Рождение легиона - Gedzerath

– «Так значит все, о чем нам говорил соратник Камо – это правда?» – уточнила приунывшая Соя, семенившая рядом со мной. То забегая вперед, то оказываясь сбоку, она каждый раз обжигала меня взглядом своих кроваво-красных глаз, и поневоле, я начала присматриваться к ее симпатичному, пухловатому крупу, соблазнительно покачивающемуся на периферии моего зрения – «Значит, нам так и придется жить тут, в Сталлионграде?».

– «Мы работаем над этим, подруга» – прижала я к себе крылом раздосадованную пегаску, вновь зашмыгавшую носом – «Поверь, принцессы работают над этим. Я… Мне приходилось встречаться с ними, и поверь, они делают все, чтобы эта ситуация постепенно сошла на нет. Меня саму травили пегасы – и в Хуффингтоне, и Понивилле, причем в последнем это делала одна из эквестрийских героинь, носительница одного из шести древних артефактов. Сейчас мы с ней в нормальных отношениях, а вот раньше дело доходило даже до драк. Так чего ты хочешь от остальных? Но поверь, если ты хочешь жить жизнью обычного пони, не связывая свою жизнь с небом, то всем вам там найдется место. Например, как мне. Никто не запрещает мне летать, никто не ограничивает в перемещениях, просто… Просто Клаудсдейл не берет меня на работу, как сделал это однажды, два года назад, под давлением самой принцессы, предложив мне временно подменять больную подругу на почте, и мне пришлось искать другие пути для того, чтобы прокормить себя и своих новых, приемных родителей. Кстати! А вот такой вопрос, но только вы не обижайтесь… А где мои настоящие родители? Меня тут уже упрекнули, что я вам не писала, но это вы, а они? Все эквестрийские газеты уже два года как сношают меня во все дыхательные и пихательные отверстия, а мои дражайшие родители так и не нашли в себе силы черкнуть мне строчку-другую?».

Группа замолкла. Переговаривающиеся, обсуждающие мой рассказ пегасы внезапно замолкли. Кто-то сделал вид, что увлечен рассматриванием проплывающих мимо зданий, кто-то взлетел, сделав круг в небе, но большинство из тех пятнадцати крылатых лошадок, что последовали за нами, явно не знало, что мне сказать.

– «Ну, Скраппи, это долгая история… В общем…» – начала было Соя, отчего-то смущаясь и багровея под моим взглядом. Ее глаза умоляюще уставились на остальных, но отчего то никто не пожелал прийти к ней на помощь – «Ка… Кажется, ты и вправду потеряла память…».

– «То есть?» – насторожилась я. Какой-то кусочек тайны выплыл наружу, но я никак не могла понять, к чему клонит моя подруга-альбинос – «Что случилось? Об этом не стоит говорить?».

– «Да-да, я думаю, сейчас не стоит говорить об этом! Смотри, мы входим в центр!» – с непонятным, почти неприличным облегчением, выдохнула пегаска, старательно переводя разговор на более приземленную тему. Пожав плечами, я отложила в памяти этот момент, вполне солидарная с вновь всплывшим в моем сознании Древним, отчего-то крайне заинтригованным этими увертками, как и многозначительными минами Грома и Синицы, старательно отводившими от меня свои глаза. Похоже, говорить об этом и впрямь было не принято, или попросту опасно, но я решила не забивать пока себе этим голову, отчего-то считая, что все разрешится само собой, причем в довольно короткие сроки. Ловушка, которую я подозревала, рано или поздно должна была захлопнуться, и тогда-то, как мне казалось, неведомый противник не утерпит, и воспользуется моей «настоящей» семьей как одним из средств давления на мою разжиревшую за последние полгода тушку.

Тем более, что посмотреть тут и вправду было на что. Широченные улицы плавно переходили в не менее широкие проспекты, словно спицы в колесе, сходившиеся куда-то в центр. Длинные, кольцевые бульвары опоясывали город, явно строившийся по одному, заранее утвержденному плану, но в отличие от Кантерлота, не испытывавший неприятностей с ландшафтом в виде гор, оползней, лавин и нехватки места, однако разделявший его маниакальную страсть к планированию всего и вся. Шум веток зеленых деревьев, стук и звон омнибусов, звонкое цоканье сотен и тысяч подкованных копыт тонули в грохоте проносившихся по панелям мостовой тяжелых, двухэтажных фургонов, чьи кованые сталью колеса выбивали искры из немногочисленных выщербин в тяжелых, каменных плитах. Высоченные, белоснежные здания казались мне выходцами из шестидесятых годов двадцатого века людей – ровные, прямые линии царили над улицами, складываясь в самые экзотические фигуры, разбавленные кругами и овалами окон. Не было ни башенок, ни шпилей – лишь белая краска, сталь и бетон. Мы прошли мимо одного из таких зданий, возводимых на месте старой постройки – последние телеги со строительным мусором еще покидали территорию стройки, а на месте снесенного дома уже пыхтели какие-то странные, непостижимые машины, напоминающие сорвавшиеся с места буровые вышки, к которым неизвестный шутник, злой шутки ради, приделал многочисленные, обитые сталью колеса. На наших глазах, одна из таких «вышек» подхватила крюком тяжеленную, стальную балку, и вздернув ее в воздух, аккуратно опустила торцом в наполненную цементом яму, после чего, пыхтя, ухая и исходя белоснежным паром, принялась методично вбивать ее вглубь земли под надзором двух пони, одетых в уже виденные мной плащи, жилеты и высокие, матерчатые ногавки. Очки, закрывавшие их лоб и глаза, напоминали фасеточные глаза странных насекомых, но судя по уверенным движениям этих адептов механики и пара, они явно не испытывали в них никаких проблем.

Все чаще и чаще вокруг мелькали одетые спины – спешившие земнопони, все, как один, носили одежду, или хотя бы, какой-нибудь головной убор. Кепочки, картузы, шляпы и панамы мелькали перед моими глазами, и если одежда была сугубо утилитарной, явно нося на себе отпечаток той работы, которую выполнял ее владелец, то головные уборы были явно «местными», сделанными без оглядки на моду, и я лишь тихонько фыркала, представляя ужас, охвативший бы от этого зрелища мою знакомую модельершу.

Встречались нам и «голые» пони. Заполнившие скверы и маленькие парки, они отдыхали на скамейках, любовались памятниками, тут и там демонстрировавших каких-то неизвестных мне пони, застывших в горделивых или задумчивых позах, выходили из широко распахнутых дверей музеев, выставок и помещений для «ознакомительных встреч». Последние, как ни странно, привлекали к себе молодых пони, и посторонившись, я пропустила пробежавшую мимо кучку подростков, возбужденно обсуждавших достоинства и недостатки новых паровозов. Похоже, интересы молодых ребят лежали в несколько иной плоскости, нежели привычки юных, богатых транжир, с которыми частенько приходилось сталкиваться патрулям Легиона, каждый день и ночь вышагивающих по гулким мостовым самых темных улочек Кантерлота, таящих в своей глубине злачные заведения разного толка. Что ж, мне оставалось лишь только порадоваться, что они вряд ли когда-нибудь станут «клиентами» моих подчиненных.