Игрок (ЛП) - Контрерас Клэр

Я быстро заморгала и кивнула, хотя она меня не видела, затем поблагодарила ее и повесила трубку. Неужели это и есть беспомощность? Игра продолжалась и закончилась со счетом один-ноль. «Манчестер» победил. Товарищи по команде Уоррена давали после игры интервью и желали ему удачи, прежде чем камеры переключились на комментаторов в студии, которые принялись размышлять о том, какую травму он получил. Они прокрутили тот момент раз двадцать, и каждый раз я плакала все сильнее.

— Почему они так долго не перезванивают? — всхлипнула я.

Чарли вышел из-за стойки и положил руку мне на плечо.

— Они позвонят. С ним все будет в порядке. Такое происходит постоянно.

— Мне надо идти, — сказала я, когда посетители начали заходить в бар. Я взяла сумку и телефон.

— Позвони мне, когда узнаешь новости, — крикнул Чарли, когда я вышла за дверь.

Я мерила шагами свою квартиру, когда там появилась Ванесса. Она обняла меня и спросила, слышала ли я что-нибудь.

— Пока нет.

Я упала на диван, а она начала рыться на моей кухне, чтобы открыть бутылку вина. Вернувшись, протянула мне бокал, прежде чем сесть рядом со мной. Когда зажужжал телефон, я вскочила, поставила бокал на столик и ответила на неизвестный номер.

— Камила, это Серхио.

Мое сердце перестало биться.

— С ним все в порядке?

— С ним все будет в порядке. У него сейчас интервью в прямом эфире.

Я схватила пульт и начала переключать спортивные каналы, затаив дыхание, пока не увидела немного прихрамывающего Уоррена. Только тогда с облегчением вздохнула. Он шел без посторонней помощи, следовательно, ничего серьезного с ним не произошло.

— Ты смотришь? — спросил Серхио.

Я кивнула, но тут поняла, что он меня не видел.

— Да. Слава Богу, он может ходить.

— Через несколько дней он будет на поле, — хмыкнул Серхио. — Предполагаю, это просто ушиб колена.

Он тоже вздохнул с облегчением, но продолжал говорить со мной по телефону, но я ничего не слышала. Я была уверена, что он, как и я, ожидал новостей.

Уоррен взглянул на первого репортера. В комнате раздался мужской голос:

— Как ваше колено?

— Бывало и лучше, но все будет хорошо.

— Сколько игр вам придется пропустить?

— Это задержит ваше решение об аренде?

— Вы останетесь в «Манчестере»?

Вопросы посыпались на него одновременно. Уоррен усмехнулся, улыбнувшись той очаровательной, но сдержанной улыбкой.

— По одному, — сказал он и глубоко вздохнул. — Мое колено – лишь часть причины, по которой я здесь. Мне бы хотелось, чтобы вы услышали от меня о том, что я делаю перерыв в футболе.

— О чем он говорит? — спросила Ванесса рядом со мной.

— О чем он говорит? — спросила я у Серхио по телефону

— О чем, мать вашу, он говорит? — пробормотал Серхио в трубку. — Мне нужно идти.

Он закончил разговор, а я продолжила смотреть телевизор с открытым ртом.

— Как я уже сказал, с моим коленом все будет в порядке. Нужно только немного льда и отдыха, я ничего не порвал и не сломал. — Он замолчал, ища глазами камеру, и посмотрел в нее. На меня. — Сколько себя помню, я всегда играл в футбол. Не могу вспомнить, когда брал перерыв. Не могу вспомнить, когда мне этого хотелось. Но этот инцидент указал на то, где сейчас моя голова, поэтому можно с уверенностью сказать, что отдых мне нужен.

— Но что будет делать команда?

— А что говорит менеджер о вашем решении?

— Что об этом думают ваши товарищи по команде?

Уоррен сделал движение руками, призывая толпу успокоиться. Когда все замолчали, и слышно было только щелканье фотоаппаратов, он заговорил снова:

— Знаю, что это трудно принять, но я твердо верю, что игрок всегда должен быть головой в игре, а я мыслями в другом месте, — сказал он. Его лицо было серьезным, как на похоронах отца, когда он сидел один и смотрел, как гроб опускали в землю. Как будто эта новость была такой же трудной.

— Я не могу дышать, — прошептала я, прижимая руку к сердцу.

— Он увольняется? — прошептала сестра рядом со мной.

