Сады Луны - Стив Эриксон

– Нет, Молодой Тук, – сказала Лорн тоном, не допускающим возражений. – Мне ты нужен в Засеке, я хочу знать все о легионах, Дуджике, Тайскренне. Лучше опоздать на несколько дней, чем приехать неподготовленной. Нет, хватайся за мою руку и поедем.

Тук повиновался.

Когда он опустился в седло позади Лорн, его кобыла оступилась и покачнулась. И он, и адъюнкт чуть не упали. Они обернулись поглядеть на Аймасса, стоящего у них за спиной. Он поднял голову.

– Курган сказал-таки правду, адъюнкт, – произнес Онос Т’улан.

Тук почувствовал, как она напряглась.

– И что он сказал?

– Мы на верном пути, – отозвался Аймасс.

Тук как-то сразу понял, что тот путь, о котором толкует это создание, не имеет ничего общего с путем, который ведет на юг, в Засеку. Он бросил прощальный взгляд на курган и на Оноса Т’улана, пока Лорн в молчании разворачивала лошадь. Предметы вокруг, казалось, не могут скрывать никаких секретов, однако реакция Лорн была такова, что волосы зашевелились на затылке у Тука, а шрам на месте утерянного глаза начал отчаянно зудеть. Тук чертыхнулся про себя и начал скрести шрам.

– Что-то не так, Молодой Тук? – спросила Лорн, не оборачиваясь.

Он немного подумал, прежде чем ответить.

– Расплата за слепоту, ничего более, – сказал он.

Капитан Паран метался по небольшой комнате. Это просто безумие! Все, что ему было известно, – это то, что его спрятали, а ответы на все вопросы находятся там, где постель волшебницы, страдающей от непонятной лихорадки, и где торчит эта злобная кукла, чьи нарисованные глаза следят за ним с неослабевающим вниманием.

Его преследовали смутные воспоминания о каких-то скользких холодных камнях, скрипящих под его ногтями, затем все силы покинули его тело, затем в комнате появилась большая собака – Гончая? – собака, дыхание которой несло смерть. Она пришла убить женщину, а он остановил ее, но как – этого он не мог вспомнить.

Его не отпускало подозрение, что собака не умерла, что она еще вернется. Кукла на большинство его вопросов не отвечала, а когда и говорила что-то, в голосе ее сквозили угрозы. И, хотя чародейка была больна, одно ее присутствие, сам факт его существования были достаточны, чтобы Хохолок не смел осуществить своих угроз.

Где был Вискиджак? Неужели сержант отбыл без него? Как это увяжется с планами адъюнкта Лорн?

Он прекратил беготню и повернулся к чародейке, лежащей в постели. Хохолок рассказал ему, что она каким-то образом спрятала его, когда появился Тайскренн, верховный маг, почуявший присутствие собаки. Паран ничего этого не помнил, он только не мог понять, как женщина смогла осуществить все это после той переделки, в которую попала. Хохолок заявил, что для этого ей даже не понадобилось открывав свой Путь, волшебница сделала все инстинктивно. Паран ощущал, что марионетка в ярости оттого, что сила использована неявно. Казалось, что Хохолок жаждет ее смерти, но либо не может, либо боится ускорить ее. Существо бормотало что-то о защите, которую волшебница использует против него.

Но Паран не обнаружил ничего, что могло бы препятствовать ему, когда он ухаживал за ней в те моменты, когда лихорадка была особенно сильна. Кризис разразился прошлой ночью, и Паран чувствовал, что его пациентка сейчас на пороге чего-то. Она спит, но если в ближайшее время она не проснется, ему придется действовать по своему усмотрению: покинуть это убежище, может быть, найти Молодого Тука, причем как-то избежать Тайскренна и его шпионов, чтобы сохранить их местонахождение в тайне.

Невидящим взглядом Паран уставился на волшебницу. Мысли роились у него в голове. Медленно-медленно что-то новое пробилось в его сознание, он моргнул. Глаза женщины были открыты и глядели прямо на него.

Он сделал было шаг к ней, но замер от первых ее слов.

– Я слышала, как упала монета, капитан. Кровь отлила от лица Парана. Смутное воспоминание всплыло в его памяти.

– Монета? – переспросил он почти шепотом. – Вращающаяся монета? «Голоса богов, покойников. Завывание Гончих. Моя память похожа на причудливый узор ковра».

– Больше она не вращается, – ответила женщина. Она рывком села на кровати. – Что ты помнишь?

– Не слишком много, – ответил капитан, подивившись тому, что говорит правду. – Кукла даже имени твоего мне не сказала.

– Порванный Парус. Я ведь была с Вискиджаком и его отрядом, – казалось, что пелена, застилающая ее взор, вдруг упала. – Я должна была заботиться о тебе, пока ты не поправишься.

