Санаторий смерти - Эллери Квин

— Мистер Морган?.. А, приветствую вас, Морган. У вас не найдется сегодня после обеда времени для небольшой беседы?.. Ладно. В половине третьего мне подойдет. До встречи.

— Учись! — сказал инспектор сыну, положив трубку. — Ничто не ценится так дорого, как вежливость, — Эллери. Тебе следует взять это на заметку!

Ровно в половине третьего инспектор и Эллери вошли в тихую адвокатскую контору Бенджамина Моргана. Сразу бросалось в глаза, насколько она отличалась от роскошно обставленной огромной конторы Фильда. Здесь не было ровно ничего лишнего: все благородно, но по-деловому просто. В кабинет их проводила улыбающаяся юная дама. Морган сдержанно поздоровался с ними и, когда они сели, предложил сигары.

— Нет, спасибо, я уж лучше останусь при своем нюхательном табаке, — со всей приветливостью сказал инспектор, а Эллери, которого отец представил Моргану, закурил сигарету и принялся пускать колечки.

Морган запалил сигару. Руки его дрожали.

— Я полагаю, вы пришли, чтобы продолжить наш разговор, который состоялся вчера вечером, инспектор? — спросил он.

Квин с наслаждением чихнул, снова убрал в карман свою табакерку и откинулся на спинку своего кресла.

— Видите ли, Морган, старина, — сказал он прямо. — Вчера вы не были вполне откровенны со мной.

— Что вы хотите этим сказать? — нервно спросил Морган.

— Вот вы вчера вечером говорили мне, — задумчиво проговорил инспектор, — да, говорили, что дела у вас в конторе с Фильдом шли просто прекрасно, что отношения у вас были, в общем, приятельскими, хотя вы и расстались два года назад. Говорили вы такое?

— Говорил, — кивнул Морган.

— Чем же тогда объяснить, дорогой мой, — спросил Квин, — маленький эпизод в клубе «Уэбстер»? Я бы никак не стал считать приятельскими отношения партнеров, если один из них угрожает убить другого.

Морган некоторое время сидел молча, а Квин терпеливо ждал, не сводя с него глаз, Эллери вздохнул. Морган поднял взгляд и взволнованно заговорил:

— Весьма сожалею о своей неискренности, инспектор. Но я и думать не мог, что кто-то может вспомнить про мою угрозу… да, все это правда. Как-то раз мы с Фильдом, по его предложению, пошли отобедать в клуб «Уэбстер». Что до меня, то я предпочел бы вообще не общаться с ним по внеслужебным делам. Но он сказал, что во время этого обеда мы должны будем обсудить некоторые последние детали, касающиеся нашей совместной работы, прежде чем расстаться. У меня, естественно, не было выбора… Вероятно, он просто довел меня до белого каления. Я действительно грозил его убить, но это… Знаете, чего не скажешь в пылу ссоры. Я забыл о своих угрозах и про всю эту историю, не прошло и недели.

Инспектор понимающе кивнул.

— Да, такие вещи порой случаются в жизни. Но…

Под взглядом инспектора Морган облизнул пересохшие губы.

— Если один человек грозит убить другого, даже и не всерьез, значит, в их отношениях что-то сильно не ладится. Давайте, выкладывайте все начистоту. Что вы пытаетесь от меня скрыть?

Морган весь сжался. Губы его стали пепельно-серыми. Он, как бы в поисках жалости, смотрел то на Эллери, то на инспектора. Но их взгляды были неумолимы. Эллери, взиравший на Моргана, словно исследователь — на подопытного кролика, первым нарушил молчание.

— Мой дорогой Морган, — сказал он холодно. — У Фильда на руках, видимо, был какой-то козырь против вас, и он намеревался использовать его в подходящий момент. Яснее ясного!

— Отчасти вы угадали, мистер Квин. Я стал одним из самых несчастных людей на свете. И все — этот дьявол Фильд. Кто бы его ни убил, он достоин за это награды за заслуги перед человечеством. Фильд был сущий монстр. Бездушное чудовище. Я даже выразить не могу, насколько счастлив, — да, да, счастлив! — что он убит.

— Успокойтесь, Морган, — сказал Квин-старший. — Даже если наш общий друг, судя по всему, что я услышал, кажется порядочной вонючкой, ваши замечания могут дойти до ушей человека, менее понимающего. И что тогда?

