История русской торговли и промышленности - Иосиф Кулишер

Герман указывает на то, что эта сухопутная торговля доставляет убыток России, ибо привоз больше вывоза, и это, по-видимому, подтверждается приведенными выше сообщениями о приливе звонкой монеты в Силезию. Только благодаря крайней незначительности оборотов по сухопутной границе, общий баланс наш все же получается, по его словам, активный. Общая сумма привоза и вывоза России возросла с 22 млн. руб. в 1762 г. до 50 млн. в 1788 г., причем в последнем году Россия «выиграла» 5 млн.{464}

На той же точке зрения стоят и другие авторы того времени — они не сомневаются в активности баланса (Фрибе, Герман, Шторх, Шерер). Напротив, при «изысканиях», произведенных комиссией о коммерции по поводу «унижения» (падения) вексельного курса, высказывается противоположный взгляд. Курс нашего рубля на Амстердам, равнявшийся в 1787 г. 39 штиверам, стал затем беспрерывно падать и спустя 6 лет дошел до 221/2 штивера, что вызывало сильное беспокойство как среди купечества, так и в правительственных сферах и неоднократные «рассмотрения», «особенные доношения» и «примечания» о причинах падения и «способах возвышения» его. Образовано было даже в 1793 г. «особенное собрание» для «отобрания мнений» у «знатнейших» российских и иностранных купцов и для выслушания их «рассуждений и прений». «Причины» и «способы» указывались весьма разнообразные и многочисленные, причем отчасти уже тогда соображали, что на вексельный курс влияет не один только торговый баланс, но и платежи, вызываемые другими обстоятельствами. Обращали внимание и на нашу задолженность за границей, и на перевод крупных сумм находившейся за пределами России армии. Но наряду с этим предлагали «убавить чрезвычайно умножившийся привоз» предметов роскоши, почему следует «учинить запрещение» привоза «ненужных и роскошных» товаров или по крайней мере обложить их «тяжелыми пошлинами».

При этом уже в 1778 г., когда впервые возник вопрос о вексельном курсе, граф Воронцов указывал на то, что хотя, по таможенным ведомостям, получается выгодный баланс, но, веря более «практике», он полагает, что привоз иностранных товаров гораздо больше показываемого в ведомостях. Это «приватно известно» лицам «кои на торг наш с некоторым вниманием взирают».

В 1788 г., когда комиссия о коммерции вновь «вошла в изыскание всех обстоятельств», касающихся сей самой «материи», она находила, что с того времени, как за таможнями, особенно С.-Петербургской губернии, установлено строгое «смотрение», так что «ни мало от них не стало чиниться послабления», в петербургский порт стали привозить и объявлять в таможне «по большей части тяжеловесные только товары», «кои по тяжести своей к потаенному привозу не удобны». Товары же дорогие, служащие «к одной только роскоши», хотя и выписываются в Россию и здесь «в продажу производятся», но о значительном привозе их в ведомостях не значится, почему «полагать должно», что они «входят сюда мимо портов побочными какими-нибудь путями и едва ли не все с похищением пошлинного дохода». Другую причину упадка вексельного курса комиссия усматривает в «потаенном через пограничные таможни провозе сухим путем» из того самого Бреславля, о котором мы выше упоминали, как и из Лейпцига. И эта торговля «умножается и едва ли не пожирает нарочитую часть баланса нашего по торгу». Развитие контрабанды, по мнению комиссии, «доказывается великим числом денег, которые в биржевые дни нередко перевозятся за море посредством векселей».

Наконец, и «особенное собрание» 1793 г., рассмотрев «со вниманием» «оригинальные подносимые от знатнейших купцов примечания», утверждало, что курс «унизился» из-за «неожиданного происшествия» с русским торговым балансом, который является пассивным даже по ведомостям. Но пассивность его гораздо значительнее, чем о том сообщают «таможенные бумаги», ибо туда не вошли деньги за «бриллианты и всякие дорогие каменья и жемчуга, по почте сюда во множестве присылаемые», как и за «великоценные товары», привезенные «потаенными дорогами». Таким образом, таможенным ведомостям придавалось мало доверия, напротив, серьезное значение приписывалось контрабанде, создающей неблагоприятный торговый баланс{465}.

В 1794 г. президент Коммерц-коллегии, известный поэт Державин, обратил внимание на то, что в этом году баланс нашей внешней торговли показан в ведомости на 61/2 млн. ниже баланса предыдущего года, что означает увеличение ввоза иностранных товаров. От увеличившегося привоза надо было бы ожидать повышенных таможенных поступлений, но оказывается, что это не имело места. При выяснении этого противоречия и недоумения коллегия нашла, что балансовые ведомости вовсе не свидетельствуют об истинном состоянии торговли, а в основе их лежит крупное таможенное злоупотребление, ибо привозные товары, в особенности те, с которых берется пошлина с цены, оцениваются гораздо ниже их стоимости. Если же всем иностранным товарам «дать истинную цену», то выйдет, что «баланс иностранный вряд ли пред нашим не преимуществует», т.е. получается пассивный баланс, не говоря уже о «воровском» «похищении» пошлины{466}.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.

Предметы привоза и вывоза в XVIII ст.

