Летописи Дорна. Белый воин - Алексей Осадчук

На том и порешили, а на второй день пребывания на скале пришел в себя странный белый воин…

Снился отец. Он стоял на вершине высокого поросшего редкой травой обрыва, глядя в серебристую бирюзовую морскую даль. Его, длинные до плечей, тёмные волосы, испещрённые редкими сединами, развевались на мягком тёплом ветру. Руки сложены на груди, прямая гордая осанка — настоящий король и повелитель. Куст, объятый пламенем, искусно вышитый золотыми нитями на тёмно-синем плаще, колыхался лёгким бризом-озорником. Создавалось впечатление, будто всё происходит наяву: трава, обрыв, бескрайний морской простор, тёплый ветер, отец величественно стоящий, широко расставив ноги.

Саша сделал шаг по направлению к нему. Словно, почуяв чьё-то присутствие, отец обернулся. Его незнакомое, но в тот же час такое родное лицо выражало озабоченность. В тёмно-синих глазах застыла тревога. Тревожный взгляд казалось, укорял за что-то. Саша попытался что-то спросить, но ничего не вышло. Хотя теперь, где-то в глубине сердца, он знал, за что укорял его отец и о чем он тревожился. Дар, мощным потоком, ворвавшимся в тело, переполнил принца, и чуть было не убил его. Словно подтверждая Сашину немую догадку, отец легко кивнул.

Принц попытался сделать ещё один шаг по направлению к отцу, но тело, будто не слушалось своего хозяина. А в голове отчетливо прозвучали слова:

— Тебе рано ещё к нам, сын мой. Береги себя. Ты нужен своему несчастному народу. Учись владеть Даром, как это делал когда-то я сам. Не давай ему испепелить тебя без остатка!..

Последние отцовские слова Саша уже слышал сквозь рёв поднявшегося вдруг сильного ветра. Он ударял в глаза, заставляя их сильно слезиться. Образ отца стал расплываться, исчезали трава, живописный обрыв, прекрасное тихое море, всё вдруг превратилось в сплошной размытый калейдоскоп, играющий разноцветными красками. А потом захотелось почему-то открыть уже открытые глаза…

Пробуждение было стремительным. Голова не болела, только глаза немного слезились. Проморгавшись Саша обнаружил, что его взор направлен на тёмный каменный свод, испещрённый замысловатым рисунком из мелких трещин и прожилок. Приподнявшись на левом локте и оглядевшись, догадка пришла сама собой — он находился в просторной тёплой пещере. Внутри неё никого не было только округлый, сложенный из крупных камней очаг с весело горящим в нём огнём, говорил о том, что очнувшийся был не один.

Доспех, оружие и все его вещи аккуратно лежали на расстоянии вытянутой руки. На нём были надеты только его трусы да майка. Ложе, сложенное из мелких сухих веток, впивавшихся в каждый квадратик его тела, злобно потрескивало при каждом его движении.

Саша читал где-то, что древние люди специально для долго лежачих больных делали такие постели. Пошевелил немного лежащего без сознания, вот тебе и массаж, — гарантированная борьба с пролежнями. Только вот, уже очнувшемуся юноше, лежать на такой чудо постели больше не хотелось. Отбросив в сторону, укрывавший его тело спальный мешок из волчьей шкуры, он попытался встать. Да не тут-то было, на ноги что-то давило, мешая пошевелиться. Сев, скрипя сухими ветками ложа, Ксандр увидел, что на его ногах расположилась уже виденная им в тот день самая маленькая девочка. Она сладко спала, тихо посапывая, свернувшись в комочек, на тёплой волчьей шкуре. Уже причесанная и умытая, но всё ещё плохо одетая она подложила свои розовые ладошки под голову и мирно улыбалась во сне.

Осторожно, что бы не потревожить спящую, он вытащил ноги из-под шкуры. Тихо, стараясь не скрипеть несносными ветками, он поднялся на затёкшие ноги. Странно, боли не было, только небольшая усталость, да лёгкое головокружение. Попробовав присесть, он чуть было не завалился снова на хрустящую постель. Всё-таки ещё очень слаб, но хотелось ходить и шевелиться. Тело само просило движения и свежего воздуха.

Одевшись и по привычке натянув кольчугу, словно вторая кожа, обтянувшую его торс, надел поверх хауберка бригандину, и забросив за спину верный шеттир в ножнах, вышел из пещеры.

Снаружи был вечер. Шагнув из пещеры, он оказался на широкой скальной площадке, окруженной с двух сторон тёмными каменными стенами. Цепкий взгляд сразу обратил внимание на узкий проход слева от пещеры — видимо это единственный вход и выход из этого уютного места.

Недалеко от входа в пещеру горел широкий костёр, вокруг которого сидели все, спасённые принцем, женщины. Разительная перемена произошла с ними: волосы заплетены, лица умыты, одежда приведена в порядок.

Каждая занималась своим делом. Некоторые тихо переговаривались, другие просто молчали. Эта тихая спокойная картина, напомнила парню воспитательниц из Дома малютки. Уложив детей спать, они тоже, вот так вот собирались кружком на короткий вечерний отдых перед сном, кто-то вязал, кто-то читал, а кто-то смотрел телевизор. Почти все женщины, работавшие в детдоме, были из окрестных сёл и работали вахтовым методом, оставаясь ночевать на работе. Но, это всё было в другой жизни…

Его стрелы пользовались популярностью, почти каждая из женщин держала по стреле в руке, ковыряя какие-то шкурки. Кто-то готовил пищу в его котелке, от запаха которой у него громко заурчало в желудке. Хотя, какой же это его котелок? Он нашел его на сгоревшем хуторе, может кто-то из этих женщин и является хозяйкой найденной им посуды.

Вспомнив о хуторе, невольно взгляд пробежался по кругу в поисках Юли и её мамы. Всё в порядке — счастливая мать, сидела немного левее у костра с маленьким меховым свертком на руках. Юля, как ни в чем не бывало, охватив своими маленькими пальчиками, грудь матери, закатив от удовольствия глаза, получала свой законный ужин. Всё-таки, сколько внутренней силы в этих хрупких и слабых на первый взгляд женщинах! Пережить такой ужас, не каждый мужчина сможет. Ведь по идее от такого стресса молоко у матери, должно было по всем законам «перегореть». Но нет, всё-таки нашла в себе силы, — наверное, надеялась на что-то потерявшая родной дом и семью, духовно раздавленная женщина. «Потом подойду, — подумал Саня, — сейчас как-то неудобно».

То ли это его желудок чересчур громко заурчал, то ли он слишком шумно отбросил шкуру на входе в пещеру, в общем его появление не осталось незамеченным.

Первыми его приметили две девочки сидящие, как раз напротив входа в пещеру. Они, заворожено замерев, глядели во все глаза на появившегося неожиданно воина. Их замешательство заметили остальные и уже все сидящие у костра женщины, прекратив все свои дела, смотрели на смутившегося и не знающего как поступить принца. Там на поляне, после боя они все для него были на одно лицо, — лицо беды и обреченности. А здесь и сейчас, от тех несчастных полутеней не осталось и следа.