— Это — целая история, — негромко проговорил Морган, не отрывая глаз от письменного стола. — Конечно, история не слишком красивая… Когда я был еще совсем молодым студентом в колледже, я связался с одной девушкой — официанткой в студенческом кафе. Она была вовсе не плохим человеком, только оказалась чересчур слабой по натуре, а я, кажется, слишком много себе позволил тогда. Как бы то ни было, мы сошлись, и она забеременела. Думаю, вам известно, что я происхожу из семьи, где весьма строгие нравы. А если еще не известно, то вы скоро выясните, когда будете расследовать дело. Семья моя связывала со мной очень большие надежды. У родителей были большие амбиции. Они надеялись, что я достигну высот в обществе. Короче говоря, я никак не мог жениться на этой девушке и ввести ее в дом своего отца. Я повел себя довольно низко…

Он замолчал.

— …Но это произошло один-единственный раз, и вот я теперь расплачиваюсь всю жизнь. Я… Я всегда ее любил. Она оказалась достаточно разумной, чтобы согласиться на те условия, которые я ей предложил. Я стал платить ей деньги на содержание ребенка, благо, что отец был щедр и присылал мне достаточно. Никто — ни один человек во всем мире, кроме ее овдовевшей матери, милой старой женщины, ничего не знал об этой истории. Могу поклясться! И все же…

Он сжал кулаки, вздохнул и продолжал:

— В конце концов я женился на девушке, которую нашли для меня мои родители.

В комнате опять повисло тягостное молчание.

Морган откашлялся и продолжал:

— Это был брак по расчету, — ни больше и ни меньше. Она происходила из древней аристократической семьи, а у меня были деньги. Жили мы достаточно счастливо… Потом я встретил Фильда. Будь проклят тот день, когда я согласился сотрудничать с ним. Но мои собственные дела шли не так, как следовало бы, а Фильд был адвокатом напористым и опытным.

Инспектор взял понюшку табаку.

— Поначалу все шло гладко, — тихо продолжал рассказывать Морган. — Но у меня снова и снова стали появляться подозрения, что мой деловой партнер — вовсе не тот человек, каким он мне казался. Весьма темные клиенты — поверьте, действительно темные личности! — стали приходить к нему в кабинет после окончания рабочего дня. Когда я спрашивал про них, он уходил от ответа. Что-то было неладно. Кончилось тем, что я решил — моя собственная репутация пострадает, если я и дальше буду связан с этим человеком. Я завел речь о закрытии нашей совместной конторы. Фильд резко воспротивился, но я упорствовал, и в конце концов он был вынужден согласиться. Мы расстались.

Эллери с отсутствующим видом постукивал пальцами по набалдашнику своей прогулочной трости.

— А потом — это происшествие в клубе. Он настоял, чтобы мы пообедали вместе, чтобы уладить последние мелкие вопросы. Но, конечно, не это было настоящей причиной. Думаю, вы уже догадываетесь… Этаким дружеским тоном он начал говорить мне просто чудовищные вещи. Сказал, что знает, что я посылаю деньги на содержание моего внебрачного ребенка. Сказал, что у него есть несколько моих писем, чтобы доказать это документально, и квитанции переводов с указанием сумм… При всем при том он набрался наглости признаться, что просто украл их у меня. Конечно, я уже много лет и не заглядывал туда, где они хранились… А потом вежливо заявил, что намерен получить с меня деньги, если я хочу, чтобы все осталось в секрете.

— Шантаж! — воскликнул Эллери.

— Да, самый настоящий шантаж, — с горечью сказал Морган. — Именно! Он в деталях расписал, что произойдет, если эта история всплывет на поверхность. О, Фильд был законченный негодяй! Я живо представил себе, как все мое общественное положение, завоеванное с таким трудом, на протяжении многих лет, вдруг разом, в одночасье будет утрачено. Моя жена, ее семья, мои родители, весь круг знакомых… Я просто оказался бы по уши в грязи. А что касается бизнеса, то тут много не надо, чтобы самые ценные клиенты ушли к другим адвокатам. Я оказался в западне. Я это понимал, и он понимал тоже.

— И сколько, же он потребовал, Морган? — спросил Квин.

— Более чем достаточно! Он запросил пятьдесят тысяч долларов — только за то, что будет молчать. Причем у меня не было никакой уверенности, что дело этим кончится. Я сидел на крючке, и сидел крепко! Ведь посудите сами —,тут не какая-то пошлая история, которую можно еще простить. Я материально поддерживал бедную женщину и своего сына на протяжении многих лет и продолжаю это делать по сей день. И буду поддерживать всегда.

Он уставился на свои ногти и некоторое время сосредоточенно разглядывал их.

— Деньги я ему заплатил, — мрачно сказал он наконец. — Пришлось ограничить себя кое в чем, но — заплатил. Однако скандал все-таки тогда устроил. Просто вышел из себя в клубе. Ну, а остальное вы знаете.