Митридат - Полупуднев Виталий Максимович

За пологом шатра боспорец задержался, желая лучше расслышать, что говорил царь приближенным.

– Я не могу сейчас снять осаду, – рубил стальной голос, – весь мир будет смеяться надо мною, скажут, что Митридат отступил от Халкедона, отменил сражение с Лукуллом и не взял Кизика! Нет, на войне так не поступают! Пока я выслушиваю разноречивые советы, время идет, войско топчется на месте, я терплю неудачи… Повелеваю – покончить с городом в грядущий день! Как взойдет солнце – возобновить штурм!.. Идите, действуйте!

Люди, появившиеся у царского шатра, чуть не сбили Асандра с ног. Ему удалось узнать еще одну новость, так как тканые стены царского шатра хорошо пропускали звуки. Он услышал, как доверенный евнух распростерся перед Митридатом и сообщил ему:

– О великий государь!.. Твой советник Луций Магий упал грудью на меч! Он лежит мертвый в своем шатре!

– Вот он, справедливый суд богов! – заключил царь вещим тоном провидца. – Идите, оставьте меня, я принесу жертву Фемиде!

XX

«Ливийский флейтист» ослабел, он уже не имел силы перевертывать корабли и выбрасывать их на берег, как несколько дней назад. Его теплое, умиротворенное дыхание наполняло паруса, и боспорская флотилия весело пенила воды Понта Эвксинского, распростившись с Анатолией, страной южного солнца и разрушительных войн.

В тесной каюте стоит стол, на который падают игральные кости. Панталеон скребет бороду толстыми пальцами и глубокомысленно щурит глаза на партнера. Евлупор вытряхивает кувшинчик, весело скаля зубы. Сегодня ему везет, он выигрывает уже шестой раз подряд.

– Фортуна польстилась на твою силу, о витязь! – говорит Панталеон, одной рукой бросая на стол медную монету, а другой наливая вино в турий рог.

– И на красоту! – рассмеялся Евлупор, причем глаза его совсем спрятались под мохнатые брови, а нос казался единственным местом на лице, не покрытом клочьями колючих волос.

– Может, и на красоту, – соглашается Панталеон, пожимая плечами, – ибо сам злой дух не поймет, что именно нравится женщине у мужчин… А тебя, такого небритого, большого, с корявыми руками, женщины любят! Вот и Фортуна удостоила тебя своим вниманием!.. Скоро ты будешь навархом Митридата!

Евлупор смеется добродушно. Он с десятью боевыми кораблями сопровождает боспорский караван в обратном плавании. Предусмотрительность не лишняя. Асандр заполнил опустевшие трюмы объемистыми тюками тканей, связками позолоченного оружия и глиняными бочонками, очень тяжелыми; содержимое их не было известно Асандру. Судя по сильному конвою из боевых триер, в бочонках было немалое богатство, отправляемое дальновидным Митридатом на Боспор, в распоряжение Махара. Море кишело пиратами, для которых суда с царскими сокровищами явились бы лакомой добычей.

Все матросы-боспорцы счастливы, что возвращаются домой, оставив позади грохочущий ад великой войны. Они получили завидное жалованье, одарены царем и имеют основание быть довольными.

– Теперь да помогут нам боги добраться до Пантикапея без большой беды! – говорят они, стоя на палубе и опасливо поглядывая на море. И хотя Понт Эвксинский безмятежно спокоен, все знают, как обманчиво это спокойствие. Оно таит в себе угрозу страшных бурь и пиратских нападений.

Асандр с капитанского мостика вглядывается в даль, испытывая ломоту в глазах от оранжевых бликов предзакатного солнца, прыгающих по ленивым волнам. Доволен и он, так как выполнил возложенное на него трудное дело, испытал милость и ласку царя, счастливо избегнул царского гнева, получил немалые награды. Среди кораблей – два его собственных! На них погружены дары, полученные от Митридата, и кое-что выменянное у жителей чужой страны на хлеб, который стал здесь большой ценностью. На тех же кораблях находятся и рабы, также дарованные Митридатом взамен освобожденного Гиерона. Еще две такие поездки – и Асандр мог бы стать в один ряд с наиболее состоятельными гражданами Пантикапея.

Только вот добраться бы до дому благополучно!

И, словно в ответ на эти опасливые мысли, на горизонте появляются рыскающие суда пиратов. Тех пиратов, которые не пошли на службу к Митридату и не связали своей судьбы с судьбой воинственного царя, предпочитая оставаться свободными хищниками голубых просторов.

Впрочем, это не первое их появление, видели их и накануне. Тогда они кружили, высматривали, подобно стае волков, преследующих отару овец. Сейчас их значительно больше, они смело идут на сближение, развертываются в широкую линию, как бы намереваясь окружить караван.

Взяв в руку деревянный молоток, Асандр ударил в гонг. Такие же звуки раздались и на других судах. На палубах поднялась суматоха, замелькали копья, вспыхнули на солнце медные шлемы. Игроки прислушались, оставили кости на столе, схватились за оружие и поспешили на палубу.

– Это те же, что и вчера, – спокойно произнес Евлупор, прикрывая глаза ладонью, – но есть и другие, покрупнее! Возможно, хотят попытать счастье!

Евлупор, пройдя школу морского пиратства, хорошо изучил повадки бывших собратьев. Подумав, выпрямился, его глаза сверкнули отвагой.

– Разреши, Асандр, я отгоню их! Нападать первым – это самое лучшее, когда имеешь дело с морскими разбойниками!

– Кому знать это, как не тебе! – рассмеялся Асандр. – Попробуй!

XXI

Узники сгрудились в темном трюме, задыхаясь от тесноты и спертого воздуха. Хуже всего было то, что трое заболели и просили не говорить об этом жестоким хозяевам, которые не замедлили бы выбросить их за борт. Здоровые не выдавали больных, но и не проявляли к ним особого внимания. Каждый думал о себе. При слабом свете подвешенного на цепочке светильника можно было разглядеть всклокоченные головы и вспыхивающие отчаянием глаза.

– Пить! – просили пересохшие губы больных.

– Нет воды! – раздраженно отозвался басовитый голос из темного угла. – Мы все скоро умрем от жажды!

Все они пленники, вместе оказались случайно, были озлоблены, так как видели впереди лишь смерть или позорное рабство.

– Стать рабом плохо, но все же лучше, чем умереть! – говорит кто-то негромко.