечатление на Дэвида! — Помолчав, она добавила: — Значит, вы готовы с этим согласиться?

Профессор задумчиво поджал губы.

— Должен признаться, вопрос не из легких. Возможно, я обманываю сам себя, утверждая, что готов в это поверить. С другой стороны, мне кажется, что после всего сказанного наш мир, как ни странно, стал выглядеть более осмысленным. — Профессор взмахнул руками. — Возьмите, например, алхимию — как такая «наука» могла быть популярна в течение сотен лет, если она не имела никакой практической пользы?

У Сьюзен возбужденно заблестели глаза.

— О, алхимия! У меня есть на этот счет своя теория. — От волнения она даже заерзала на стуле. — Известно, что алхимики всегда выражаются двусмысленно: например, используют один и тот же символ для железа, мужчины и Марса или для меди, женщины и Венеры. Порой трудно понять, о чем вообще идет речь — об алхимии или астрологии. — Сьюзен спохватилась: — Господи, да что я говорю — вы сами все отлично знаете. В общем, я только хотела сказать, что в алхимии обычно принято сначала «очищать» разум и тело, а уже потом приступать к очистке металла, чтобы превратить его в золото. Считается, что три эти вещи связаны между собой. Но я подумала — а что, если они перепутали причину и следствие? Может быть, сначала надо очистить разум, а потом использовать металл для «очистки» тела? Чистое золото в виде магического набора и духовная практика, соединившись вместе, дают… — она показала на свою голову, — сверхъестественные способности. Вспомните Джана — ему девяносто лет, а он запросто надерет задницу Брюсу Ли!