— Впервые в жизни я ставлю на первое место что-то другое, кроме футбола, и я надеюсь, что вы сможете уважать мое решение и принять его так же, как и мой клуб, — сказал он и встал.

Когда он вышел из комнаты и скрылся, репортеры принялись общаться между собой. Камера вернулась к трем комментаторам ESPN, которые выглядели такими же потрясенными, как и я.

— Это было неожиданно, — сказал один из них, рассмеявшись.

— Это... — другой покачал головой. — Я потрясен. Похожее было, когда Месси объявил, что больше не будет играть за Аргентину, но Сильва?.. Я в шоке.

Третий сидел с отвисшей челюстью. Интересно, не этому ли он научился в школе журналистики? Потом они пришли в себя и заговорили о множестве причин, по которым Уоррен решил отдохнуть. Первой в списке значилась недавняя смерть отца.

На этом сестра выключила телевизор. Я чувствовала на себе ее взгляд, но не могла заставить себя посмотреть на нее. Все, что я могла сделать, это думать об Уоррене и прокручивать в голове его интервью. О чем он думал? Почему не позвонил мне?

Глава 44

Камила

Прошло уже больше сорока восьми часов, а Уоррен поговорил со мной всего лишь раз. Он заверил, что с ним все в порядке, что ему надо разобраться с некоторыми делами и что смерть отца заставила его пересмотреть некоторые вещи, затем пообещал мне позвонить, как только со всем разберется. Нужные слова были сказаны, чтобы я перестала волноваться, но я знала его. Я слышала боль в его голосе. Я знала, что он расстроен, и у меня внутри все сжималось.

Утром, идя по тротуару, я искала рейсы в Манчестер.

— Офигеть можно, — возмутилась вслух, смотря на цены.

— Давно не заходила, блондиночка.

Я подняла глаза на Педро, который стоял на углу магазина.

— Ага. Была занята. Я зайду на этой неделе. У меня заканчивается молоко.

— Твой парень вернулся в Европу?

— Да. Я как раз искала билеты на самолет, — сказала я со вздохом, убирая телефон.

— И?

— И они чертовски дорогие. Мне придется продать, как минимум, почку.

Педро усмехнулся, его глаза загорелись.

— Эй, только не продавай свою печень.

— Увидимся позже, — крикнула я, все еще улыбаясь, пока спускалась по ступенькам к метро.

Это было чистой удачей, но стоило мне ступить на платформу, двери поезда открылись. Я ускорила шаг и успела протиснуться внутрь. Закрыв глаза, облегченно вздохнула. Всегда можно отказаться от аренды квартиры. Я могла бы заплатить только за полмесяца, который там жила, чтобы не пропускать платежи по студенческим кредитам. Пока я подсчитывала всё в уме, кто-то толкнул меня локтем в бок.

— Это ты? — спросил человек.

Я посмотрела на старика рядом, как я надеялась, взглядом, который кричал: «Оставьте меня в покое!» Я не могла дать ему даже немного мелочи, потому что пыталась просчитать каждый пенни, чтобы узнать, смогу ли позволить себе поездку к моему парню.

Мужчина снова посмотрел на меня, кивнул и снова спросил:

— Это ты?

Я проследила за его взглядом, и мои глаза превратились в блюдца, когда я увидела рекламный баннер. Я схватилась за поручень и отступила на шаг, ударившись о закрытую дверь. Конечно, там была я. Точнее, это были мы. Фотография, которую мы сделали на вечеринке, и рядом слова: «Люди способны творить глупости из-за любви».

У меня перехватило дыхание.

— Бог мой!

Рядом висел еще один баннер, снимок, который я видела в Манчестере, только сейчас под ним была надпись: «Только для Камилы». Я засмеялась и достала телефон, чтобы сфотографировать. Затем прошлась вдоль поезда, дабы удостовериться, что все задокументировала. Еще на одной рекламе белые буквы на черном фоне гласили: «Ради тебя я готов обо всем позабыть».

Именно это заставило меня остановиться прямо посреди поезда. Я могла только смотреть на надпись, чувствуя, как эмоции поднимаются в моей груди и в глазах. К счастью, поезд с визгом остановился, и я врезалась в леди передо мной. Наспех извинившись, я вышла на своей остановке. И сразу мое внимание привлек рекламный щит. Там была фотография футбольного мяча и слова: «Моя жизнь не это. А ты».