Игрок (ЛП) - Контрерас Клэр

— Может тебе стоит начать беспокоиться о выздоровлении и перестать собирать все сплетни «Уинзора»?

Пообещав, что загляну к нему на следующей неделе, я ушла. Оказавшись на работе, я сразу позвонила его матери и умоляла ее переехать в жилой блок «Уинзора». Это был один из способов держать Трея подальше от улиц и убедиться, что он на правильном пути. К счастью, она не стала возражать.

Я понимала, что не смогу решить все проблемы и сделать всех счастливыми. Будь это в моих силах, Уоррен не лгал бы мне, работал бы в дурацком офисе с девяти до пяти и жил бы в Нью-Йорке.

Но я была рада, что благодаря работе могла, по крайней мере, помочь другим получить шанс на одну из этих вещей.

Глава 40

Камила

В утро смерти Хавьера Бельмонте по новостям только об этом и говорили. В газетах было тоже самое: магнат недвижимости умер. Внезапная смерть. Остались жена, два сына и внук. Как обычно, имя Уоррена не фигурировало. Томас Бельмонте был повсюду. Интересно, почему? Интересно, расстроило ли это Уоррена?

Я не знала наверняка, должна ли послать ему сообщение, что сожалею о его утрате, послать цветы или оставить все как есть. Поэтому решила сделать то, чего никогда в жизни от себя не ожидала: позвонить отцу и спросить его.

— Похороны завтра, — сказал он.

Я сглотнула.

— Ты пойдешь?

— Конечно. Он пришел на похороны твоего дедушки, чтобы отдать дань уважения. Я тоже обязан.

Я пробежалась взглядом по своему небольшому офису в «Уинзоре». Дверь была слегка приоткрыта, поэтому я увидела Трея, который шел по коридору с перевязанной рукой.

Я встала с телефоном в руке.

— Я хочу пойти с тобой.

— На похороны? — он не мог показаться еще более удивленным, даже если бы попытался.

— Угу.

— Сегодня прощание. Похороны завтра.

Я сделала глубокий вдох.

— Ты идешь сегодня?

— Да.

Мы с папой долго говорили об Уоррене, его отце и о фиаско с «Бельмонте». Он не вдавался в подробности кто что сделал, да это и не имело значения. Я знала, что никогда полностью не пойму, как кто-то может отказаться от свободы и семьи, но знала, что папа сделал это с пониманием того, что Хавьер позаботится о нас. Что он и сделал, если верить маме. Я знала о деньгах, которые нам присылали ежемесячно, но когда мне исполнилось восемнадцать, отказалась от любой предложенной мамой помощи, потому что понимала, откуда это шло. Решение было полностью моим, и я оставалась ему верна. Если бы я могла повернуть время вспять, то поступила бы также, несмотря на студенческие кредиты, которые ежемесячно наносили брешь в моем бюджете. Никакие деньги не были достаточной платой за потерянное время с отцом.

Интересно, Уоррен будет на похоронах отца? Мое сердце сжалось от этой мысли. Меня накрыло облако печали. Не потому что мне было грустно из-за смерти Хавьера. Я никогда не встречала этого человека и даже сейчас презирала его, но это заставило меня вспомнить похороны дедушки и собственную потерю. Я вспомнила охватившее меня оцепенение и боль от утраты, когда гроб опускали в землю.

Я отогнала эти мысли.

— Как думаешь, мне пойти сегодня или завтра?

— Я уверен, Уоррен это оценит, в какой бы день ты не пришла, милая, — настолько мягко сказал он, что я закрыла глаза.

— Окей. Я дам тебе знать, — прошептала я. — Мне нужно идти.

Я догнала Трея, спросила его о руке и о переезде в жилье от «Уинзора». Он рассказал, что в больнице его навещал представитель колледжа и о своих планах на учебу.

— Я должен отучиться хотя бы год, прежде чем попаду в Лигу, — поделился он, смеясь над тем, как я на него смотрела. Он прекрасно знал мое отношение к людям, которые бросают учебу ради спорта.

— Учись столько, сколько сможешь, — попросила я, ну, потому что давайте смотреть правде в глаза, когда кого-то вроде Трея выбирают в Лигу, он ни за что на свете не откажется от миллионов долларов ради учебы в школе.

