Серебряный пояс - Владимир Топилин

Екнуло сердце опытного старателя. Взял дед Павел в руки камень, нож выхвалил из ножен, поковырял концом и охнул: «Мать честная! Золото!».

Все еще не доверяя своим глазам, таежник наклонился, принялся смотреть в корнях дерева. Рядом еще несколько камней нашел. Где в кварце прожилки золотые, а в глубине камней жучки посажены: самородки, размером с ноготь.

Вспотел дед Павел, выплеснул воду, стал камни в котелок собирать. Что не вошло, по карманам растолкал. А один, что побольше, за пазуху сунул.

Стараясь как можно быстрее рассказать о находке товарищам, кинулся дед Павел к костру. В спешке зацепился ногой за корень, да так приложился носом о камень, что кровь побежала. Выскочил на пригорок, к стану. Голова гудит, кружится, то ли от удара, то ли от счастья навалившегося. Едва перевел сбившееся дыхание, закричал:

— Мужики! Мужики!!!

Те вскочили, встревожились, за ружья схватились, курками щелкнули:

— Чтой-то, дед Павел, ты в крови весь? Не зверь ли гонится?

— Золото нашел я! — отвечает тот. — Богатимое золото!!! А кровь оттого, что я упал лицом.

Напарники подняли деда на смех:

— Ты, дед, видно, здорово головой тряпнулся, раз тут золото нашел. Разве оно на горе бывает?

Более ни слова не говоря, подошел дед к костру, сунул в протянутые руки котелок с камнями. Глянули мужики, по щекам пот побежал:

— Где взял?

Дед важно посмотрел на товарищей, покачал головой, повернулся назад, показал рукой в ольховник.

Пошли все четверо к ручью, стали камни перебирать, а там!.. На каждом камне руда с желтыми метками.

— Золото нам, братцы, Бог послал! Богатое золото! — будто в лихорадке заговорил Василий Веретенников.

— Это же надо такому случиться… — вторил Иван Мамаев. — Сколько раз тут ходил, никогда не мог подумать, что здесь жила!

— Да что ты? Один, что ли, ходил? Знаешь, сколько тут народу было?! И НИКТО НЕ НАШЕЛ ЗОЛОТО!

— Тихо! — шикнул на него дед Павел. — Услышат…

— Кто? — вскинул брови Иван.

— Поселок рядом.

Товарищи притихли — вспомнили! Действительно, до людей не так далеко. Кто бы мог подумать… Обжигающая мысль, что удар хлыстом по лицу. Старательские поселки в логу. Золотоносная руда на поверхности. Если кто пойдет, наткнется? Тогда прощай, старательская удача.

Молча вернулись старатели на стан, вывалили из мешков шишки, разбрелись по ветровалу, начали камни собирать. В разных местах на большом участке везде хорошая руда попадается. Каждый за небольшой промежуток времени набрал столько кварца с желтыми мазками, что едва вытащил к месту собрания. Для полной достоверности все четверо решили здесь завтра шурф ударить.

Домой наши герои возвращались ближе к вечеру. Чтобы никто не догадался, что в мешках камни, с боков руду обложили травой, сверху закидали шишками. Четыре тяжелых мешка приторочили к лошадиным бокам. Посмотришь со стороны — орешники из кедрачей возвращаются. Никто не заподозрит.

Дед Павел, с ружьем через спину, как всегда, впереди шел, вел за уздечку своего Савраску. Сзади — остальные мужики. На половине пути руководитель остановился посмотреть груз. Мягко хлопая мерина по запотевшим бокам, — тяжело коню! — опытный старатель хитро прищурил глаза, обратился к товарищам:

— А ить конь-то золотой! Как есть, золотой! Потому что золото везет!

— И то верно, — поддержал его Иван Мамаев. — Первый раз в таком количестве на лошадях золото возим. Всяко бывало. Готовый песок да самородки из тайги приходилось брать. Но чтобы такого чуда… Кому рассказать — не поверят!

— А не надо никому рассказывать. Много лишних ушей — бабе язык пришей! Давайте, братцы, побожимся, что никому о находке не расскажем! — строго дополнил Григорий Усольцев. — Дело серьезное, тишины требует. Да что вам говорить? Каждый сам все знает!

— Давайте! — живо поддержал его дед Павел и собрал всех в кучу. — Я первый буду!

Он протянул руку, пожал каждому, потом троекратно перекрестил себя, твердо вымеряя слова клятвы:

— Пусть меня постигнет Кара Небесная, коли я разглагольствую о тайне общей!

За ним слова верности повторили остальные.

— А как же Григорий Панов? — вдруг спросил Василий Веретенников. — Он же старший артельщик. Без него никак!

— Верно, — поддержат его Иван Мамаев. — Не сказать, сразу заподозрит, что дело неладно, по какой причине без его ведома в тайге пропадаем.