– Полагаю, что так оно и было, – ответил Паран. – Я ответил тем же, вернул долг с процентами, чародейка.

– Да, верно. Что же теперь?

Глаза Парана широко распахнулись.

– Как, ты не знаешь?

Порванный Парус пожала плечами.

– Но это просто смешно! – воскликнул он. – Я понятия не имею, что здесь творится. Меня будят, оставляют в компании полумертвой ведьмы и говорящей куклы, и ни одного известия о моей новой команде. Они уже ушли в Даруджистан?

– Я не могу ответить на все твои вопросы, – пробормотала Порванный Парус. – Все, что я могу тебе сказать, это то, что сержант хочет видеть тебя живым, поскольку ему важно знать, кто пытался тебя убить. Мы все хотели бы это знать.

Она умолкла, выжидая.

Паран изучал ее круглое призрачно-бледное лицо. В ней было что-то такое, что заставляло забыть о ее физическом облике, пренебречь им. Капитан поймал себя на том, что ведет себя не так, как всегда. Он видел перед собой лицо друга, а он не мог припомнить, когда такое случалось с ним в последний раз. Из-за Порванного Паруса капитан чувствовал себя не в своей тарелке. Он чувствовал, что спускается по спирали, в центре которой находится волшебница. Спускается? Может быть, поднимается. Он не был уверен, это-то его и беспокоило.

– Ничего из этого я не помню, – ответил Паран. И это было не совсем ложью, хотя и выглядело как ложь в глазах чародейки, глазах, прикрытых тяжелыми веками.

– Мне кажется, – добавил Паран, несмотря на ее недоверие, – их было двое. Я помню разговор, хотя и был мертв. Мне так кажется.

– Но ты слышал вращение монеты, – сказала Порванный Парус.

– Да, – ответил он, озадаченный. – И даже более... Я оказался в каком-то месте... Желтый мертвый свет, хор стенаний, мертвые головы...

Порванный Парус кивнула, как будто подтвердились ее подозрения.

– Бог вмешался, капитан Паран. Вернул тебе жизнь. Ты можешь решить, что он сделал это просто так, но я боюсь, что благотворительность ему не свойственна. Ты понимаешь?

– Меня использовали, – без выражения произнес Паран.

– И тебя это не волнует? – подняла она бровь. Паран пожал плечами и отвернулся

– В этом нет ничего нового, – пробурчал он,

– Я понимаю, – спокойно ответила Порванный Парус. – Значит, Вискиджак был прав. Ты не просто новый капитан, ты что-то большее.

– Это мое дело, – отрезал Паран, избегая ее взгляда. Затем он поглядел ей в глаза, лицо его потемнело. – А какова твоя роль во всем этом? Ты за мной ухаживала. Зачем? Служишь своему богу, да?

Порванный Парус захохотала.

– Не совсем так. Я бы для тебя не смогла сделать так много. Опонны постарались. Паран засопел.

– Опонны? Близнецы, брат и сестра, Близнецы Удачи. Он толкает, она тянет. Это они были в моих снах? Голоса, упоминания моего... меча. – Он замер на мгновение, затем кинулся к шкафу. На нем лежал меч в ножнах. Он положил руку на рукоять. – Я купил его три года назад, а использовал его первый раз только несколько ночей назад, против собаки.

– Ты помнишь это?

Что-то в голосе Порванного Паруса привлекло его внимание. В ее глазах был страх. И она не пыталась скрыть его. Он кивнул.

– Да, я дал мечу имя после того, как купил его.

– Имя?

Паран нехорошо усмехнулся.

– Удача.

Как долго вырисовывался этот узор, – произнесла Порванный Парус, со вздохом закрывая глаза. – Хотя я подозреваю, что даже Опонны не смогли угадать, что ты попробуешь свой меч на гончей Тени.

Паран закрыл глаза, потом вздохнул.

– Это была Гончая.

Она кивнула, глядя на него.

– Ты видел Хохолка?

– Видел.

– Берегись его, – посоветовала Порванный Парус. – Он проник на Путь Хаоса, отчего у меня сделалась лихорадка. Если Пути действительно имеют структуру, Хохолок прямо противоположен мне. Он ненормальный, и он поклялся убить тебя, капитан.

Паран поглядел на свой меч.

– А какова его роль во всем этом?

– Я не вполне уверена.

Похоже, что она солгала, но Паран не стал настаивать.

– Он приходил по вечерам справиться о твоем здоровье. Но последние две ночи я его не видел.

– Сколько дней я была без сознания?

– Кажется, шесть. Боюсь, я не очень-то замечал, как идет время, – он отошел к двери. – Одно я знаю точно. Я не могу больше здесь прятаться.

– Погоди!

Паран улыбнулся.

– Хорошо, – он поглядел ей в глаза. – Объясни мне, чего я должен ждать?

Волшебница заколебалась, затем ответила:

– Ты мне нужен здесь.