Все девушки — невесты - Ирина Ульянина

Когда взошло солнце, Маурис пообещал:

— Я прилечу к тебе!.. Я скоро прилечу и заберу тебя с собой…

Я поверила. Потому что, не скрепленное этой верой, мое сердце бы просто разорвалось на части и остановилось. Так случилось, что за всю свою сорокалетнюю жизнь я была счастлива лишь эти три, нет, почти четыре дня, когда любовь порхала надо мной и сама я порхала… Ибо только любовь возносит женщину на небеса, делает ее богиней и дарует бессмертие.

Глава 13

Рита. «На круги своя»

Возвращаться всегда грустно, даже если возвращаться приходится в свой родной дом вдвоем с любимым мужем. После дворца с колоннами на кипрском берегу наша малогабаритная квартира на пыльной, задымленной улице Титова показалась мне совсем убитой. И деревья, слегка тронутые желтизной, представлялись слишком чахлыми, и асфальт, запорошенный сухими листьями, покрытый сором, плевками и окурками, выглядел вызывающе отвратно… На дворе было тепло — необычайно, ненормально жарко для последних дней лета, но это ничего не меняло. Все равно город на Оби не сравнится с маленьким поселком у моря, где и солнце светит по-особому щедро, и мироощущение совсем иное…

Самое огорчительное, что папаша, вновь поселившийся в квартире в отсутствие мамочки, окончательно загадил нашу без того убогую, отстойную жилплощадь. Под телевизором и вдоль дивана нестройными рядами теснились пустые пивные и водочные бутылки. По полу перекатывались клубы пыли, и мебель запылилась настолько, будто ее годами не протирали. Вся имевшаяся в доме посуда оказалась грязной — громоздилась штабелями в мойке и на кухонном столе, а вокруг переполненного мусорного ведра вились, жужжали жирные зеленобрюхие мухи.

— С приездом, доча, — обнял меня на пороге отец, обдав смрадом застарелого перегара и пота. От него воняло хуже, чем от бродячей собаки, как от бомжа, честное слово!.. И эта вонь воспринималась оскорбительной. Но он, кажется, этого совсем не понимал, бормотал: — Вот я и вернулся к вам с Софьей. Не знаешь, случайно, куда она подевалась?

— А то мусор вынести некому, — хмыкнула я и чуть не заплакала от отвращения и расстройства.

Стасенька уговаривал не реагировать на мелочи, на пустяки, не имеющие к нам отношения. Он выкупал меня в ванне, расстелил на моей постели чистые простыни — хоть что-то в доме сохранило чистоту… А сам взялся за уборку: вымыл посуду и полы, вычистил раковины, отдраил загаженный унитаз и мусорный контейнер. Я ему всей душой сочувствовала: прямо с трапа самолета погружаться в пошлость и мерзость бытовухи… Конечно, не уснула, ждала мужа, принявшего огонь на себя. И жалела, что мы отказались поужинать с Вадимом Георгиевичем, встретившим нас в аэропорту на крутой тачке, приглашавшим в греческий ресторан «Калипсо». В нашем доме похавать было нечего, а от голода сводило желудок. Пришлось мне вставать. Мы со Стасиком сходили в круглосуточный гастроном «Восток», купили хлеба, упаковку вареников с картошкой и пачку масла. На том наши финансы закончились.

Отец, усевшись с нами за стол, спросил, почему не принесли пива. Или водки, чтобы отметить встречу.

— Провалиться бы! — заревела я, когда мы поздней, глухой ночью устроились на ночлег.

— Не плачь, котенок! Давай завтра же переедем ко мне в общежитие!

— Угу, я что, по-твоему, бездомная?..

— Нам вдвоем будет лучше, — уверял муж. — А твои родители пусть сами между собой разбираются.

— Не могу я переехать… Мне маму жалко. И отца жалко. Ты хочешь, чтобы он совсем спился, да?

— Ничего я не хочу, Рит, кроме тебя. — Он нашел мои губы своими теплыми, родными губами, и жизнь сразу показалась мне сносной. Нет, даже очень приятной… А точнее — прекрасной!..

В воскресенье мы пошли гулять в парк Победы возле монумента Славы, и к нам присоединились Окса с Максом. Они были при деньгах — затащили нас в кафе «Анталия», заказали два кувшина пива и ассорти из морепродуктов на закуску. Хм-м… Если бы моя подруженция и ее бойфренд представляли, насколько свежевыловленные мидии и креветки отличаются от подвергшихся глубокой заморозке, то поперхнулись бы своим угощением… Мы-то со Стасиком на Кипре всласть полакомились дарами моря!..

Я не виделась с Оксанкой Петренко больше двух недель, и все равно в кафе мне почему-то было скучно. А Стас завелся: обсуждал с ребятами варианты участия в предстоящей «Ночи пожирателей рекламы» и каких-то других акциях. Выстраивал перспективы семейного бюджета. Не муж — а золото, хозяйственный.