— Ему сказать надо, — согласился дед Павел. — Однако залежь богатая, все знаем. Он в этих делах грамотный, подскажет, как поступить надо. А что до золота, так думаю, на всю компанию нам его с избытком хватит!

На том и порешили.

Спускаясь в распадок, золотари спугнули с чернижника табунок рябчиков. Порхнув с земли, хохлатые краснобровики непуганым семейством расселись на ветках ближних деревьев. Дед Павел даже ухом не повел.

— Стреляй, дед! — с азартом зашептали мужики. — Вон, птица, рядом!

— Вот уже мне! — не обращая внимания на рябчиков, проговорил дед Павел. — Недосуг мне на всякую мелочь размениваться. У меня в поводу — золотой конь! А птица заряда не стоит. На свои барыши я из города поросенка привезу. Или корову. А еще лучше — коня справлю!

Мужики удивленно переглянулись. Вот уж, действительно, золотая лихорадка дух человека меняет в одночасье!

На следующее утро, пока солнце еще не встало, вышли наши герои на знакомый перевал. Вместо полога и барабана под орехи — лом, кайла да лопата. На коновязи уже не два, а четыре коня. Привычно углубившись шурфом на полметра, счастливые старатели ахнули. Богатая кварцевая жила не обманула надежды. Всюду, куда не билась лопата, светились желтые прожилки драгоценного металла. В другом месте та же история. И третий шурф, вырытый в пояс человека, не подвел таежников. Плотная, тяжелая, золотоносная руда находилась практически на поверхности земли. Такого богатого содержания благородного металла старатели не встречали еще никогда в своей жизни.

Григорий Панов рассказу золотоискателей не поверил, поднял на смех:

— Вы что там, на перевале, не орех били, а бражничали? Откуда на горе золото может быть? Здесь, в долине, шурф приходится бить до двадцати метров. А там?

Однако когда дед Павел показал бригадиру кварц с тремя золотыми жуками посередине, смех Григория прекратился так же, как и начался. Не веря своим глазам, он долго крутил камень в руках, разбил его обухом топора на части, достал самородок, даже попробовал на зуб. Удостоверившись, что это не бред, Григорий тут же изъявил желание побывать на залежах.

На третье утро мужики привели его к небольшому шурфу, вырытому вчера. Григорий сам спрыгнул вниз, недолго ковырял лопатой, поднял из-под ног кварц и только тогда поверил таежникам:

— Залежь, ребята, богатая! Тут слепому и глупому понятно. Дело здесь большое будет. Черным методом мы долго не сохранимся. Чтобы как-то закрепиться, надо земельный отвод брать. Иначе отберут у нас золотую жилу прохиндеи да шаромыги так ловко и быстро, что брага дозреть не успеет!

Земельный отвод

Дверь губернского управления тяжела, как кедровая колода. Дед Павел робко потянул творило на себя — не поддается. Уважаемый старатель покраснел от напряжения, попробовал дернуть резную ручку еще раз — та же оказия. Он растерянно посмотрел на спутников: закрыто? Ему помог Иван, с силой дернул дверь рывком, та распахнулась, дохнув в лицо мужикам застоявшимся запахом бумаги, чернилами, казенными мундирами и еще бог весть чем, что присутствует в казенной конторе уездного масштаба. Дед Павел замешкался от робости. Не часто приходится бывать в подобных местах. В тайге все просто и очевидно, шагай, куда хочешь. Здесь же неясно — пустят за порог или прогонят. В смятении старатель встал столбом. Он бы рад вернуться назад, черт с ними, с бумагами, лишь бы не видеть строгие лица представителей закона. Но Иван легко подтолкнул его в спину. Дед Павел шагнул за порог. Иван Панов и Григорий Усольцев проследовали за ним.

Парадная управления широка, как старательский барак на двадцать человек. Потолки высокие, не достать лопатой. Полы выкрашены ржавой, охристой краской. Стены побелены известью. Большие окна пропускают столько света, что можно рассмотреть буквы на газетном листе. Из парадной вправо и влево ведут два коридора. Прямо перед лицом — широкая, с резными перилами, лестница, ведущая на второй этаж. Неподалеку от дверей — длинный стол. Напротив, у стены, в ряд стоят крепкие стулья для посетителей. В углу — простая лавка. На стульях расположились пять мужиков, вероятно, таких же просителей, но в более дорогих одеждах. Лавка пустая. Обратив внимание на вошедших, каждый равнодушно отвел глаза. Не с руки купчим людям с челядью общаться. Статус не позволяет.

Старатели вошли в помещение, сняли шапки. За столом, перед стопкой бумаг, принадлежностями для письма служащий в сером мундире. Не выпуская из рук пера, он косо посмотрел на мужиков, сразу определил, кто перед ним, пространно спросил: