Необычайны - Дониэль Клейтон

Двери кабинета сами распахнулись перед ними. Широкая лестница разделялась надвое, и обе половинки вели на балкон, где стояли два массивных письменных стола. За высокими окнами виднелось облако-озеро. Прекрасный серебряный водяной конь Эди, принадлежащий Макдоналду, заглядывал снаружи в окно и поедал что-то из миски на подоконнике. На огромном столе размещалась золоченая механическая модель Солнечной системы, на которой в мельчайших подробностях были видны все города необычайнов и Арканум, их движение и расположение относительно друг друга в данный момент. Механизм тихо пощелкивал. Элла принялась с интересом разглядывать сложную систему маятников, зубцов и шестеренок.

Макдоналд кивнул на чайный столик:

– Присаживайся.

Стул немедленно выдвинулся из-под стола.

– Не пугайся старинных заклинаний уюта, их оставил прежний необычайн-директор. Он хотел как лучше. – Макдоналд потер подбородок. – Сейчас подойдет необычайн-директор Ривера.

Элла присела, и подушки у нее за спиной задвигались, устраивая ее поудобнее.

– У меня неприятности?

Директор прижал широкую ладонь к груди:

– У нас к тебе несколько вопросов.

– А вот и я. – По лестнице медленно поднималась необычайн-директор Ривера, опираясь на сверкающую трость.

У Эллы по коже пробежал холодок.

Госпожа Ривера уселась в большое кресло напротив Эллы и глубоко вздохнула:

– Произошел неприятный случай, и я хотела бы узнать твою версию событий.

– Каких событий? – Элле казалось, что ее внутренности завязались узлом.

– Клер Люмен утверждает, что ты на нее напала. Она не пожаловалась сразу, потому что ты слала ей письма с угрозами и требовала, чтобы она молчала. – Необычайн-директор снова вздохнула.

– Что? – Элла задышала часто-часто, как будто она убегала от соседского старого пса. – Я ни на кого не нападала. Я не писала писем с угрозами.

– Клер бывает излишне драматична, и меня несколько удивляет, почему она вдруг вспомнила о том, что случилось несколько месяцев назад, но ее родители подняли шум, поэтому придется заняться делом серьезно. – Необычайн-директор Макдоналд достал из ящика стола звукозаписывающий коробок и завел его. Коробок взлетел и запорхал между ними, из него понеслись звуки. Элла услышала собственный голос, выкрикивающий слова, которые она никогда не произносила, затем вопли Клер и звуки ударов.

У Эллы отвалилась челюсть.

– Это не я!

– Но голос твой.

– Я не дралась ни разу в жизни! Спросите у моих родителей. – Элле казалось, у нее сердце сейчас выскочит из груди. – Я этого не делала.

– И что мне, по-твоему, делать? – спросил Макдоналд. – Ведь это твой голос.

– Да, но…

– Клер написала заявление. Она говорит, что ты еще сломала ее вестибокс.

– Не нарочно!

Необычайн-директор поднял ладонь:

– Отец Клер – известный политик Джефферсон Люмен. Он не позволит нам замять эту историю.

Сердце девочки сжалось от гнева и обиды.

– Я этого не делала. Я этого не делала. Клянусь!

– Инцидент произошел накануне зимних каникул. Ты можешь рассказать, что было в тот день?

Ее память заскользила в обратном направлении, как стрелки часов, которые переводили назад. Она вспоминала подробности того дня.

– Я была не с Клер. Честное слово. – Элла закусила губу. В голове у нее шумело. – У меня была назначена встреча с Мастерджи Такуром.

Необычайн-директор Макдоналд смотрел на нее с сочувствием:

– Но Мастерджи Такура здесь нет, и он не может подтвердить твои слова. Мне нужен твой рассказ в соответствии с процедурами, принятыми в Аркануме. Родители Клер приедут на встречу. Твоим родителям тоже придется присутствовать. Происшествие будут разбирать на дисциплинарном слушании младшей школы Арканума. Председателем на нем выступит заместитель Набокова. Приняв во внимание все свидетельские показания и доказательства, преподаватели обсудят и вынесут решение о том, можешь ли ты остаться с нами.

– Но… Но… Но… – Ее охватила ярость.

– Извини, Элла. Мы обязаны следовать правилам и протоколам. Иначе начнется что? Хаос, – проговорила необычайн-директор Ривера.

В дверях возникла зам Набокова:

– Очевидно, что присутствие робота-воспитателя не исправило твое поведение.

Необычайн-директор Ривера поджала губы:

– До слушания ты будешь сидеть на уроках одна и ни в коем случае не должна приближаться к Клер. И ради собственной безопасности никому ничего не говори об этом.

