Русская весна - Норман Спинрад

– А вдруг нет? Вдруг они ответят на наше послание. Если так, я, может, и доживу. А если они ответят, мы сумеем послать к ним экспедицию?

– Наверное, ты права, – сказал отец. – Похоже, они больше освоили свою солнечную систему, чем мы, а лет через тридцать-сорок – кто знает… Возьмем и снарядим экспедицию…

– Если повезет, мы до этого доживем! Отец рассмеялся.

– Ну, мне-то на такое везение не рассчитывать. А вот ты, Франя…

После этого Франя получила в подарок телескоп, отец стал говорить с ней о космонавтике – мать называла их долгие беседы космическим трепом – словом, теперь у отца и дочери были общие устремления.

– Мы – вроде древних полинезийцев, которые пустились в плавание по неизведанному океану, на утлых каноэ, от острова к острову, – говорил отец. – И когда-нибудь одна из наших лодчонок войдет в гавань галактического града, ушедшего от нас по пути эволюции на миллион лет вперед, такую гавань, что нам и не снилась. И ты, может быть, окажешься там.

Франя верила в это. Больше чем верила. Она поставила перед собой сияющую цель, решив посвятить ей жизнь, и работала, чтобы достичь ее. Она упорно училась. Не чуралась зубрежки. Внимательно следила за своим питанием и держала себя в форме, подолгу плавала – где-то она услышала, что это помогает подготовиться к невесомости.

Она хотела стать космонавтом. Делала все возможное, чтобы попасть в Академию Юрия Гагарина – единственную настоящую космическую школу в мире. Русские готовили космонавтов больше, чем кто-либо на Земле.

Но когда она с гордостью выложила отцу свои планы, его реакция ее ошеломила.

– Ехать в Гагаринскую школу ни к чему, Франя, – сказал он. – И незачем тебе работать в программе русских. ЕКА сделает доступной для нас всю Солнечную систему! Твое место в ЕКА, Франя, тут я тебе помогу, отсюда ты когда-нибудь полетишь на Марс на построенном мной корабле. Разве это плохо? Кто знает, может, и я полечу с тобой.

– Но, папа, русские уже летают на Марс! А когда еще ЕКА построит "Гранд Тур Наветт"! У Союза сейчас лучшая космическая программа! Положа руку на сердце, папа, разве ты сам не согласился бы стать советским космонавтом?

Отец не хотел признаться, что космическая программа русских с самого начала – с идей Циолковского, с полета Юрия Гагарина – была смелой, фантастичной и шла от романтической русской души. Американцы же высадились на Луну ради политического престижа, а потому их космическая программа выродилась, обернулась милитаристским кошмаром. Европа не могла придумать ничего лучшего, чем бросить все силы на строительство грандиозного курорта для выживших из ума плутократов. Японцев интересовали лишь космические фабрики и энергетические станции. Но русские – русские всегда ставили мечту во главу угла. Почему же отец не признает, что это и его стремления? Торить дорогу к звездам, создавать цивилизацию, которая отправит свои лодки в плавание по океану Галактики!

Она не могла сказать отцу, что его дочери нельзя работать в ЕКА – это был бы крест на ее карьере. Она не могла унизить отца и сама унизиться до того, чтобы выиграть их спор таким способом, как не могла отбросить свою американскую фамилию и оставить только русскую. Американская фамилия сослужила бы ей дурную службу и во Франции, говорить же, что ее отец англичанин, было нельзя – имя Джерри Рида время от времени появлялось в газетах.

Франя – хорошее русское имя, прекрасно быть молодой русской и жить в Париже. Здесь Советским Союзом не просто восхищались; Париж перенимал русскую моду, и стиль, и обычаи: французы готовы были заключить в объятия первого попавшегося – лишь бы из России. Сыновья и дочери работников посольства и "Красной Звезды", составлявшие небольшой круг ее друзей, между собой посмеивались над этим и в шутку говорили по-французски с грубым русским акцентом, но это не мешало им носить стилизованную казацкую справу и разыгрывать перед благодарной французской аудиторией новое пришествие "Красной Угрозы".

Были парни, которые интересовались ею, но они немедленно пускались наутек, услыхав ее полное имя. Другие разыгрывали из себя космополитов, для которых это ничего не значит, пока родители не заставляли их покончить с нежелательным знакомством. Встречались и кретины обоих полов, считавшие ее ответственной за политику США.

По старому русскому обычаю можно было добавлять к имени отчество, но сочетание "Франя Джерриевна" никуда не годится. Впрочем, поднимающаяся волна социалистического феминизма породила новый – современный – обычай. Просвещенная молодежь Русской Весны стала принимать отчества по собственному выбору. Так делали, демонстрируя полную свою перестройку , социалистические феминистки, стонущие под ярмом старой славянской фаллократии, и так делали даже наглые, верные старым обычаям юнцы-фаллократы – ради карьеры и успеха. Выбирались имена знаменитостей – людей, которыми восхищались, которым хотели подражать. Для Франи конечно же выбор псевдоотчества был ясен. Кто мог отрицать, что Юрий Гагарин был самым достойным носителем духа социализма и гордостью России? Так она и решила: будет именоваться Франей Юрьевной Гагариной-Рид. Она будет представляться Франей Юрьевной, потом – пауза, и если ее назовут Гагариной, она не будет возражать – пожалуйста! А в документах она будет использовать только свое полное законное имя.

Так она и заполнила свои документы, посылаемые в Академию Юрия Гагарина. И ее настоящее имя – Франя Гагарина-Рид – стояло на письме, полученном нынешним утром – на сообщении об ее зачислении в Академию.

Ей все равно не удалось бы спрятаться за выдуманным отчеством. Пусть американец Джерри Рид останется ее отцом; но согласно советским законам она не может поехать учиться в Гагаринку без его письменного согласия, а по достижении совершеннолетия – принять без него советское гражданство.

А отец, который так одобрял ее жизненный выбор и хотел, чтобы его дочь попала туда, куда ему не суждено было попасть, кажется, поддался на уговоры Бобби: ничего не подписывать, пока мать не согласится отпустить сына в его драгоценную Америку.

Погубить свою жизнь третьеразрядным образованием в стране, презираемой всем цивилизованным миром, – лучшего, Бобби, по мнению Франи, и не заслуживал. Пусть наймется там в их иностранный легион и катится куда-нибудь в латиноамериканские джунгли, если уж ему так приспичило. Но со всей бессовестностью и нечистоплотностью вашингтонских параноиков, которые хотят помешать вступлению Советов в Европу, маленький хитрюга Бобби изловчился сделать сестру своей заложницей. Отцу бы и в голову не пришло возражать против Гагаринки, если бы Бобби не убедил его воздействовать на мать. Франя боялась думать, что будет, если мать не поддастся на этот блеф.