Гипнотизер - Барбара Эвинг

— Я думаю, что королева Виктория и принц Альберт намерены стереть из памяти следы тех времен, — сказала Рилли. — Они придерживаются очень строгих правил. У нас с Корди есть средства, но мы только притворяемся леди. Нас разоблачили бы в одну секунду. Ради блага детей Корделии мы не можем раскрыть свое инкогнито.

Месье Роланд взглянул на нее.

— Вы несправедливы к себе, Рилли. Для меня вы настоящая леди, — торжественно произнес он, и легкая улыбка тронула его уста.

Рилли была настолько потрясена услышанным комплиментом, что вспыхнула от смущения, но месье Роланд уже поднялся на ноги.

— Пожалуй, я отправлюсь в Блумсбери вместе с вами, — сказал он.

Их встретило все то же серое холодное утро. В свойственной ему старомодной манере, выдававшей истинного кавалера, месье Роланд поклонился Рилли и предложил ей руку. Месье Роланд сразу увидел, что Корделия взволнованна и измучена, за эту ночь она как будто постарела на десять лет. Ее раздирали противоречия: с одной стороны, она страстно мечтала увидеть своих детей, но с другой — ясно осознавала последствия подобного поступка.

— Сядьте здесь со мной, дорогая, — сказал месье Роланд, закрывая ставни и зажигая свечи.

Он вел себя подчеркнуто спокойно и сдержанно.

— Вы должны помочь мне, если хотите получить облегчение. Я не смогу быть вам полезен, моей энергии будет недостаточно. Сегодня нам потребуется ваша сила. Если хотите, чтобы я облегчил ваши страдания, взгляните мне в глаза.

Кивнув Рилли, которая сидела в дальнем углу, он внимательно посмотрел на Корделию, словно желая испытать ее силу, словно призывая присоединиться к нему.

— Я не помогу вам, если натолкнусь на сопротивление, — мягко проговорил он. — Но я уверен, что сумею помочь.

Он увидел ее лицо.

— Моя дорогая, вы не позволяете загипнотизировать себя только потому, что боитесь потерять над собой контроль. Взгляните на это под другим углом. Я освобожу вас во время сеанса, так чтобы вы обрели еще больший контроль над собой.

Месье Роланд заметил, что в ее уставших глазах мелькнула искорка интереса. Она согласилась.

Он продолжал пристально смотреть на нее некоторое время. Корделия хотела отвести взгляд, но снова возвращалась к этому человеку, который, как она знала, желал избавить ее от страданий. Только ощутив, что контролирует ее волю, месье Роланд начал делать легкие пасы над головой Корделии и вдоль ее тела. Его руки двигались вперед и вниз, вперед и вниз. Он делал вдох в такт движениям. Их взгляды словно соединились. Рилли играла на флейте в углу. Наконец Корделия замерла. Мышцы ее лица расслабились, руки свободно опустились, а глаза закрылись.

Месье Роланд сидел рядом. Он перестал делать пасы руками и заговорил с ней едва слышным голосом. Рилли не могла уловить смысл его речей. Ей хотелось остановиться, ей хотелось непременно узнать, что он говорит. Но она играла. Все выглядело необыкновенным: боль на лице Корделии утихала. Рилли знала, что Корделия сама погружала в транс истеричных молодых девиц; она вспомнила девушку в ночной сорочке на лекции в госпитале и то, как она танцевала и пела. Она вспомнила свою мать, которая после сеанса гипноза назвала дочь по имени. Но на этот раз происходило нечто другое. Корделия не пела и не танцевала. Она совершенно не двигалась, а словно прислушивалась к тому, что ей говорил месье Роланд. Он все не умолкал. Рилли сделала глубокий вдох, выбрала любимый отрывок Корделии из Шуберта и снова заиграла, надеясь, что подруга услышит в этой музыке пожелание счастья от Рилли.

И каким-то чудом, когда месье Роланд ушел, мисс Корделия Престон, которая славилась своим благоразумием, унаследованным от старших мисс Престон, снова обрела спокойствие.