Среди вывозимых за границу товаров, по Шторху, первые места занимают пенька (в 1793 — 1795 гг. в среднем вывезено 3 млн. пуд. на 8,5 млн. руб.) и лен (1,3 млн. пуд. на 5,3 млн. руб.), экспорт которых распределяют между собой почти поровну Петербург и Рига, и железо (3 млн. пуд. на 5 млн. руб.), на 4/5 полосовое железо, причем железо вывозится почти исключительно на Петербург; небольшая часть его вывозится на Таганрог, в южных портах ему принадлежит второе место в области экспорта (первое — хлебу), идет оно туда из Сибири. Не меньшее значение имеет и экспорт сала (1,1 млн. пуд. на 4,7 млн. руб.), вывозимого главным образом из Петербурга, но также из Архангельска. За этими четырьмя товарами следует холст, в особенности фламское полотно, идущее на рубашки неграм в Вест-Индии и Южной Америке, и равендук, из которого выделываются паруса; вывоз обоих сильно возрос со времени войны североамериканских колоний за независимость (в 1758—1762 гг. в среднем 3,9 млн. аршин, в 1793 — 1795 гг. 13,5 млн.), причем он совершается почти целиком на Петербург. Далее хлеб в зерне (в 1793 — 1795 гг. в среднем 403 тыс. четв. на 2,9 млн. руб.) — вывозится больше всего из Риги, в последние годы растет вывоз его из Таганрога — на Черном море он играет первую роль в области вывоза. Пшеница-арнаутка вывозится из Харьковской, Воронежской и Новороссийской губерний гужевым путем в Таганрог; в качестве обратного груза здесь фигурируют вино, бумажные ткани и соленая рыба. Обычно отправителю судна или его доверенному в Таганроге приходится по прибытии туда судна отправлять людей для закупки зерна в деревнях, потому что в портах нет хлебных магазинов для хранения зерна.

Из кож экспортируется главным образом юфть (в 1793—1795 гг. в среднем 139 тыс. пуд. на 2,6 млн. руб.), притом почти исключительно из Петербурга; много вывозится леса — бревен, балок, мачт — прежде всего из Риги, экспортирующей в особенности дуб всех сортов. Лес везется к портам из отдаленных мест, транспорт продолжается обычно два года, а часто и дольше при мелководье или иных препятствиях. Торговцы лесом вынуждены поэтому для иностранного спроса постоянно держать значительные запасы леса; им приходится с владельцами лесов заключать контракты на 2 — 3 года вперед, причем третья часть уплачивается немедленно, остальное постепенно, по мере доставки. Когда лес приходит в Ригу, он уже давно оплачен, и при расчете нередко оказывается, что владелец или поставщик леса еще должен купцу. Последний вынужден, таким образом, уплачивать крупные суммы авансом, но этот риск возмещается растущей уверенностью в сбыте и оживлением судоходства. Число судов, приходящих на Ригу за лесом, составляет от 300 до 400 в год, причем для экспорта мачт годятся только большие суда. Вывоз леса вносит жизнь и в отдаленные местности, не знающие никаких иных промыслов, кроме лесного, и увеличивает циркуляцию денег вследствие крупных сумм, затрачиваемых на транспорт леса. Эти расходы втрое превышают цену леса на месте. Лес, который на месте стоит 58 тыс. руб., продают иностранному покупателю за 329 тыс. руб., т.е. в 6 раз дороже, ибо к 58 тыс. присоединяются 173 тыс. расходов за перевозку, 52 тыс. вывозных пошлин и 46 тыс. прочих расходов, процентов за капитал и барыш торговца. Так что половина всего затрачиваемого капитала идет на расходы, и сумма, равная покупной стоимости на месте, идет в казну.

Вторую группу составляют следующие товары, вывоз каждого из которых превышает 300 тыс. руб. Пеньковое и льняное семя (1,4 млн. руб.), вывозимое из Риги. Сукно, именно грубые деревенские ткани, вамал (1 млн. руб.), идущие по сухопутной границе из Риги в Литву и Польшу. Пеньковое и льняное масло (231 тыс. пуд. на 702 тыс. руб.). Канаты не только для приходящих судов, но и по заказам из Америки, Лиссабона, Копенгагена (143 тыс. пуд. на 459 тыс. руб.). Свиная щетина (21 тыс. пуд. на 448 млн. руб.). Рыбий клей (4 тыс. пуд. на 421 млн. руб.), вывозимый почти исключительно на Петербург и главным образом англичанами, которые пользуются им при выделке пива и портера, а также сбывают его испанцам, португальцам и французам для прибавления его к вину. По опубликованному английской факторией в Петербурге списку экспортированных товаров, вывезено было на английских судах в 1753 — 1768 гг. 1—2 тыс. пуд. белужьего клея, а в конце 80-х годов по 4 тыс. пуд. (в 1788 г. даже 6850 пуд.). Поташ (121 тыс. пуд. на 388 тыс. руб.). Меха (355 тыс. руб.), экспортируемые главным образом сушей в Турцию (вероятно, много контрабандой, несмотря на невысокую пошлину), где они являются важнейшим объектом русского привоза и излюбленным предметом роскоши, признаком не только богатства, но и знатного и высокого положения. Вывозится соболь, который носит султан в торжественных случаях; горностай, предназначенный для женского платья и для богатых турок, по словам Шторха, праздно сидящих целый день на диване и поглаживающих свою бороду или горностаевые хвостики; белки, черные лисицы, которые имеют право носить только паши; меха неродившихся ягнят, идущие на шапки знатным грекам, господарям Молдавии и Валахии и драгоманам. Торговля мехами находится всецело в руках России, и попытка англичан заменить русские меха канадскими не удалась. Воск и восковые свечи (17 тыс. пуд. на 346 тыс. руб.), вывозимые главным образом из Петербурга, частью из Архангельска и Риги, в Италию и другие католические страны. Мыло (60 тыс. пуд. на 254 тыс. руб.), зола и деготь (291 тыс. пуд. на 248 тыс. руб.).