Александр I - Сергей Эдуардович Цветков

зачастили польские делегации, которым французский император давал понять, что он готов выступить в роли восстановителя Речи Посполитой. А это было уже прямым покушением на русское господство в Литве и Белоруссии. Наконец, Россия, имевшая взаимовыгодные торговые отношения с Англией, не была заинтересована в ее экономическом упадке, который немедленно сказался бы на экспортных отраслях российской экономики.

Тем временем обстановка у русских границ накалялась. Понимая неизбежность нового столкновения с Россией, Наполеон решил напасть первым. 160-тысячная французская армия получила приказ двигаться на восток, а в конце ноября император и сам отправился из Берлина в Познань. Поляки принимали французов с распростертыми объятиями. Повсеместно шло формирование регулярных польских частей Великой армии, численность которых вскоре достигла 30 тысяч человек. Прибыв к своим войскам, сосредоточившимся на Висле, Наполеон приказом по армии объявил о начале войны с Россией. Таким образом, во второй акт борьбы с Наполеоном Александр вступил как обороняющаяся сторона.

30 ноября 1806 года Высочайший манифест оповестил «россиян, обыкших любить славу отечества и всем ему жертвовать», о начале войны с Францией. Два русских корпуса: Беннигсена и Буксгевдена (всего 120 тысяч человек при 624 орудиях) были двинуты к Гродно и Остроленке. Положение казалось настолько серьезным, что Царь призвал к созданию народного ополчения в количестве 612 тысяч ратников и обратился с воззванием к студентам и молодым дворянам, обещая им офицерский чин за шестимесячную службу.

Воззвание Государя нашло немедленный отклик. Молодежь записывалась в армию и в ополчение, на военные нужды перечислялись пожертвования: титулярные советники уделяли ежемесячно из своего жалованья по 5 рублей, а известный в то время благотворитель, ротмистр Володимиров пожертвовал 105 тысяч рублей и 10 пушек.

По рукам ходило патриотическое стихотворение С.Н. Марина под названием «К русским»:

На глас Царя мы соберемся,

Исторгнем меч — стеной сомкнемся,

Ударим — сокрушим колосс.

Нам Александр — пример средь бою.

Отец Отечества! С тобою

Дерзнет на все усердный росс.

В то же время появилось воззвание Святейшего Синода, которое духовенство обязано было читать в храмах по окончании литургии каждый воскресный и праздничный день. В этом документе Бонапарт был объявлен отпавшим от христианства предтечей Антихриста, который воссоздал еврейский синедрион[57], чтобы «объявить себя Мессией, собрать евреев и вести их на окончательное искоренение всякой христианской веры». Воззвание Синода сопровождалось письменным заявлением митрополита Римских церквей в России Станислава Богуша, где Наполеон также был назван врагом рода человеческого, поставившим своей целью «на бедствиях всего света основать славу свою, стать в виде божества на гробе Вселенной».

Все эти грандиозные приготовления затевались в то время, когда Россия уже вступила в войну еще с двумя государствами: Турцией и Персией. Несмотря на это, у командующего Днестровской армией генерала Михельсона забрали половину личного состава — 30 тысяч человек, а с оставшимися войсками приказали занять Молдавию, Бессарабию и Валахию и принудить султана к миру.

Александр сдержал слово: он предоставил в распоряжение прусского короля все военные силы России. Фридрих-Вильгельм мог присоединить к ним только 14-тысячный корпус генерала Лестока — все, что имелось у него под рукой, — и заявить Царю, что вручает ему судьбу Пруссии.

Оставалось выбрать главнокомандующего. О Кутузове царь не желал и слышать, поэтому командование армиями было поручено фельдмаршалу Михаилу Федотовичу Каменскому. Этот престарелый полководец екатерининских времен славился победами над турками и своим подражанием чудачествам Суворова. Каменского приняли в Петербурге как спасителя. Императрица Елизавета Алексеевна, недавно родившая дочь, великую княгиню Елизавету, призвала Каменского к себе и умоляла его защитить Россию. Выйдя от императрицы, Михаил Федотович со слезами на глазах сказал, что слышал небесный голос, призывавший его на святое дело.

Но воинственный пыл его быстро угас. Из-за старческих недугов фельдмаршал добирался до Вильно три недели. С дороги он писал Царю: «Я лишился почти последнего зрения: ни одного города на карте сам отыскать не могу… Боль в глазах и в голове; неспособен я долго верхом ездить, пожалуйте мне, если можно, наставника, друга верного, сына отечества, чтобы сдать ему команду и жить при нем в армии. Истинно чувствую себя неспособным к командованию столь обширным войском». Найдя все же в себе силы бодро подкатить к главной квартире армии, как Суворов, в простой тележке, он вечером вновь упал духом: «Стар я для армии… мест на ландкартах отыскивать совсем не могу, а земли не знаю… Подписываю, не знаю что».

Через неделю, приведя в расстройство все дела, Каменский уехал в Остроленку, сказав, что не хочет потерять прежней славы и потому умывает руки. Беннигсену, стоявшему в первой линии всего с 60 тысячами солдат, было поручено отступать к русской границе, бросая артиллерию, если она будет задерживать движение, и думая единственно о спасении людей. Из Остроленки Каменский откровенно написал Александру: «Увольте старика в деревню… Таковых, как я, в России тысячи».

К счастью, Наполеон ничего не знал об обстановке в русском генеральном штабе и приписал беспорядочные перемещения русских корпусов заранее приготовленному маневру. Промедление французов оказалось спасительным для русской армии. Задуманный французским императором план окружения русских войск был сорван и свелся к ряду упорных арьергардных сражений, в которых французы повсеместно были отражены. Вопреки опасениям Каменского, ни армия, ни орудия не пострадали, некоторый ущерб понесла только военная честь — по Европе пошла гулять французская карикатура на отступление русских: Беннигсен был изображен на ней едущим на раке, а русская армия — верхом на черепахе.

В конце декабря Беннигсен смог отомстить шутникам. В битве при Пултуске он потеснил французский корпус маршала Ланна (28 тысяч человек). С обеих сторон была проявлена замечательная стойкость. Русские бросались на штыки с молчаливым остервенением и падали на землю без единого стона. «Казалось, что мы деремся с призраками», — вспоминал об этом сражении один французский генерал. Наш урон под Пултуском составил 3500 человек, французы потеряли свыше четырех тысяч.

Победа, одержанная главным образом благодаря численному превосходству, была гораздо скромнее пышного донесения о ней царю. Но Петербург, уставший от известий о поражениях и отступлениях, ликовал. По высочайшему указу Беннигсен сменил Каменского в должности главнокомандующего. Александр отослал победителю знаки ордена святого Георгия второго класса и пять тысяч червонцев. Кое-кто уже поговаривал, что у французского императора появился достойный соперник.

И действительно, зимой 1807 года Леонтий Леонтьевич вторично (после цареубийства 11 марта) оказался в центре внимания всего мира: он выстоял против самого Наполеона!

Начало зимы в Польше выдалось на удивление мягким. Снег только прикрыл белым покровом чавкающую под ногами землю. Император сердился: «Для Польши Господь создал пятую