– Но я ничего не сделала, – снова и снова повторяла Элла, и слезы текли по ее щекам.

Часть IV

Дама пик

САМЫЙ ВЫСШИЙ ИЗ ВЫСШИХ ПАСТЫРЕЙ

Джиа поставила на стол черный кофе, ромовый пирог, жареные орешки и блюдо с красным перцем-гриль. Чародеи любили приятно провести время. Никогда не отказывались от вкусной еды и хорошей музыки. Она знала об этом от Селесты Баптисты.

Ожидая гостя с минуты на минуту, Джиа постукивала пальцами по застеленному кружевной скатертью чайному столику, выставленному во двор театра. Майская погода была безупречна.

В центре стола она выложила четыре столбика из золотых стелл и готова была добавить еще несколько, если новости окажутся хорошими. Гость был человеком крайне занятым, а поставленная ею задача – та еще морока. Но он оставался единственным, кто мог помочь. Только у него в папке хранились имена всех мертвых душ.

Сердце Джии щемило от вспыхнувшей надежды. Она так давно не ощущала ничего подобного, но сегодня, возможно, получит отличные новости. Возможно, чародеям удалось обнаружить душу ее дочери.

Джиа вернет ее себе.

Звякнул колокольчик у ворот. Джиа встала и расправила складки нового платья. Сын звезд открыл ворота.

– К вам гость, миледи.

Вошел самый могущественный в Подземном мире Великий пастырь.

Себастьен Дюран.

Он оказался гораздо красивее, чем его изображение в вестибоксах необычайнов.

– Добро пожаловать. Присаживайтесь и простите за то, что пришлось ехать издалека. – Она указала на ближайший стул. – Как прошла поездка?

Гость сел и снял цилиндр.

– Городам необычайнов не хватает… – Он помахал в воздухе рукой, словно ловил подходящие слова. – Вкуса и цвета, если можно так выразиться.

Джиа предложила ему кусок ромового пирога и кофе.

Он улыбнулся:

– Ваше гостеприимство очень… адресное и отличается от дежурной доброжелательности необычайнов.

– Чародеи были добры ко мне. Я всегда считала их союзниками, и, надеюсь, они по-прежнему остались мне друзьями.

Он сделал неспешный глоток кофе. Пар окутал его темно-коричневое лицо, как клубы дыма.

– Путешествие с помощью перемещающих монет поразило мое воображение. Оказаться прямо возле вашего дома без таможенной суеты было… скажем так, необычайно приятно.

– С удовольствием предоставлю вам еще несколько таких же. – Она достала из кармана плоские диски, внутри которых извивались запретные заклинания, потом добавила еще золотых стелл к тем, что уже лежали на столе, и указала на них.

– Деньги необычайнов меня не интересуют.

– Раньше интересовали.

– Я больше не помогаю Тузам. Чародеи покончили с этим.

– Но мы не покончили с вами. – Джиа сверкнула улыбкой Арлекина. – Все эти годы мы поставляли вам информацию, чтобы помочь утвердить чудо-поправку к Конституции. Мы шантажировали и ликвидировали то, что требовалось ликвидировать. Вытаскивали на свет факты, которые тронут умы и сердца, вместо того чтобы вместе испепелить эти города. Мы помогали вам сыграть вашу партию.

Себастьен погладил свою бороду:

– Только поэтому я здесь.

Джиа согласно кивнула:

– А теперь вы поможете мне сыграть мою. Есть для меня новости?

– Нет. Я отправил нескольких доверенных пастырей искать вашу дочь. Они не нашли ни одной похожей души. Если бы она находилась в моем Подземном мире, я нашел бы ее.

Джиа скрипнула зубами. Ее охватила злоба. Вспомнился склеп матери и загадка перед входом.

– Что это значит? Я дала вам ее полное имя, время и дату смерти. Разве этого недостаточно?

– Ваша дочь не мертва.

Джиа резко выпрямилась:

– Вы лжете. Я видела, она была покрыта кровью.

Перед глазами встали события той судьбоносной ночи.

– Я думал, вы будете счастливы, когда узнаете об этом.

– Я не создана быть хорошей матерью.

Последнее, что она видела перед тем, как ее дочь унесли, это белокурые волосы, испачканные красным.

– Джиа? Я понимаю, у вас шок, но другого объяснения нет. – Он поставил чашку с кофе на стол.

Джиа рассмеялась:

– Я видела, как она умерла. Мне нужна ее душа. Знаю, что некоторым удавалось вернуться.

Он в раздражении подался вперед:

– Если только по недоразумению.

– Это не будет недоразумением. – Она придвинула ему