Упрямица - Эллен Марш

Шарль, наблюдавший сузившимися глазами за ожив­ленной беседой между Рэйвен и Дмитрием с капитан­ского мостика, захлопнул потрепанный гроссбух, дав понять Джейсону Квинтреллу, что тот может идти. Мо­лодой офицер облегченно вздохнул, развернулся и пос­пешил ретироваться. Он был рад оказаться подальше от капитана, чей гнев сегодня был даже физически ощутим, словно в воздухе вокруг него посверкивали электричес­кие разряды. Уф-ф!

Оставшись один, Шарль обхватил огромными ру­ками штурвал и широко расставил ноги. Ветер играл его длинными каштановыми прядями. Изумрудные гла­за внимательно осмотрели корабль, но не заметили ни­какой небрежности. Паруса были в том положении, как им и положено, и «Звезда Востока» шла по мелко­водью с наилучшей скоростью. Конечно, он бы предпочел оказаться сейчас в открытом море, но терпение – одна из добродетелей моряка, так что он не стал терять времени на бесплодные мечтания. Он знал, что быс­троходный клипер еще не скоро окажется на океанских просторах.

Глаза Шарля машинально продолжали поглядывать туда, где только что стояла Рэйвен, но хрупкая, грациоз­ная фигурка девушки, украсившей борт его корабля своим присутствием и волшебным смехом, исчезла – видимо, ушла к себе в каюту. Огромные руки Шарля судорожно стиснули штурвал. Господи, что за наваждение! Почему, ради всего святого, он все еще жаждет эту женщину? Ведь она уже побывала в его постели! Уж не потому ли, что, лаская и целуя это нежное тело, он и сам испытал нечто никогда раньше не изведанное? К дьяволу все, но он не может отрицать, что, несмотря на ложь и обман, он снова хочет ее! Несмотря на крошечные капельки крови, которые он нашел на мягкой простыне после ее ухода, он все еще не верил ей, хотя это и разбередило ему душу больше, чем он ожидал, поскольку было очевидным дока­зательством её невинности. В голове никак не укладыва­лось, что она была девушкой, когда отдалась ему! Он и до этого имел дело с девственницами, и ему смертельно на­доели их робость, скованность и полная пассивность. А уж этого про нее никак не скажешь! Все же легче пове­рить, что у Рэйвен как раз были месячные, и эта лгунья тут же сумела воспользоваться менструацией, чтобы посе­ять семена сомнения: вдруг да удастся обмануть его и заставить поверить, что он был ее «первым и единствен­ным» мужчиной!

Лживая девица, чего она хотела добиться подобным признанием? Клятвы в вечной и нетленной любви? Коле­нопреклоненного предложения руки и сердца? Ведь он же скомпрометировал благородную даму! Чувственные губы Шарля искривились в едкой усмешке. Не обольщайтесь! Не-ет! Высокомерная мисс Бэрренкорт наверняка метила гораздо выше, чем какой-то капитан корабля, даже если он и был полноправным владельцем великолепного замка на юге Франции!

– Вы собираетесь простоять еще одну вахту, капитан? Шарль повернулся и гневно смерил взглядом Джеф­фри Литтона.

Изящный валлиец поднялся на капитанский мостик, чтобы заступить на вахту. Обычно, чтобы управляться с огромным штурвалом в океане, требовалось два, три, иногда четыре человека, но с тех пор, как они покинули Аравий­ское море, количество вахтенных сократили, поскольку на реке достаточно было опытного рулевого.

– Берите-ка штурвал, коли такая охота, – буркнул Шарль и стал спускаться вниз, молча отодвинув плечом Эвана Флетчера, столкнувшегося с ним в узком коридо­ре. Бедняга стюард так и остался стоять с открытым ртом, непривычный к такому отношению капитана. Как подме­нили парня! И что за дьявол вселился в него в последнее время?

Шарль зашел в свою каюту и еще посуровел лицом, изумрудные глаза вприщур глянули на сидячую ванну за декоративной японской ширмой. Вопреки всему воспоми­нания о роскошном теле Рэйвен Бэрренкорт под прозрач­ной водой, как и гордый взгляд золотых глаз, он не мог забыть. Шарль чертыхнулся сквозь зубы и прошел к ма­ленькому секретеру, чтобы налить себе бренди. Целых два дня, подумал он, еще два безумных дня на этом тяну­щемся, словно черепаха, клипере по проклятой Богом реч­ке. Но через два дня они будут в Касуре! И Рэйвен Бэрренкорт навсегда исчезнет с его глаз!

Черный соловей, заброшенный всеми в своей позоло­ченной клетке, вдруг издал тихую мелодичную трель и прервал хмурые мысли Шарля. Не думая, он вытянул руку и постучал по клетке, испугав птаху, которая тут же замолчала. Губы Шарля сурово сжались. Меньше всего в эту минуту он хотел бы услышать мучительно сладкую песню птички с черными перышками. – Шарль…

Он мгновенно повернул голову к двери, подумав, что ему почудился её голос. Но она стояла в дверях его каю­ты, грудь девушки вздымалась и опускалась от волнения под розовым лифом, украшенным пышными розетками. Он резко поставил бокал с бренди на столик и быстро подошел к ней.

– Что, к дьяволу, вы здесь делаете? – начал он, но, увидев страх в ее огромных топазовых глазах, мгно­венно смягчился и опустил руки на ее плечи. – Рэйвен, в чем дело?

– Мне кажется, что Дэнни заболела. Я зашла к ней, чтобы узнать, как она себя чувствует, потому что за за­втраком ей было не по себе. А она слегла всерьез, и… у нее жар! Она-то, конечно, твердит, что ничего серьезно­го, но…

Шарль мгновенно принял решение.

– Оставайтесь здесь, – велел он, – а я пойду взгляну на неё.

– Но вам нельзя! Это не принято! Шарль мрачно усмехнулся:

– С каких это пор вы причислили меня к тем, кто подчиняется общепринятым правилам?

– Вам обязательно нужно посмеяться над любой моей фразой? – вскричала в ответ Рэйвен.

Шарль нахмурился: он-то просто хотел слегка при­ободрить ее!

– Останьтесь здесь, а я пойду поговорю с ней. – Его тон не допускал возражений. Он просто проигнори­ровал все, в том числе и дрожащую губку. – Вы же не хотите заразиться, если у нее инфекция?

Колени Рэйвен подогнулись, ведь она подумала то же самое. От дотошного Натаниэли Роджерса она узна­ла о множестве болезней, которые свирепствовали в Индии, и теперь эти жуткие названия всплыли в ее па­мяти, вызывая ужас: оспа, малярия, черная холера… Рэйвен зажала губы ладонью, заставив себя успокоиться и поверить, что инстинктивное решение – в первую очередь обратиться к капитану – было верным. Растре­воженная откровениями Дмитрия Сергеева, она отправи­лась искать утешения и успокоения у Дэнни, хотя и не собиралась рассказывать старушке все. Просто само при­сутствие няни, её бесхитростные реплики, воспоминания о доме и неустанная забота о Рэйвен – все вместе всегда успокаивало ее.

Она зашла в каюту старушки без стука, ожидая, что та, как всегда, сидит в глубоком кресле, занятая каким-нибудь рукоделием, которым ее снабдил капитан, и поэто­му изумилась и растерялась, когда увидела, что Дэнни лежит в кровати и дрожит.