Справедливость. Как поступать правильно? - Майкл Сэндел

«Винни-Пух уселся у подножья дерева, подпер голову лапками и начал думать.

Прежде всего он сказал себе: „Это жужжание что-то означает. Ведь не может же такое безостановочное жужжание ничего не значить. Если есть жужжание, кто-то его производит, а единственная известная мне причина жужжания — это пчела“.

Затем он надолго задумался и изрек: „А единственная известная мне причина существования пчел — производство меда“.

Наконец он встал и сказал: „А единственная известная мне причина производства меда заключается в том, что я могу его есть“. И он начал взбираться на дерево».257

Детский способ размышления Винни-Пуха о пчелах — хороший пример телеологического мышления. Ко времени, когда мы становимся взрослыми, большинство из нас вырастают из такого способа виденья природы и начинают рассматривать естественный мир как обворожительный, но странный. Отбросив телеологическое мышление в науке, мы склонны также отвергать такое мышление в политике и этике. Но избавиться от телеологического мышления при рассуждениях о социальных институтах и политических практиках нелегко. Сегодня никто из ученых, читающих труды Аристотеля по биологии или физике, не воспринимает их всерьез. Но люди, изучающие этику и политику, продолжают читать труды Аристотеля по моральной и политической философии и размышлять над ними.

Каков телос университетов?

Споры об аффирмативных действиях можно переформулировать в категориях, которые звучат как отголоски рассказа Аристотеля о распределении флейт. Мы начинаем с поиска справедливых критериев: кто имеет право быть допущенным к распределению? Пытаясь ответить на этот вопрос, мы, оказывается, спрашиваем себя (по крайней мере, косвенным образом): «Какова цель (или телос) университетов?»

Как это часто бывает, телос университетов неочевиден и вызывает споры. Некоторые люди говорят, что университеты существуют, чтобы продвигать научное совершенство, и что единственным критерием приема студентов должен быть их научный потенциал. Другие говорят, что университеты существуют также для того, чтобы служить определенным гражданским целям, и что в числе критериев приема в университеты должна быть, например, способность стать лидером в обществе, характеризующемся разнообразием. Выяснение телоса университетов представляется крайне важным для определения надлежащих критериев приема студентов, и это выявляет телеологический аспект справедливости приема студентов.

Тесно связан со спорами о цели университетов вопрос о почестях: каким добродетелям или совершенствам оказывают почет в университетах и какие добродетели и совершенства университеты вознаграждают? Люди, считающие, что университеты существуют для того, чтобы отмечать и вознаграждать только научные совершенства, скорее всего, отвергнут аффирмативные действия, тогда как те, кто считает задачей университетов еще и продвижение определенных гражданских идеалов, вполне могут согласиться с аффирмативными действиями.

То, что связанные с университетами споры (как и споры о команде поддержки и флейтах) в своем естественном развитии в таком направлении подтверждают тезис Аристотеля о доводах, касающихся справедливости и прав, часто оказываются доводами, касающимися цели или телоса социальных институтов. А эти доводы, в свою очередь, отражают конкурирующие концепции добродетелей, которые эти социальные институты должны почитать и вознаграждать.

Что можно сделать, если у людей нет согласия относительно телоса или цели рассматриваемой деятельности? Можно ли рассуждать о телосе общественного института или цель университета может содержаться в любой декларации основателей или совета директоров данного университета?

Аристотель полагает, что посредством рассуждений можно постигать цель общественных институтов. Их сущность не установлена раз и навсегда, но не является и вопросом мнений (если бы цель Гарварда была просто и навсегда определена намерением его основателей, то его главной целью по-прежнему была бы подготовка священников- конгрегационалистов).

Так каким же образом можно рассуждать о цели социальной практики в условиях разногласий? И каким образом вступают в игру концепции почета и добродетели? Самый определенный ответ на эти вопросы Аристотель дает в своем обсуждении политики.

Какова цель политики?

