Кровавый шабаш - Алексей Атеев

— И вы решили взяться за очистку общества? — спросил Дымов.

— А почему бы и нет? Так же, как и я, думают десятки миллионов, только у них не хватает смелости начать. И у меня не хватало. Но Голос! Он помог мне избавиться от страха.

— Каким же образом? — поинтересовался Буянов.

— Во-первых, он внушил мне мысль о справедливости того, что я делаю, а во-вторых, доказал: смерть — далеко не самое страшное наказание, которое может существовать для человека.

— А что же страшнее?

— Боль.

— Как вас понимать? — удивился Дымов.

— Об этом долго рассказывать. Вернемся к моим жертвам. Первая — проститутка. Как мне объяснил Голос — нимфоманка, совершенно безнравственное создание. Типичный отброс. А Кавалерова? Наркоманка. Здоровой представительницей нации ни ту, ни другую никак не назовешь.

— А вы в жизни встречали Вержбицкую?

— По-моему, нет.

— А Кавалерову?

— Эту — да. Мать приводила ее ко мне на прием. По поводу наркомании и, как результат, развившегося психоза.

— И уже тогда вы решили ее уничтожить.

— Вовсе нет. Приказ к действию я получил недели через две после того. А сразу я даже не обратил на нее особого внимания — рядовой случай. Помнится, даже пожалел.

— Вот вы начали про ведьм, а потом скатились на социологию… Вы что же, действительно верите в ведьм, в оккультизм?

— Ведьма — обобщающее понятие. Я вовсе не утверждаю, что Кавалерова занималась колдовством, а вот первая — та да.

— Откуда вам это известно?

— Голос информировал. Он вообще объяснил, что в Тихореченске издавна, еще с конца прошлого века, действует секта сатанистов, очень глубоко законспирированная… И первая — настоящая ведьма.

Женя слушала его рассуждения и неожиданно для себя заключила: этот тип очень похож на Пашку. Даже внешне. Наверное, в обыденной жизни он очень аккуратен, подтянут так же, как Пашка. Пашка тоже, помнится, отзывался о Глаше в подобных выражениях. Этот утверждает, что таких, как он, много. А может, Пашка — один из них?

— Вот вы считаете: Кавалерова — отброс общества, — сказал Дымов, обращаясь к убийце. — Чем тогда объясняется ваше нападение на Белову?

— Какую Белову? — не понял убийца.

— Вот на нее. — Дымов указал на Женю.

— Она оказалась на месте случайно, вернулась не вовремя. А вообще они одного поля ягоды.

— Но Белова — вовсе не антисоциальный элемент, наоборот, весьма положительная девушка.

— Возможно, хотя если общается с подобной швалью, значит, и сама недалеко от нее ушла. Я же вам говорил: происходит заражение общества. Кавалерова тоже не всегда была антисоциальной.

Ну точно, Пашка! Женя даже вслух охнула.

— И все-таки! Голос… Возможно, за ним скрывается конкретная личность, а вовсе не астральный персонаж? Возможно, вам кто-то внушил подобные мысли? Ведь существует же гипноз. — Дымов пристально смотрел на убийцу.

Тот задумался.

— Вы знаете, — наконец сказал он, — иногда мне тоже так казалось… У меня даже имелись некоторые догадки…

— Продолжайте, — подбодрил его Буянов. Но убийца не стал продолжать. Неожиданно он схватился руками за голову, застонал и свалился со стула. Вопль, который он затем издал, наверное, был слышен на улице.

После того как Попова выволокли из кабинета, майор обратился к собравшимся:

— Итак, ваше мнение?

— По-моему, все ясно, — заявил Судец. — За ним два убийства. И попытка третьего. А что касается его, так сказать, обоснований, мне кажется, он сошел с ума.

— Или симулирует, — добавил майор.

— Может, и так. Под дурака косит. Начнутся экспертизы… Сначала здесь, в Тихореченске, потом, глядишь, в Москву отправят, в институт Сербского… Все не в камере с уголовниками.

Там и замочить могут. Маньяков, как известно, недолюбливают.

— А мне кажется, он вполне нормален, — заявил Дымов, — рассуждал здраво, все объяснил…

— Экспертиза докажет, вменяем он или нет. Впрочем, это уже не наше дело. Преступник пойман, в содеянном сознался. Можно докладывать начальству. Но остаются еще два убийства. Кладбищенского сторожа и этого сутенера — Давыдова. Как я понимаю, связи между проделками нашего маньяка и данными преступлениями не имеется.

— А ведь ты, Николай Степанович, не спрашивал про них, — сказал Дымов, — а жаль. Может быть, он и в них признался бы.

Буянов поджал губы, но промолчал. В воздухе повисла не совсем приятная тишина.

В это мгновение зазвонил телефон внутренней связи.

— Да, слушаю! — прокричал Буянов. — Что? Не может быть! Когда?

Женя замерла.

— А как это случилось?! Хорошо, сейчас иду.

— Итак, товарищи, — сказал майор, срываясь с места, — наш маньяк мертв! Покончил жизнь самоубийством в камере.

— У него что же, не отобрали ремень, шнурки?.. Не обыскали?

— Все предосторожности были соблюдены. Но способ, которым он… того… весьма оригинален. Он разбежался и разбил голову о стену.

КЛЯНУСЬ ПАМЯТЬЮ ПАУЛЯ ДЮСТЕРА

Женю провожал домой Альберт.

— И все-таки мне кажется, убийцу кто-то направлял, — сказала она.

— Как это — направлял?

— Не знаю как, но упорно вел к намеченной цели.

В этот момент перед ее глазами сверкнула вспышка блица. Женя вскрикнула и зажмурилась. Из кустов с шумом появился Маковников, на груди его висел «Никон».

— Привет сыщикам! — завопил он. — Наслышан про ваши подвиги. Евгения Белова — борец с маньяками! Практикантка учит профессионалов, как бороться с убийцами! А?! Каково?! Заголовок девяносто восьмым кеглем, как раньше говорили, аршинными буквами, а внизу портрет героини. Ура! Город может спать спокойно. Несколько слов для самой популярной газеты. Как вам удалось победить мерзавца?

— Альберт, избавь меня! — взмолилась Женя.

— Что значит — избавь? — воскликнул Маковников. — Народ требует информации.

— Проваливай! — сказал Альберт.

— Учтите, лейтенант, наш разговор записывается, — Маковников потряс в воздухе черной коробочкой диктофона, — так что выбирайте выражения. Я на работе. Дать прессе информацию — ваша обязанность. Надеюсь, закон о средствах массовой информации вам известен? Так что не будем! Евгения Яковлевна, расскажите поподробнее…

Женя повернулась и пошла прочь.

— Постой! — закричал Маковников. — Куда же ты?! Не хочешь говорить — не надо. А у меня для тебя тоже кое-что есть. Очень интересная информация. Ты только послушай!

Женя замедлила шаги:

— Вы, правда, хотите что-то сообщить?

— Клянусь памятью Пауля Дюстера.

— А кто это?

— Величайший журналист всех времен и народов.