— Конечно же, мы пойдем на свадьбу в пятницу, — объявила она Рилли. — Почему мы не можем этого сделать?

Они отправились на Бонд-стрит и купили себе одежду, которую раньше могли себе позволить только для игры на сцене, когда изображали великосветских красавиц. Они набросили на плечи плащи, отороченные мехом. Рилли была похожа на королеву, только постарше, настолько респектабельно она выглядела. Ее шляпка и платье напоминали наряды, запечатленные на черно-белых снимках, которые она любила разглядывать на страницах модных журналов. В день торжества они смешались с группой людей, высыпавших из элегантного экипажа. Они нашли себе удобное место недалеко от прохода, где можно было укрыться от любопытных взоров, но при этом все хорошо видеть. Корделия слышала биение собственного сердца, но старалась сохранять спокойствие.

А затем наступил самый ужасающий момент.

Прибыла семья невесты.

По проходу прошла женщина. Корделия и Рилли с первого же взгляда поняли, кто она. Она была из другого мира, мать невесты, — это не вызывало сомнений. Высокая, холодная и элегантная. На ее груди сверкали бриллианты. Когда она обменялась приветствиями с несколькими знакомыми, ее глаза остались холодными. Перед ними была истинная леди Эллис, вторая кузина королевы. Корделия опустила голову: «Как я могла допустить даже мысль о том, что могу стать частью этого общества?» Она снова подняла взгляд. Рядом с леди Эллис следовала Гвенлиам в бледно-зеленом платье и с изумрудами на шее. Позади дам, немного отстав, шел пятнадцатилетний юноша невысокого роста с хмурым выражением лица. Волосы его были напомажены, но все равно топорщились, и он постоянно поправлял тугой воротник. Корделия едва не вскрикнула. Ей казалось, что она не может дышать. Рилли взволнованно взглянула на нее. Зазвучал орган. Звуки музыки, становившейся все громче и торжественней, как будто придали сил Корделии. Она повторяла про себя: «Твоя любовь к ним должна быть сильнее любых желаний. Их жизнь зависит от тебя и твоего молчания». Те слова, которые месье Роланд произносил во время гипнотического сеанса, вновь и вновь всплывали в памяти Корделии, поддерживая ее. Леди и джентльмены, занявшие свои места, внимали органу, но их голоса иногда перекрывали музыку. Конечно, они помнили, что находятся в доме Господа, но понимали также и то, что являются сейчас свидетелями особо пышного торжества. Юноша, сидевший в первом ряду, смотрел на каменный пол и все время поправлял воротник. А затем вдруг установилась звенящая тишина и под звуки органа в храм вошла невеста.

Ее лицо было скрыто вуалью. Невесту поддерживал под руку ее дедушка, герцог Ланнефид, настоявший на том, что именно он должен вести внучку к алтарю. С другой стороны шествовал отец невесты, лорд Морган Эллис, который и должен был передать ее будущему мужу. Рилли вдруг ощутила, что Корделия теряет контроль над собой: ее тело словно отделилось от души — она мелко дрожала. Рилли не могла бы поручиться, какие эмоции владеют Корделией — страсть или гнев. Она быстро обняла подругу, твердо удерживая ее руку, пока процессия не прошла мимо. Лорд Эллис все еще не утратил привлекательности, которой славился в юности, хотя его черты стали грубее, а кожа приобрела какой-то красноватый оттенок. И было очевидно, что его осанку поддерживает жесткий корсет. Рилли наконец почувствовала, что Корделию перестала бить дрожь, и услышала долгий вздох: она узнала его? почувствовала разочарование? Она не смела взглянуть на Корделию, пока играл орган. Старый герцог, которому явно не хватало выправки, улыбнулся и кивнул, направляясь к алтарю. У него был какой-то угрожающий вид, хотя, возможно, это была лишь игра света, несколько неудачно освещавшего красное лицо герцога.