Токсичные тени - Тим Каррэн

Я вырвался и вытащил себя в проход.

Теперь я видел Рошланда и Барбера. Их бледные, бескровные лица искажали неровные ухмылки. Они назвали моё имя и двинулись вперёд вместе с остальными. Моя кожа стала горячей, затем холодной, затем снова горячей при виде их. Моя голова гудела от шума. Я вытащил из-за пояса пару гранат с белым фосфором, оторвал чеки и бросил их за собой, в комнату. Я пробежал метров десять-двенадцать, а потом раздался сильный взрыв, за ним ещё один и едкая вонь фосфора. В пещере было ярче полудня, огонь извергался во все стороны, окутывая бешеных пламенем. Я слышал их вой и мычание, и это сводило меня с ума. Но я слышал это только секунду или две, а потом раздался огромный, разрывающий взрыв, и волна жара подняла меня и подбросила на десять футов в воздух. Я врезался в стену пещеры и вырубился.

Я пришёл в себя через некоторое время, и всё было тихо.

Моя голова была в крови, и я был опалён, бóльшая часть моих волос сгорела... до сих пор не вернулись, как вы можете видеть.

Воздух был пропитан тошнотворным зловонием кремированной плоти. Я подумал, что комната, должно быть, была полна газов от разлагающейся плоти и гуано. Достаточно, чтобы вызвать адский взрыв, когда воспламенился белый фосфор. Комната обвалилась, похоронив то, на что ни один человек никогда не должен был смотреть. Я выбрался из пещеры, наконец, пьяно падая на утренний воздух. Дождь всё ещё шёл, и это было так хорошо.

Я мало что помню после этого. Я просто бежал и бежал, день и ночь, уверен, что они были позади меня, шепча моё имя.

Как-то, рассказали мне позже, я наткнулся на разведывательный патруль, и они меня подобрали. Следующие четыре месяца я провёл в военно-морском госпитале на Гавайях.

Точнее, в психушке.

Мне никто не поверил.

По крайней мере, так они говорили... но это как-то не вяжется со всеми посещениями начальства, разборами полётов. И это, чёрт возьми, никак не вязалось с визитами, которые я получал от группы врачей, которые, как я знал, работали на Агентство, или со всеми комплексными медицинскими осмотрами, которые они мне проводили. Если меня лечили от боевой усталости в психиатрической больнице, зачем все эти чёртовы тесты? Неужели они действительно думали, что я был настолько глуп, чтобы поверить, что они лечили такую ​​​​проблему постоянными образцами крови, кожи и костного мозга? А как насчёт всех нейролептиков - лития, торазина, фенобарбитола, других названий, которые я даже не мог произнести, - почему именно эти препараты? А как насчёт той команды врачей Агентства (кстати, носивших слишком простые имена Смит, Джонс и Джонсон), которые в час ночи накачали меня лекарствами и утащили в какое-то место, похожее на кабинет доктора Франкенштейна и три дня сканировали мне мозг?

Нет, с тех пор я разговаривал с другими ветеранами, которые устали от боевых действий, и они никогда не привлекали к себе такого внимания, как я. Они считали себя счастливыми, если врач заходил к ним каждые несколько дней. А я? У меня была своя команда специалистов.

В палате был один пехотинец. Его звали Рамирес. Он знал, что такое "Смеющийся человек". Он сказал, что до него доходили слухи, что они прекратили опрыскивание, потому что горстка обнажённых гуков сошла с ума и уничтожила взвод Первой кавалерийской дивизии вдоль демилитаризованной зоны. В дивизии был корреспондент New York Times. Они так и не нашли его голову.

Меня уволили с почётом, военно-морской крест по непонятным причинам отправили домой. Тридцать лет назад. Вот и всё, люди, всё, что я могу вам рассказать о том, что я видел, что не даёт мне покоя по сей день. Псих? Может быть. Но это не значит, что я не прав. Просто оглянитесь вокруг. Тридцать лет и полмира отсюда.

Теперь это вернулось домой.

Боже, храни Америку.

- ТОКСИЧНЫЕ ТЕНИ -

19.

Это была долгая история.

Такая история, что какое-то время никто ничего не говорил. Они даже не смотрели друг на друга. Если бы это было вчера или даже сегодня днём, все заинтересованные стороны немедленно отбросили бы это как чистую чепуху. Но после того, что они все видели, все были свидетелями... они всё поняли, обдумали.

Молчание наконец нарушил Лу Фроули.

- Но это было во Вьетнаме. Как... как такое могло случиться здесь? Я имею в виду, чёрт, я буду первым, кто признает, что ничего не смыслит в биологической войне или во всём этом дерьме, но какого чёрта всё это здесь распыляют?

Джонни погладил усы.

- Я много думал об этом.

- И что ты решил? - сказал Бен.

- Давайте просто посмотрим на факты. После войны я провёл некоторые исследования по этому поводу. Немногое - мало что можно узнать - но кое-что. То, что я знаю, исходит от других ветеранов. Парень из Министерства по делам ветеранов в Айрон-Маунтин сказал мне, что самолёты, производившие распыление, принадлежали подразделению ВВС под названием пятьдесят седьмая группа тактических бомбардировщиков, - он оглянулся на измученные лица, окружавшие его. - Вероятно, это ничего не означает для любого из вас. Но если бы я сказал, что это конкретное подразделение всё ещё существует и базируется на авиабазе Пирс Нулан, это могло бы начать иметь смысл.

Лу пожал плечами.

- Извиняюсь, но я всё ещё не понял.

Однако глаза Бена расширились.

- База ВВС Пирс Нулан примерно в двадцати минутах отсюда.

- Вот именно, - сказала Лиза.

Джонни кивнул.

- Что вы знаете об этом месте?

- Нечего знать, - сказал Бен. - Это высокий уровень безопасности, я это знаю. Это закрыто для публики. Мой двоюродный брат работает сантехником. Его фирма выиграла тендер на модернизацию тамошних котлов. Он сказал, что для входа нужно пройти через