Охота за наследством Роузвудов - Маккензи Рид

Еще одна долгая пауза.

Майлз: Ты же знаешь, что да.

Я делаю глубокий вдох.

Я: Если тебе позвонит мой дядя и спросит, где я, скажи, что я у тебя. Пожалуйста.

Майлз: Хорошо.

И затем:

Майлз: Но не заставляй меня, плача, рассказывать какому-нибудь репортеру, как я мог спасти тебя, если бы сказал правду. Во что бы ты ни ввязалась, оставайся в живых, мертвецов не хоронят в шмотках от кутюр.

У меня вырывается смех. Еще два дня назад остаться в живых не казалось мне трудной задачей. Теперь же это чертовски сложно.

Я: Звучит трагично.

Я вздрагиваю, услышав стук в дверь.

– Минуточку! – кричу я, выключив телефон и повернувшись к раковине, чтобы умыться холодной водой.

Все сейчас кажется слишком близким, как будто плиточные стены надвигаются на меня со всеми микробами. Я включаю горячую воду, надеясь, что она приведет меня в чувство, но она только обжигает.

– Ты в порядке? – Это голос Лео. – Куинн и Калеб уже вернулись.

– Да, со мной все хорошо.

Я думаю, что он ушел, но он стучит опять.

– У меня три сестры. И я могу отличить, когда тот, кто заявляет «Со мной все хорошо», говорит неправду.

Уходи. Но я не могу произнести это слово. Я вообще не чувствую ни языка, ни губ. Мне кажется, что в легких нет воздуха, и кончики пальцев словно онемели. Потому что внезапно я стала человеком, которому надо напоминать, чтобы он остался в живых. За мной охотятся типы с пистолетами. Хуже того – возможно, я теряю рассудок, возможно, это ночное нападение или какая-то его часть – это только плод моего воображения, или…

– Лили Роуз?

Не раздумывая больше ни секунды, я распахиваю дверь и несколько раз глубоко вдыхаю душный воздух. Лео протягивает мне пластиковый стаканчик.

– Я взял тебе фруктовую газировку.

Я больше не могу сдержать рыданий.

Он шокированно смотрит на напиток, будто тот оскорбил мои чувства.

– Э-э-э… у них есть и другие вкусы.

Я хватаю его за рубашку, втаскиваю в туалет и тут же запираю дверь, прежде чем кто-то успеет что-то заметить. Мне надо овладеть собой. Мне это просто необходимо.

– Я позвонила дяде. – Я хожу по тесному туалету взад-вперед, пытаясь успокоить дыхание. Зрение сужается, теперь я вижу все как в туннеле. Я сжимаю края раковины, чтобы не вырубиться и не упасть. Когда я вцепляюсь в них, это напоминает мне о порезе на ладони. Боль в ней немного проясняет мозги. – Он сказал, что с моей дверью все в порядке, но я точно знаю, что кто-то гнался за мной прошлой ночью, пока я не оказалась в твоем доме. Я… должно быть, они вернулись и заменили сломанную дверь – это звучит неправдоподобно, но…

– Я верю тебе, – перебивает Лео. Затем медленно поворачивает меня к себе, чтобы я посмотрела ему в глаза. Задняя поверхность моих бедер прижимается к потрескавшемуся фаянсу раковины, он холодит их через лосины, когда я взгромождаюсь на нее, и это немного приводит меня в чувство. – Ты была так испугана той ночью. Я никогда тебя такой не видел. Я знаю, что ты это не придумала.

Я с усилием втягиваю воздух через нос, делаю три глубоких вдоха и вытираю глаза. То, что он верит мне и не считает, что я это все придумала, расширяет туннель, в который превратилось мое зрение.

– Кто-то хочет меня убить, – говорю я, и на меня вдруг обрушивается вся серьезность этого заявления.

– Я предпочитаю думать, что кто-то хочет убить нас. Ты же знаешь, мы команда.

Я фыркаю сквозь слезы:

– Почему-то это меня ничуть не успокаивает.

Я вспоминаю, как Калеб не хотел впутываться в это дело. Если что-то случится с ним, или с Куинн, или даже с Лео…

– Мы все в деле, – напоминает Лео.

Он стоит так близко, что его талия оказалась между моих колен. Меня охватывает странное желание притянуть его еще ближе, но я заставляю руки остаться на краях раковины.

– Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. Или с остальными. Именно поэтому бабушка и выбрала меня.

– Выбрала тебя?

Он гордо выпячивает грудь.

– Нас. Бабушка выбрала нас не просто так. У каждого есть своя роль. Очевидно, что именно благодаря Калебу мы смогли продвинуться так далеко. Он очень умен, всегда готовится к худшему, и каждой команде нужен кто-то вроде него. Куинн непредсказуема, она на пятьдесят процентов состоит из ярости, а на пятьдесят – из хаоса. Она вдохновляет нас, чтобы мы не сбились с пути. Это полезно для поддержания морального духа. А что до меня, то я выполняю роль физической поддержки. На льду мне доводилось участвовать во множестве драк, так что, если надо, я могу показать зубы. И я все-таки сумел оторваться от тех, кто преследовал нас.

– И направил нас наперерез поезду, приближавшемуся на всех парах.

Он игриво тычет меня в бок.

– Это детали. Я хочу сказать, что буду сражаться за тебя. Чего бы мне это ни стоило.

От его слов у меня опять перехватывает дыхание, хотя и не так, как несколько минут назад. Я смотрю на него:

– А какова моя роль, Лео Джеймс?

Я не знаю, почему так назвала его, но, услышав полное имя, он сглатывает.

– Ну, поскольку ты Роузвуд, все вращается вокруг тебя. Так что, думаю, в каком-то смысле ты наш лидер. В промежутках между нервными срывами.

Мой голос звучит тихо:

– Сейчас я не чувствую себя лидером.

Лео протягивает мне фруктовую газировку.

– Это потому, что ты была на волосок от смерти. После такого вполне нормально повесить нос.

Я смеюсь, и слезы высыхают, когда я беру у него напиток. Он отстраняется, и по какой-то причине мне этого не хочется. Я хочу, чтобы мы могли остаться здесь, забыв, что на нас охотятся, и не думая о деньгах, которые нам еще предстоит найти. Хочу запустить руки в его растрепанные волосы и…

– Нам надо вернуться, – говорю я, чтобы перестать думать об этом, затем делаю отвратительно громкий глоток. И то, что заискрилось между нами, что бы это ни было, сходит на нет, и это, вероятно, к лучшему.

Он улыбается, и мы вместе возвращаемся к фургону.

– Ты думаешь, мы в самом деле найдем сокровище? – спрашиваю я.

– Да, я так думаю. – Что-то мелькает в его глазах, как будто он