Комната воды - Кристофер Фаулер

– Нет, просто по-другому. Теперь больше незнакомцев – приходят, уходят. Раньше я знал своих соседей.

– А, вы коп. – Тейт повернулся к Брайанту и стал его разглядывать. – Вам еще нужен этот плащ?

– Да, я к нему привык, – сказал Артур, запахиваясь поплотнее.

– Я так и понял. Вы меня арестуете?

– Ну, нам, конечно, не нравится, что вы забираетесь в частные сады и наблюдаете за их хозяевами, ведь их это беспокоит, – но нет, вы не арестованы. Чем вы занимались?

– Молился. Но будьте осторожны: от неожиданных молитв Бог вздрагивает.[45] – Тейт улыбнулся. Зубов у него не было совсем – необычная для наших дней картина. – Зачем пожаловали?

– Видите ли, мне хотелось побольше о вас узнать. Меня зовут Артур Брайант. Мне сказали, что вы не разговариваете.

– Я не разговариваю с ней. – Бродяга ткнул грязным пальцем в стену.

– Почему же?

– Ей нечего сказать. Сплошные порционные обеды и личная гигиена. У нее в душе ни грана поэзии, которая не была бы вытравлена карболкой.

– Должно быть, вы в этих местах уже давно. Кажется, все вас знают.

– Так легко вы меня не поймаете. Я не обязан отвечать на вопросы.

– Что вы, разве это вопросы? Так, разговор. Мне просто интересно. Скажите, почему вы спали в канализации, если здесь вас ждет уютная теплая постель?

– Там безопаснее.

– А что, вам кто-то угрожает?

– Нет. Пока нет.

– Но думаете, будут?

Молчание. Бродяга снова отвернулся к окну.

– Знаете, погода меняется. Туннели затапливаются. Вы не можете провести там всю зиму.

– Вода всегда найдет способ течь туда, куда ей хочется. Почему бы ей не течь в обход меня?

– Едва ли это возможно.

– Возможно.

– Но каким образом?

– Я знаю каким.

– Понятно.

– Зачем вы пришли?

– Я уже сказал: я слышал об этом районе много интересного. – Брайант сел на кровать рядом с Тейтом. – Эти дома, их обитатели, что оставляют так мало следов своего пребывания, а потом переезжают. Если призадуматься, тут много странного.

– Дома строились для семей тех, кто строил железную дорогу. Маленькие дома линейной застройки для рабочих.

– Я это понял.

– Вот поэтому и никаких украшений, понимаете? Ни лепнины. Ни панелей или фризов. Рабочим не нужно смотреть на красоту.

– Почему вы так думаете?

– А что напоминать им об их низком положении? Если красота им незнакома, они и тосковать по ней не будут.

Слушая Тейта, можно было забыть о его неопределенной внешности и осанке. На мгновение Брайант смог увидеть, каков его собеседник внутри. Он даже задумался, не был ли Тейт учителем.

– Кто вы? – мягко спросил детектив.

– Бедность и старость – ужасное сочетание. – Тейт покачал головой, едва ли слыша Брайанта. – Становишься таким жалким. Твои прошлые свершения забыты. Никто тебе не верит. Твою жизнь топчут чужаки. Ты не можешь объяснить другим, кем ты был.

– Так расскажите мне.

Тейт снова поглядел в окно. На этот раз Артур заметил в его глазах беспокойство.

– Я никто. Выплеснем все это к чертям, выплеснем прошлое, и пусть остается только новое и чистое настоящее.

Брайант решил испробовать другой подход:

– Должно быть, вы очень хорошо знаете окрестные улицы.

– Я знаю улицы, дома и то, что под ними.

– Здесь, кажется, куча историй с привидениями.

– Из-за реки, – согласился бродяга. – Что тут удивительного? Дороги были проложены поверх Cloaca Maxima, сточной канавы Флита, путепровода трупов. Чума и мор. На своем пути к ведьме Кэмден-Тауна река затапливала и гноила основания домов.

– Вы имеете в виду Матушку Красный Чепец?

Брайант вспомнил о пабе с таким названием – он был построен на месте жилища печально знаменитой ведьмы, а впоследствии по-дурацки переименован и загублен. В свое время Ковен св. Иакова-старшего, возглавляемый Мэгги Армитедж, находился на втором этаже именно этого здания.

Голос Тейта ослаб.

– В тысяча восемьсот девятом выпал толстый слой снега, который внезапно растаял под ярким солнцем. Поток Флита, сдерживаемый речными арками, набрал огромную скорость, вырвался и затопил дома бедных. Он всегда топил бедных. – Тейт задумчиво поскреб подбородок. – Раньше у меня была книга об этом. Теперь нет. Здесь нет книг, только журналы о футболе и телепрограммы. Я скучаю по книгам. У меня есть только мои специальные, но они не для чтения. Читать нечего.

