Гадалка. Карта Смерти - Алина Жигулина

— Здрасте, — распахнув калитку, прошепелявил дед. У него была длинная, как у гнома, седая борода и словно выцветшие бледно-голубые глаза. Эти глаза осмотрели меня с ног до головы, на несколько мгновений задержавшись на лице. Я похолодела от его взгляда. Было впечатление, что дед сквозь хваленые белила Трега видит родинки.

— Арбест, все спят? — спросил Тенла. — Итиль, что встала, проходи.

Я покорно прошла вслед за ними, хотя заходить мне чертовски не хотелось. Чувство тревоги еще больше усилилось, но я списала это на волнение.

Во дворе стояли четыре крытых воза. Лаяла-заливалась на привязи собака неизвестной мне породы. Такие же голубые, как у деда, глаза собаки заставили меня задуматься: уж не оборотня ли они на цепь посадили? Но я тут же отмахнулась от этой мысли. Во-первых, животное было слишком мелким для оборотня, хотя и крупновато для обычной собаки. Во-вторых, это без всякого сомнения именно собака, а не волк — а собак-оборотней, насколько известно, не бывает.

— Проходи в дом, а я лошадей отведу, — сказал мне Тенла.

Я кивнула. Дед уже стоял на крыльце и ждал, продолжая рассматривать мое лицо. Это мне не нравилось.

— Что-то не так? — хмуро спросила я.

Дед усмехнулся в усы и покачал головой. Услужливо распахнув дверь, он жестом пригласил войти. Я не отказалась. Из-за проклятого тумана мои волосы стали влажными, и тепла это не прибавляло.

В доме пахло свежим мясом. Не слишком приятный запах въелся мне в нос, и сколько я не пыталась не обращать на него внимания, он был везде. Источник запаха обнаружился на кухне. Там, в тазах лежали порубленные куски. На столе, покрытом дерюгой, отдельно лежала свиная голова без пятака и ушей. Я про себя вздохнула с облегчением. На секунду мне показалось, что здесь лежит труп человека. Кто их, оборотней, знает? Если Тонра и Тенла не едят людей, это не значит, что остальные оборотни делают тоже самое.

— Вот, свинку с утреца зарезали, — равнодушно сказал дед. — Ты в горницу проходи.

Созерцать невинно убитую и разделанную на куски свинку не хотелось, хотя мясо я любила и ела. Подхватив поудобнее сумки, я двинулась в проход и очутилась в просторной горнице.

Слева были еще две закрытые двери, откуда доносился разноголосый храп. Если все храпят, кто же рубил свинку? Но я предпочла не развивать эту мысль. На кухне без всякого сомнения лежали куски именно свинины, у человека не бывает копыт, таких больших ляжек, головы и грудины. Порубили и легли спать?

Я медленно вздохнула и перевела взгляд с дверей на горницу. Окно здесь было всего одно, и то занавешенное темной, расшитой травяного цвета вышивкой шторой. Со стены серьезно смотрел лик Саресса, бога лесов. Говорят, эльфы рисуют ему острые уши, но в Лефии Саресс изображается с правильными чертами лица и длинными белыми волосами. Напротив лика стояла узкая тахта, накрытая покрывалом в тон шторам, на которую я тут же уселась и блаженно вытянула ноги. Сумки отправились на пол.

Закрыв глаза, я поняла, что устала. Не физически — мы выехали два часа назад, заночевав на маленьком хуторе, — морально. Я морально устала от этого низкого осеннего неба, от затяжных дождей, от тяжелой дороги, от постоянной езды в седле, от питания в сомнительных харчевнях. А еще я устала от постоянного напряжения и чувства тревоги. Поскорей бы уж доехать до общины, а там переждать всю эту заварушку с черной магией. Я уверена, как только преступницу поймают, мать замнет дело о моей причастности к некромантам. Странно, но я все еще надеялась на маму.

— Ты спишь? — послышался голос Тенлы.

— Нет, — не открывая глаз, сказала я.

— Спи, все равно только после обеда поедем.

— Поедем? Ты что, тоже едешь?

— Ну раз ты так боишься, ладно уж, немного провожу.

— Спасибо, Тен! — искренне поблагодарила я.

Оборотень замолчал, а я и сама не заметила, как погрузилась в дремоту.

Я проснулась от шума. На кухне за стеной громко разговаривали. Я прислушалась — голоса был исключительно мужские, но голоса Тенлы среди них не было. На мгновение я подумала, что он уехал, не попрощавшись. Тут же пришел испуг: я боялась. Изо всех сил делала вид, что это не так, но все же до трясучки боялась. Дорога с незнакомыми оборотнями, а потом и целая община… Нежить — это не люди. Два исключения в виде Тена и Тон еще ни о чем не говорят.

— Тенла, ты здесь? — едва открыв глаза, позвала я.

Оказалось, он сидел рядом и читал мятую книжку с разлохмаченными страницами. Я посмотрела на обложку и хихикнула. Это был один из любовных романов, что приносила нам с Тонрой соседка.

— Я тут, — не отрываясь от чтения, сказал оборотень. — Вовремя проснулась, скоро тронемся.

— Ты бы мог уехать. Правда, тебе незачем меня провожать, — покривила душой я.

Тенла глянул на меня из-за книжки.

— Нет уж, провожу. Тонра мне потом плешь проест.

— Не разделите с нами обед? — как черт из табакерки, появился в дверном проеме Арбест. — После обеда сразу в путь.

При слове «обед» желудок скрутил голодный спазм. Что поделаешь, я привыкла питаться хорошо. В родительском имении няньки и гувернантки вечно пихали в меня еду, страдая из-за того, что я слишком худая. Наверное, им за это доставалось от мамы.

«Итиль, порядочная аристократка должна порядочно весить!», приговаривала Виесса, принося мне в комнату полный поднос еды. Она таким образом часто отвлекала меня от занятий. Впрочем, от последнего хуже не было, так как теорию я все равно с трудом применяла на практике. Но сколько бы еды в меня не пихали, я все равно была тонкой, как тростинка. Лишь в подростковые годы я набрала вес и перестала походить на скелет, обтянутый кожей.

В Тасшобе от отсутствия хорошего питания я тоже не страдала. Аритта обожала готовить и потчевать едой всех, кто к ней заходил. Ерька, ее внук, жаловался, что после обедов у бабушки тяжело лазить по крышам. Мне тяжело было даже лежать.

При мысли об Аритте мне стало грустно. Будто бы Тасшоба была в другой жизни, а ведь прошло совсем немного времени. Старая хозяйка наверняка ждет от меня письма, а я все не пишу. А может, до Тасшобы дошли плакаты с моим портретом и портретом некромантки (а ведь наверняка дошли, королевские гонцы не халтурят, у них с этим строго) и теперь она считает меня преступницей?

— Итиль, ты что встала? Пошли обедать, — потянул меня за локоть Тенла.

Я вынырнула из воспоминаний и пошла вслед за другом на кухню.

Свежим мясом здесь больше не пахло — источники запаха куда-то унесли. Стол, на котором лежала свиная голова, передвинули в центр и сейчас за ним сидело человек десять мужчин. Все разного возраста и разной комплекции. Единственным сходством были длинные волосы. У молодых парней они были распущены, у мужчин постарше — заплетены в косу-колосок. Все дружно уставились на нас, точнее, на меня.