Когда мы сегодня обсуждаем дистрибутивную справедливость, нас интересует главным образом распределение доходов, богатств и возможностей. У Аристотеля дистрибутивная справедливость касалась, преимущественно не денег, а должностей и почестей. Кто должен иметь право на власть? И как должна распределяться политическая власть?

На первый взгляд, ответ очевиден: разумеется, поровну. Один человек, один голос. Любой другой способ будет дискриминационным. Однако Аристотель напоминает, что дискриминация присуща всем теориям дистрибутивной справедливости. Следует задать вопрос: какие ее формы действительно справедливы? Ответ зависит от цели рассматриваемой деятельности.

Прежде чем у нас появится возможность сказать, каким образом следует распределять политические права и власть, надо постичь цель (или телос) политики. Надо поставить вопрос: «Для какой цели существует политическая ассоциация?»

Может показаться, что на этот вопрос дать ответ невозможно. Разные политические сообщества заботятся о разных вещах. Одно дело — спорить о целях флейты или университета. Несмотря на простор для разногласий на периферии, их цели более или менее ограничены. Цель флейты каким-то образом имеет отношение к исполнению музыки, а цель университета как-то связана с образованием. Но можно ли по- настоящему определить цель политической деятельности как таковой?

Сегодня мы не думаем, что у политики как таковой есть какая-то конкретная, содержательная цель. Мы полагаем, что политика открыта многим целям, которые могут выражать граждане. Разве это не причина того, что мы проводим выборы, на которых люди могут в определенные моменты выбирать цели и задачи, к решению которых они хотят коллективно стремиться? Придать какую-то цель политическому сообществу заранее стало бы узурпацией права граждан принимать самостоятельные решения. Это было бы и угрозой навязывания ценностей, которые разделяют не все граждане. Наши колебания относительно наделения политики определенными телосом или целью отражают озабоченность свободой личности. Мы рассматриваем политику как процедуру, которая позволяет личностям самостоятельно избирать свои цели.

Аристотель рассматривал политику иначе. Для него цель политики заключается не в установлении структуры прав, которые нейтральны по отношению к целям, а в формировании хороших граждан и в воспитании добропорядочного характера.

«В противном случае государственное общение превратится в простой союз. Да и закон в таком случае оказывается простым договором... гарантией личных прав; сделать же граждан добрыми и справедливыми он не в силах... В этом же сказывается необходимость заботиться о добродетели граждан тому государству, которое называется государством поистине, а не только на словах».258

Аристотель критикует двух основных претендентов на политическую власть — олигархов и демократов. Он говорит: и те и другие выдвигают притязания, но эти притязания частичны, неполны. Олигархи утверждают, что править должны богатые. Демократы же утверждают, что свободное рождение должно быть единственным критерием предоставления гражданства и политической власти. Но обе группы преувеличивают свои претензии потому, что неверно толкуют цель политического сообщества.

Олигархи ошибаются потому, что политическое сообщество не может заниматься только охраной собственности и продвижением экономического процветания. Если бы эти две цели были единственными целями политического сообщества, тогда собственники заслуживали бы самой большой доли политической власти. Со своей стороны, демократы ошибаются потому, что цель политического сообщества не сводится только к тому, чтобы обеспечивать господство большинства. Под демократами Аристотель разумеет тех, кого мы бы назвали сторонниками мажоритарного правления. Он отвергает мысль о том, что цель политики заключается в удовлетворении предпочтений большинства.

Обе стороны упускают из виду высшую цель политической ассоциации, состоящую, по мнению Аристотеля, в воспитании добродетели граждан. Государство не создается «в целях предотвращения взаимных обид или для удобств обмена».259 По Аристотелю, политика касается чего-то более возвышенного. Ее суть — обучение тому, как вести благую жизнь. Цель политики — не меньше, чем предоставление людям возможности развивать характерные для них способности и добродетели — размышление об общем благе, обретение практических суждений, соучастие в самоуправлении, забота о судьбе сообщества в целом.