– Слушайте, если я принесу вам книги, вы со мной еще поговорите?

На мгновение эта перспектива, казалось, обрадовала Тейта. Затем его глаза подернулись пеленой.

– Слишком поздно. Видите мои бесполезные руки?

Он поднял трясущиеся красные пальцы. Большой палец правой руки был сломан, кость плохо срослась.

– Я в любом случае принесу вам книги, – сказал Брайант, поднимаясь. – Пожалуйста, останьтесь здесь еще на пару дней, чтобы я мог вас найти.

Тейт опять уставился в окно.

– Я все равно не смогу уйти. Дождь не прекратится, пока река снова не найдет путь, – предупредил он. – А тогда будет уже слишком поздно.

32

Бездыханный

В половине второго ночи в Кэмден-Тауне почти так же оживленно, как днем. Многие офисы работают круглые сутки, точно промышленные помещения, оборудованные по последнему слову техники, начиненные звукоинженерами, телеоператорами, студийным персоналом, веб-дизайнерами, художниками, писателями, торгашами, использующими столько электроники, что город становится «горячей точкой» энергосистемы – местом, которое никогда не остывает и не выключается. Незатухающая активность в клубах, барах, пабах, ресторанах и ночных магазинах, неспешное движение транспорта, мусорщики, с грохотом опустошающие помойки, подростки, высматривающие, где бы купить наркотики, и туристы, просто глазеющие, – такие улицы не очистить даже самым сильным дождем. Вместо ведьм здесь теперь заправляют неоготы и попрошайки, а вместо рыбаков, забрасывавших сеть в стремительные ручьи, – дилеры, скороговоркой предлагающие траву и таблетки.

Но стоит уйти с пестрой ленты главной улицы и отправиться на задворки, как сразу же кажется, что переносишься на столетие назад: ивы, обрамляющие калитки из кованого железа, тусклые огни, обозначающие занавешенные окна, угловые фронтоны и разбитые плитки, кривые столбики ограждения, пустые тротуары. Дороги заставлены припаркованными машинами, но в остальном почти не изменились: все еще предательски виляют, провоцируя отчаянные головы на излишний риск. «Лежачие полицейские» и системы одностороннего движения создают дополнительные условия для мошенничества. Зачатки дорог ведут в никуда, обрубки мощеных улиц упираются в железнодорожные пути, каналы и подсобные помещения, закрытые церкви и мокрые сады, оставшиеся на заброшенных кусках земли.

Решив сократить дорогу, Аарон пошел напрямик через лабиринт закоулков. Он здесь родился, так что мог бы найти дорогу вслепую, идя на отдаленный шум магистралей. Легко шагая по переулкам, ведущим в сторону Балаклава-стрит, он мучился угрызениями совести. Аарон знал, что поступает плохо, но не находил в себе сил остановиться. Он думал о способах разрубить этот узел, но теперь было уже слишком поздно, и, как бы он ни поступил, он бы все равно причинил боль одному из тех, кого любит.

Когда Аарон проходил между высокими оградами, увенчанными бутылками с отбитым горлышком, снова пошел дождь. Самое жаркое лето в истории породило сезон побивающих все рекорды гроз. Отдаленные раскаты грома, казалось, предвещали конец света. Свет в доме не горел, значит, Джейк устал дожидаться Аарона и пошел спать. Звук ключа, повернутого в замке, заглушило падение дождевых капель. Аарон поднялся по лестнице, оставив одежду на площадке. В спальне было тихо. Что ж, по крайней мере, выяснение отношений откладывается до утра.

Аарон аккуратно отогнул пуховое одеяло со своей стороны и скользнул в постель. Джейк лежал, повернувшись к партнеру холодным плечом. Ручейки дождя, бегущие по стеклу, отсвечивали на стены, и казалось, что комната плачет. Положив голову на подушку, Аарон прислушался. Он вспоминал события вечера, и ему было стыдно. Подвинувшись ближе к Джейку, он положил руку ему на поясницу, но тот не отреагировал.

Изменение баланса тяжести привело к тому, что правая рука Джейка тяжело опустилась на боковину кровати, а голова оказалась повернутой к Аарону. Даже в темноте тот мог видеть, что с лицом его партнера что-то неладное. Казалось, оно отражает свет уличного фонаря так, словно сделано из гладкой пластмассы, а не из живой плоти.

Аарон отпрянул и ощупью нашел выключатель. Джейк смотрел на него из постели, на месте рта зияло овальное отверстие, волосы прилипли к голове, как после купания. Когда Аарон наконец понял, что перед ним, он громко и страшно закричал.