Комната воды - Кристофер Фаулер

– Есть кое-кто, – небрежно бросил Артур, – но особого внимания они не заслуживают. Большая часть стоящих дел прошла через наши руки. Конечно, изменились мотивы. Жизнь по-прежнему загоняет людей в угол, но теперь кругом столько денег, что проблемы можно решать другими способами. Разведись, сделай аборт, прими таблетки – позорного клейма уже не будет.

– Наверно, стало легче раскрывать преступления с тех пор, как изобрели анализ ДНК?

– Новые технологии никогда не смогут объяснить поступки отчаявшихся людей, – скептически заметил Брайант. – Между прочим, в Китае отпечатки пальцев использовались для поимки убийц еще в двенадцатом веке.

– А как случилось, что вы заинтересовались убийствами?

– Мой дедушка был одним из первых констеблей, появившихся на месте гибели Марты Тейбрам, – объяснил Артур. – Лето предшествующего года было самым жарким за всю историю. Улицы кишели крысами. И вот в следующем августе начался этот кошмар. Когда дедушка рассказывал, мы просто умирали от страха. На теле Тейбрам было тридцать девять ножевых ранений. Ее нашли в Джордж-Ярде, возле Уайтчепел-Хай-стрит. Видите ли, в наше время о ней обычно забывают. По официальной версии, канонический список жертв открывает Мэри Энн Николс, но дед придерживался другой точки зрения. Сам инспектор Эбберлайн полагал, что убийств было шесть. Другие полицейские считали, что целых девять. Только пять из них являются неоспоримыми. Даже в те времена существовало столько версий насчет Джека-потрошителя, что расследование просто захлебнулось в них. Несколько уцелевших папок с документами, сохраненных городской полицией, были открыты только в тысяча девятьсот семьдесят шестом году, через много лет после смерти деда, но он всю жизнь пытался раскрыть это дело, и, видимо, я унаследовал его страсть.

– Не могу поверить, что за столько лет нашего знакомства, – не скрывая возмущения, воскликнул Мэй, – ты никогда мне об этом не говорил!

– Есть множество вещей, которых ты обо мне не знаешь, – сварливо ответил Брайант. – Ладно, чья очередь платить?

Так, вчетвером, они сидели в углу за круглым столиком, аккуратно расставив перед собой напитки, и беседовали до позднего вечера.

30

Смертоносные воды

Вот уже много лет Брайанту не случалось проходить Хэттон-Гарден целиком. Он был приятно удивлен, обнаружив, что от дождя район все еще защищают широколистные американские липы – стойкие гибриды, противостоящие разрушительной силе тли и выхлопных газов. Казалось, по этой улице можно прогуливаться и вести интересную беседу. Ювелиры с хозяйским видом стояли на пороге своих магазинов и, укрывшись от дождя под навесами, общались друг с другом через дорогу. В освещенных витринах, словно в распахнутых пиратских сундуках, поблескивали золотые украшения и целые слитки.

Заглядывая в записку Мэгги, Артур проверял номера домов, надеясь, что колдунья не напутала с адресом. Наконец на утопленной в стену двери он увидел потертую латунную табличку с надписью: «Лондонское речное общество».

– Семь к северу, семь к югу, – сказала привлекательная миниатюрная китаянка, обходя инспектора, чтобы вставить ключ в замок и открыть входную дверь.

Он не слышал, как она подошла.

– Простите, что?

– Реки. Разве вы не этим интересуетесь? Люди всегда хотят знать, сколько в Лондоне основных утраченных рек. Не спрашивайте почему, но это их первый вопрос. Простой ответ – четырнадцать, но на самом деле все куда более запутанно. Но так ведь всегда происходит, правда? Я Рейчел Линг. Миссис Хаксли предупредила меня о вашем визите, мистер Брайант. Может быть, зайдем внутрь? – Идя по коридору, девушка зажигала свет. – Извините за холод, центральное отопление еще не включили.

Брайант не ожидал, что окажется в китайском ресторане. Его окружали красные шелковые фонари, волнистые драконы, вырезанные из золотого винила, стулья черного дерева с высокими спинками, круглые столы.

– Я знаю, что вы хотите сказать, – опередила детектива Рейчел. – Об этом все говорят. Видите ли, нам нужно как-то платить по счетам. Конечно, для нашего района больше подходит еврейский ресторан, но моя мама лучше готовит лапшу, чем клецки из мацы, так что этот ресторан еврейско-китайский. Мы делаем отличную кошерную утку. Присаживайтесь, пожалуйста. – Она села за один из больших круглых столов и сплела пальцы, показав красные лакированные ногти, сочетающиеся с интерьером. – Друг Дороти Хаксли – друг нашего общества. Что вас интересует?

