Опция номер (СИ) - "FlatWhite"

— Да меня и сейчас это не смущает, — пожимает плечами Такеши. — Хочешь, ходи.

Хаято прикрывает глаза. Или он не ревнивый, или тупой. Хочется верить в первое, но жопа чует — второе.

— Ты между нами… выбираешь?

— Я не… — Хаято затыкается, осенённый идеей. Офигенная отмазка потянуть время до обмена сознаний. Он хватается за спасительную соломинку и набирает побольше воздуха в грудь: — Сегодня утром Хибари предлагал… хм… честные отношения с чёткими обязательствами.

— Ты успел согласиться? — Такеши останавливает его, удерживая за локоть.

— Нет. Не ожидал от него такого.

— Что ты собираешься делать? — осипшим голосом спрашивает Такеши.

У Хаято от кончиков пальцев по плечи руки дрожат. В жизни таких стрёмных разговоров всего-то и было… Один раз, с Шамалом. И дрожь тогда била не меньше.

— Наверное, отпущу внутреннюю омегу. Я никогда у неё не спрашивал, кто ей физически нравится больше.

Почти всегда перед течками последнее, что он видел, закрывая дверь, было лицо Хибари. Но Хаято не представлял конкретно его.

Образ «того самого» альфы оставался размытым: сильный, высокий, темноволосый. Ощущение защиты и доверия было в сто крат важнее цвета глаз. О большем он старался не думать.

— Я надеялся только на свои мозги и благоразумие. Конечно, последние полгода сделали меня намного сильнее. Но этот подход больше ни к чему не привёл. Не мозгами нужно решать, с кем опять становиться слабым.

— Это делается…

— Жопой, — убеждённо выдаёт Хаято.

— Сердцем, — заключает Такеши.

— Хренов романтик.

Такеши смеётся:

— Хорошо, давай обоим дадим волю. Я хочу, чтобы они были единодушны в своём выборе.

Хаято улыбается и грустно выдыхает, когда тёплые губы Такеши касаются его щеки:

— Я вот не сомневаюсь.

Такеши не страшно дать ему выбор. Ближе друг друга у них никого нет. То, что для Хибари в новинку: вместе возвращаться со школы, ходить на каток или вместе ночевать — для Такеши само собой разумеющееся.

Они так делали не раз. С чего бы Хаято что-то менять?

***

Оставаться один на один с мыслями невыносимо, поэтому Хаято выпускает Ури. Она немного отвлекает от горящего на щеке поцелуя и собственной растерянности: шмыгает по квартире, стучит когтями по полу. Лучше, чем ничего.

Хаято падает на кровать.

Джи усаживается на сиденье возле пианино и скрещивает ноги, опирается локтем о лакированную деревянную крышку.

— Что? Я опозорил имя хранителя урагана?

— Нет. Мне понятен твой мотив, — говорит Джи. — Но, если будешь работать недостаточно тонко, столкнёшь лбами двух хранителей. Тебе повезло, что Такеши неконфликтный и Хибари вас не слышал.

— Да. Он бы устроил нам камикорос. — Нос и челюсть Хаято заранее пульсируют от боли. Опасность не миновала — от Кёи ещё прилетит.

— Ситуацию надо сгладить. Отношения в семье не должны пострадать. Особенно сейчас, когда Хибари стал относиться к ней… снисходительнее.

— Я не умею смягчать углы. — Он и «сгладить»? Хаято не смешно. — Это по части Ямамото.

Джи нетерпеливо взмахивает рукой:

— Подумаем об этом позже. — У него не настолько большой запас пламени, чтобы тратить на подростковые сопли. Если не угаснет, тогда уж подотрёт. — Сейчас важнее доктор и Бьякуран. Ты решил отказаться от их предложения, я правильно понял?

Хаято скрещивает руки и прячет лицо в сгибе локтя. Он гадал, что должен увидеть для принятия решения, но это в очередной раз оказалось лишённое улыбки лицо Такеши.

— Ямамото без подавителей не сможет. Какой смысл печься о нём в одном мире и подвести во втором? Может, Бьякуран согласится на другой обмен?

— Всё зашло так далеко, что я слабо в это верю.

— Выйди с ним на связь ещё раз. Это же не противозаконно по меркам Вендиче — просто поболтать с ним?

— Думаю, после прошлого «звонка» он оборвал связь с кольцами. Я больше не чувствую его след, поэтому придётся вытягивать на диалог через врача.