По дороге домой я мысленно готовилась к встрече с Уорреном. Я вспоминала, каково это – видеть его, пусть даже на секунду, пусть даже с противоположной стороны поля. Словно кто-то вырвал мое сердце и растоптал его... дважды. Не было никаких гарантий, что я смогу смотреть на него вблизи на похоронах, но я должна была это сделать.

Когда я ушла с работы, мне позвонил Куинн и пригласил в кино. Я вежливо отказалась. Мы проводили вместе много времени, и хотя я ценила, что он меня отвлекал, из-за него я постоянно думала о мужчине, которого я действительно хотела в своей жизни, и о том, что его там больше нет.

На прощание я решила не идти. Мне казалось, что это скорее для семьи и друзей, а я все-таки ненавидела этого человека. На следующее утро я надела черное платье и отправилась с отцом на похороны. Оказавшись на кладбище, я сразу заметила маму Уоррена. Затем Томаса, который удивился моему присутствию, но ничего не сказал. Неподалеку от них стоял Кайден с красивой женщиной, по моим предположениям, она была его мамой. И, наконец, я увидела Уоррена. Как только это случилось, мое сердце подскочило к горлу. Он был в темном костюме с черным галстуком, белой сорочкой и в солнечных очках. На его лице застыло жесткое выражение: зубы стиснуты, губы сжаты в тонкую линию.

Папа ходил вокруг, здороваясь с людьми, а я стояла на месте. Казалось, отец знал здесь каждого, поэтому я почувствовала себя не в своей тарелке. И все же осталась. Я снова посмотрела на Уоррена. Каждый раз, когда я это делала, мое сердце сжималось в груди. Оно болело. Наконец, я собралась с духом, подошла к нему и села на свободный складной стул рядом. Он даже не взглянул на меня. Я сосредоточилась на дыхании: вдох-выдох, вдох-выдох... и после положила руку ему на колено.

— Соболезную, — прошептала я.

Его нога дернулась под моей рукой, когда он повернулся ко мне. Сначала он приоткрыл рот, а потом снял очки. И тут я увидела, что белки его глаз налиты кровью, а нижние веки опухли. У него только что умер отец. Разумеется, он плакал. Я просто не ожидала увидеть его таким, и определенно не ожидала, что это будет ощущаться так, как если бы страдали члены моей семьи. Больше всего на свете мне хотелось забрать его боль себе.

Уоррен моргнул, снова моргнул, потом заморгал еще быстрее, словно прогоняя слезы.

Затем он быстро обнял меня, впечатав мое лицо в свою грудную клетку. Мне ничего не оставалось, кроме как позволить ему это. Он уткнулся лицом в мою шею и глубоко вдохнул. Мы сидели так долго, что мои руки устали сжиматься вокруг него. Когда он, наконец, отпустил меня, то обхватил мое лицо руками и заглянул мне в глаза. Наши лица были так близко, словно он собирался поцеловать меня. Хотела бы я подарить ему этот момент покоя, но этого я бы не выдержала. Должно быть, он заметил мою панику, потому что прижался к моему лбу и выдохнул. Я закрыла глаза.

— Боже, Камила, — хрипло прошептал он, все еще держа мое лицо. — Ты так нужна мне.

Я почувствовала, как комок в горле начал снова подниматься и слезы просились наружу. Я не могла говорить. Да и что мне было сказать?

Кто-то похлопал меня по руке, и, повернувшись, я увидела Кайдена с застенчивой улыбкой на лице.

— Привет, мой любимый супергерой, — поздоровалась я, отодвигаясь от Уоррена. — Как поживаешь?

— Нормально. Дедушка попал в рай. Он не вернется, — сказал он тихим голосом, его карие глаза потеряли немного света, пока он произносил эти слова.

Похороны были чертовски душераздирающими. Мне даже не нравился Хавьер, но я чувствовала себя ужасно из-за тех, кто его любил. Я чмокнула Кайдена в макушку и улыбнулась.

— Он здесь, — сказала я, положив руку ему на сердце. — Он всегда будет здесь.

— Так сказала и мама.

— К ней стоит прислушаться.

Он медленно кивнул и бросил быстрый взгляд на Уоррена.

— Дядя Уор считает тебя очень красивой.

— Я сказал «потрясающая», — хриплым голосом поправил Уоррен. — Я сказал, что она самая потрясающая девушка в мире.