Поздним вечером, возвращаясь домой, мы вдруг почувствовали, что лето заканчивается. Я продрогла в легком платьице и жалась к своему Рудницкому. Он решил, что мне не терпится… начал тискать, пользуясь покровом темноты. Мы целовались в парке как шальные!..

В квартире разрывался телефон, однако отцу было в лом снять трубку — он лежал на диване одетый, закинув руки за голову, и тупо глядел в потолок. Пришлось мне отвечать на звонок дурацкой Тамары Васильевны. Вслед за ней позвонили еще две мамины приятельницы, а потом — дизайнер с ее работы. Короче, до глубокой ночи меня донимали расспросами, когда прилетит матушка. Позвонила баба Тоня, что оказалось весьма кстати, — она припахала своего нерадивого сыночка на завтра копать картошку. Хоть мама, вернувшись с отдыха, не сразу обнаружит это чудовище вида ужасного…

1 сентября природа опомнилась и решила, что пора вести себя по-осеннему: небо еще оставалось ясным, а воздух попрохладнел, остуженный северным ветром. Но моего приподнятого настроения погода не испортила — в университет я собиралась не менее тщательно, чем на свидание или в ночной клуб, — нарядилась, накрасилась и полетела… Обожаю 1 сентября! В этот день с его новыми ручками и тетрадками всегда кажется, что жизнь начинается с чистого листа. Учиться и добиваться в том успеха хочется со страшной силой!.. Предъявила девчонкам из университета наши со Стасиком свадебные и кипрские фотографии. Они чуть не попадали от зависти: за целое лето в нашей группе никто, кроме меня, замуж не вышел. Правда, еще один парень — Андрюха Постнов — женился, но у него все оказалось куда проще и прозаичней: подруга залетела, и он, как честный человек, сводил ее в ЗАГС…

Однокурсники после первой пары и объявления расписания начали скидываться, оживленно обсуждали, чего и в каком количестве брать и где отмечать начало учебного года. Я сорить деньгами не собиралась — да и нечем, собственно. Плавно отчалила к телефону-автомату, звякнула Вадиму Георгиевичу.

— Нет-нет, Рита, я сам встречу Сонечку!.. Ждите дома, готовьтесь: к шести часам мой водитель привезет вам продукты, накрывайте на стол, — распорядился он.

Деловой, спасу нет!.. Впрочем, ему надо отдать должное — мужик он шикарный, мой папаша и рядом не стоял… Когда Паперный вез нас из аэропорта, сказал как бы между прочим, что подарит маме новую квартиру. Вот было бы классно!.. Но боюсь, матушка откажется из-за своих интеллигентских комплексов. Она не въезжает, что надо брать, пока дают, пользоваться тем, что Вадим на нее конкретно запал. Похоже, его достали молодые телки, которые колотят понты и не имеют ни одной мозговой извилины. А с мамочкой ему интересно, ведь она умная и непредсказуемая… С ней есть о чем поговорить — это важно в их пожилом возрасте, когда надоедает просто трахаться… Не берусь загадывать, кого она предпочтет: папу или Паперного?.. Матушка по натуре слишком жалостливая, скорее всего, примет отца, чтобы не дать ему погибнуть. А себе подпишет приговор, упустит последний шанс, ведь красота или хотя бы привлекательность — товар скоропортящийся… А потом — кого ловить? Так и останется с отцом… Мне, естественно, хотелось бы, чтобы она сначала переехала в новую квартиру, освободив территорию для нас со Стасиком, а уже потом окружала бы заботой папашу…

…Примерно за час до маминого прилета в нашу квартиру набилась уйма народу: пожаловали старушка библиотекарша и юристка Лилия Евгеньевна, клевая врач тетя Таня Пушко и тетя Оля Костикова, которую мой отец почему-то люто ненавидит. Еще соседи Эльвира с Сергеем, нехило отдохнувшие у бабушки в Ялте, без конца заглядывали в дверь, ожидая. Я бы не возражала, если бы все эти люди чем-нибудь помогли, но нет, они сидели на диване сложа руки. Мама всех вокруг себя разбаловала капитально!.. Одни мы со Стасиком крутились, как кухонные комбайны мощностью в 1200 киловатт. Кстати, надо приобрести эту полезную машину…

Мамочка изменилась неузнаваемо — еще больше постройнела, наверное, по размеру одежды сравнялась со мной. Сильно загорела, стала красить губы яркой, как огонь, красной помадой, и это придало ей сходство с испанкой. Ко всему прочему, она была одета — просто зашибись! — в обалденный льняной костюм, какой баксов на пятьсот потянет, не меньше. И босоножки на ней были новые, белые с перламутровыми пайетками, и духами от нее тянуло какими-то незнакомыми… Я не преминула отметить, что ее чемодан ломится от фирменных шмоток, подумала — это подарки для меня. Обломалась! — она привезла все только для себя. Упаковалась капитально. Эти достали — сидели долго и упорно, точили лясы, пили и закусывали. В принципе на их месте так поступил бы каждый: зачем отказываться от вкуснейшего заливного судака и куриных рулетиков, начиненных грибами и орехами?.. С Паперным не пропадешь — он привез полдюжины бутылок сухого французского вина…