Хаято ударяется в пессимизм:

— А если он не станет менять условия и скажет, что вариант только один?

— Тогда убеди всех, что невосприимчивость исчезла, и ты подобрал таблетки, которые работают. Они потеряют интерес. Вряд ли миров с твоей проблемой так уж много, — предполагает Джи. — Может, эти два — единственные, вот почему они в вас вцепились.

— Легко сказать! Я не могу силой воли остановить течку. Даже если втихаря начну сперму альф в задницу впрыскивать — это не сработает. — Он представляет себя с «чудотворным» шприцом и давит рвотные позывы. — Джи, выхода нет, кроме как отпиздить Бьякурана.

— Не выйдет, если он будет скрываться. Думаешь, крылатый без всяких причин оборвал связь с кольцами и не показывает свой божественный лик?

Хаято переворачивается на бок и подгибает колени. Хреново. Оставаться здесь — совсем крайний случай, если даже босс с Реборном ничего не придумают. Придётся им рассказать, когда все другие варианты провалятся.

— Я займусь поиском и разработкой собственного подавителя.

— Хаято, после экспериментов с разными травками-муравками ты или сдохнешь, или организм воспримет их как очередные яды и выработает иммунитет и к ним тоже. И ещё на добрую долю лекарств, которые на тебя пока действуют. Поэтому я бы не был таким радикальным и начал с безопасных способов.

— Каких?

Джи подпирает рукой подбородок.

— Начни спать с альфами. Может, организм чуток успокоится, и, получив здоровую порцию секса, станет посговорчивее. Ты ведь не пробовал. А потом вернёшься в свой мир, где задница останется девстенно нерастянутой.

— Сомневаюсь, если учесть, что я нашёл презервативы в тумбочке здешнего Хаято.

— Тем более. У жопы одна судьба.

Хаято зло комкает одеяло. Физика и химия тесно связаны, но решение, мягко говоря, так себе. Шансы малы.

— И с кем из них я, блядь, должен спать? С Ямамото? С Хибари? В моём мире между нами ничего нет, а тут Хаято ночевал у него. У альфы ночевал. И Хибари был пипец как серьёзен на его счёт!

— Не раздувай из этого проблему.

Джи задумывается. Два сильных влюблённых альфы — то, что лишним омеге в мире мафии не будет. Если преемник правильно выстроит отношения, в награду получит крепкий костяк и защиту на всю жизнь не только для себя, но и всей Вонголы. Актуально, если надо удерживать Ямамото от полного ухода в бейсбол и не отпускать гордое облако далеко от семьи.

На окраине памяти взмётывают хвосты воспоминания, как первое поколение чуть не потеряло Алауди.

— Бери пример с Тсуны. Вот кто прекрасно справился. Даже не с мужчинами — с женщинами, края ревности которых не видно. И в семье осталась тишь да гладь.

— Босс просто им не отказывал. Они сами на нём повисли.

— И Киоко тоже?

— Ладно, нет… Но я не хочу разыгрывать из себя роковую омегу.

— Тсуна не разыгрывал рокового альфу. Он вообще бета, вот кто должен быть в принципе неинтересен. Но справился. Правда, побегал в трусах по городу пару десятков раз. Но мы так делать не будем.

— В смысле босс неинтересен?!

— Ляг обратно, — приказывает дух. — Не надо мне тут втирать про его невьебенную сексуальность. Я слишком стар, чтобы над этим смеяться.

Хаято лёг.

— Лучше скажи что-то дельное. Я вообще не понимаю, как балансировать между ними. Потеряю доверие обоих, если буду морочить им голову.

— Ну и не морочь, — легко произносит Джи. — Достаточно оставаться таким же искренним и прямым. Ты сам в последний раз тащил Хибари на каток. И Ямамото обнял, потому что хотел. Нормально. Это и будем использовать.

Хаято непонимающе таращится на предшественника.

— Ты ведь по-настоящему начал сомневаться, а не просто ударился в альтруизм из-за заботы о чувствах другой версии. Я прав?

Джи с интересом наблюдает за ним. Вот как получается, когда думаешь: за всю жизнь будет только кто-то один и выбора на самом деле нет. Паренёк серьёзно полагал, что это может быть только Ямамото, когда тот подрастёт и станет серьёзнее? Если тот не влюбится в кого-то другого?