– Я заинтригован, – признался Брайант. – Чем вы тут занимаетесь?

– Мы помогаем исследователям и поддерживаем образовательный веб-сайт по географии, религии и мифологии. Все мы бывшие учителя, решившие уйти из традиционной образовательной системы. Мы рекомендуем библиотеку Дороти как ценный источник информации. Позвольте вам кое-что показать.

Она встала, прошла по залу и распахнула две высокие черные двери, за которыми обнаружилось большое помещение без окон, уставленное компьютерами.

– Впечатляет.

– Ну что вы, – возразила китаянка. – Все это устаревшее оборудование. Лондонские фирмы отдают нам старые компьютеры, потому что их уже не продать. Но для наших целей они вполне подходят.

Ее пальцы забегали по клавиатуре, и на экране зажглась картинка – веб-сайт общества; фоном для первой страницы служила фотография Темзы, сделанная с воздуха.

– Дороти говорила, вы отрабатываете гипотезу о том, что пять из утраченных лондонских рек соответствуют пяти мифологическим римским рекам, – сказал Брайант.

– Вот как? – Рейчел улыбнулась. – Вообще-то мы стараемся не выдвигать особых гипотез. Все-таки мы получаем грантовую поддержку от министерства образования, и, хотя это и мизерная сумма, мы должны быть непредвзятыми, чтобы удовлетворять условиям финансирования. Но без некоторого количества предположений не было бы и интереса.

– Мне нравится ваш браслет. – Брайант указал на медальон с Осирисом, висящий у девушки на запястье.

– Спасибо. Это копия викторианского изображения – его часто носили чистильщики канализации. Считалось, что символ обновления приносит удачу, если ты исследуешь речные берега.

– Правда? Хорошо, что сказали.

«Значит, Убеда суеверен. В какие еще приметы он верит?» – подумал Брайант.

– Как я могу вам помочь?

– А к вам приходят люди, которые ищут конкретные притоки?

– Не сказала бы. Лишь немногие участки доступны, к тому же совершать такие экскурсии незаконно в соответствии с актом о предотвращении терроризма: туннели проходят под зданиями особой важности, а значит, вы становитесь нарушителем.

– Меня особенно интересует Флит.

– Он всех интересует, – снова улыбнулась Рейчел. – Это дедушка подземных рек. Некогда он был кристально чистым, но со временем стал ассоциироваться со смертью, регулярно наполняясь трупами животных и младенцев, не говоря уже о пьяницах. Это река поэта – Поуп выбрал ее местом действия «Дунсиады». – У девушки заблестели глаза, когда она стала читать по памяти: – «И бурный Флит, спеша как на пожар, / Нес мертвых псов широкой Темзе в дар»[41] А Свифт написал: «Откуда мчат потоки нечистот, / Любой по их зловонию поймет».[42] Не самый привлекательный образ Лондона, верно?

– Зато его интересно описывать, – ответил Брайант.

«Или быть убитым в непосредственной близости от него», – добавил он про себя.

– Совершенно справедливо. Один из пабов, примыкающих к Флиту, «Красный лев», служил пристанищем Дику Терпину.[43] «Таверну Розы» некогда облюбовал Фальстаф. Река располагалась в низине, а самым красивым и экстравагантным – почти венецианским – ее мостом был Флит-бридж, созданный сэром Кристофером Реном в ее устье.

– Возникают ли у вас какие-то мифологические ассоциации?

Рейчел некоторое время раздумывала, переходя от одного компьютера к другому.

– Полагаю, из всех утраченных рек Лондона Флит больше всего ассоциируется со злом. Его берега населяли проститутки и головорезы. Если человек туда падал, то обычно захлебывался нечистотами. В тысяча восемьсот шестьдесят втором году в реке образовалось столько газа, что с наступлением жары она буквально взорвалась – пробила дыру посреди улицы и обрушила пару домов. Таким образом, если бы мы сопоставляли лондонские реки с римскими реками подземного мира, Флит мог бы соответствовать Флегетону, огненной реке, а может быть, он больше похож на Стикс. Ахеронт, река скорби, вполне соответствует Тайберну – он ведь был дорогой смерти, потому что вел к месту публичной казни, к тайбернской виселице. А викторианцы, путешествуя по Тайберну, могли проплыть под Букингемским дворцом и в этом случае пели «Боже, храни королеву».

Брайант задумался, не ошибся ли, предполагая, что Джексона Убеду интересуют именно мифологические ассоциации. У него мелькнула еще одна идея.